Интервью

SN: Максим Анатольевич, расскажите, как вы начинали работать в сельском хозяйстве?
МС: В 1994 году наша деятельность началась с абсолютного нуля – тогда в России ещё не было таких понятий, как концентраты и БВМК. Именно их компания «Коудайс» и предложила впервые – в Пензенский птицепром. Такая продукция, как концентраты для всех видов с/х птицы, заинтересовала пензенских птицеводов – заинтересовал и сам подход. Была осуществлена поставка. Продукция показала хорошие результаты: благодаря ей привесы у бройлерных хозяйств выросли от 13-15 граммов в день до 50-60 граммов. Поэтому идея с концентратами начала тиражироваться среди других птицеводческих хозяйств России. Можно  сказать, что наша компания первой привезла такой продукт из Европы. Потом, естественно, появились конкуренты на российском рынке – «Провими», «Хайфид» и множество других.
Вначале наша компания импортом концентратов. Они были 20%-ные, даже 30%-ные. С течением времени, когда менялось российское сельское хозяйство – и животноводство, и птицеводство, и свиноводство, модернизировались лучшие комбикормовые заводы, становилось доступным сырье, соответственно, этот процент уменьшался. Если раньше мы поставляли для бройлеров 35%-ные концентраты, для несушек – от 22,5%, то сейчас это 1%-ные премиксы, т.к. концентраты больше не востребованы в России.

SN: То есть тогда влиться в рынок было легко?
МС: Честно говоря, мы этот самый рынок и создали. До 1998 года наши показатели росли каждый год фактически с нуля  – мы ежегодно увеличивали продажи, хотя и существовала конкуренция. До 1998 года, когда случился кризис, мы реализовывали около 50 000 тонн продукции в год. Очень жёсткой конкуренции с голландскими, немецкими компаниями, как сейчас, в то время в отрасли не было.

SN: Конкуренция обостряется постоянно?
МС: Нет. На рынке остаются все те же компании, которые и начали бизнес здесь, в России – в основном, это голландские компании: «Хайфид», «Trow Nutrition», «Провими», которую купил «Каргилл». Вот они всегда были нашими конкурентами, а всё остальное – это мелкие компании.

SN: Кого из конкурентов вы могли бы отметить с похвалой?
МС: Это компании, о которых я уже говорил, которые работали с самого начала на российском рынке, когда было тяжело – в первую очередь это «Провими». Они ушли несколько в другую нишу, поскольку раньше нас начали строить или покупать заводы в России – лет на 10 раньше. У них заводы на юге России, где очень много мелких птицефабрик, мелких свинокомплексов, более развиты фермерские хозяйства – а мы всегда старались работать с крупнейшими предприятиями в России – и тогда, и сейчас.
Но в связи с тем, что сейчас «Провими» – это, собственно, «Каргилл», неизвестно, как они будут себя вести, и насколько им удастся продвинуться, потому что всё зависит от команды, которая существует в компании. Старая команда «Провими» – это была, конечно, команда профессионалов, причём серьёзная. Теперь они разбежались – вроде и нам хорошо…

SN: То есть можно сказать, что рынок продукции на сегодня сложился – существуют гиганты, определённая расстановка сил, и новичку туда попасть невозможно? Или всё-таки на российском рынке всегда можно найти свою нишу?
МС: Российский рынок очень понятный, потому что он у нас очень сконцентрированный: например, если говорить о птицеводстве, то существует всего 18 крупных компаний, которые выпускают 85% мяса – они всем известны. Поэтому такие огромные компании, как мы, работают, конечно, тоже с огромными компаниями. Это те, кто может предоставить достойное качество, и достойную цену. В том, что касается свиноводческих предприятий, другая ситуация: если говорить об индустриальном свиноводстве, на рынке 200 компаний, которым требуется наша продукция. Из них 20 компаний, опять же, контролируют 40% рынка. Остальные – по российским меркам мелкие компании. Что касается КРС, этот рынок вообще пока не сформирован – непонятно, кому что надо; непонятно, кто чем кормит. Поэтому тут существует всего несколько крупных компаний, которые потребляют нашу продукцию.

SN: То есть рынок комбикормов для КРС пока только складывается?
МС: Когда российское правительство начало инвестировать деньги в сельское хозяйство, начали с птицеводства. На данный момент это самая развитая отрасль сельского хозяйства, на мой взгляд, потому что Российская Федерация уже выпускает мясо птицы в количестве, достаточном для собственного потребления, и способна производить ещё больше. Все эти предприятия уже современные, оборудованные по последнему слову техники – в Европе таких нет. В свиноводческие предприятия инвестиции начали вкладывать позже – и желающие потреблять эти инвестиции появились позже, поэтому отрасль чуть менее развита: пока примерно 50% свинины Россия может для себя произвести. Конечно, очень быстро развиваются и наращивают производство такие крупные компании как «Мираторг», поэтому этот рынок тоже растёт, укрупняется, и наверное, в обозримом будущем он будет такой же концентрированный, как и птицеводство. Рынок же КРС пока не сложился.

SN: Какую долю рынка занимает «Коудайс МКорма» в сфере производства комбикормов для птицеводства, свиноводства, КРС?
МС: Рынок КРС сложно проанализировать, потому что коров кормят все по-разному: кто-то только силосом, кто-то силосом и зерном, кто-то – и силосом, и зерном, и премиксами. Если говорить о птицеводстве – о бройлерном птицеводстве – я думаю, наша компания занимает около 50% рынка. Из 18 компаний, которые производят 85% российского мяса, мы работаем с 15 предприятиями, т.е. почти со всеми. Конечно, некоторым предприятиям мы поставляем 100% их потребности, некоторые – делим с нашими конкурентами; это зависит от политики компаний: кто-то хочет работать с одним поставщиком, кто-то хочет разделять объёмы и пытаться добиться лучших цен. Что касается свиноводства – это более сложный вопрос. Мы позже пришли, позже начали им интересоваться  с экономической точки зрения, потому что свиноводы всегда были менее платежеспособны. Сейчас они платежеспособны, проблем нет, имеют хорошую рентабельность – опять же, они позже начали развиваться, позже сформировались как интересные предприятия… Поэтому в свиноводческой отрасли на данный момент (мы ещё точно не вели подсчёты в этом году), я думаю, мы занимаем около 25%.

SN: Среди ваших клиентов преобладают постоянные?
МС: Конечно, мы пытаемся прирастать новыми… Но если говорить о бройлерном птицеводстве – там некуда двигаться, все уже понятно; на бройлерном рынке мы работаем с самыми крупными и надежными предприятиями. Единственное, как мы можем увеличить объёмы – уменьшая долю наших конкурентов. В свиноводстве немножко по-другому. Хотя мы работаем с «Мираторгом» – он занимает 30% российского свиноводства. Но, конечно, мы не единственные их поставщики, с ними же работают и наши конкуренты.

SN: Вы работаете со всеми регионами?
МС: Конечно, а зачем их разделять? Мы работаем в России.

SN: А за границу собираетесь расширяться?
МС: Однажды мы приняли решение, что будем работать также на Казахстан, Белоруссию и Украину. В Казахстан мы уже начали поставки – как только был создан Таможенный союз. Но там интересующих нас клиентов буквально 5 штук, и с 2 из них мы уже работаем. С Белоруссией непонятна ситуация – хотя опять же, есть Таможенный союз, но непонятно, как с ними работать, как получать свои деньги… В общем, пока мы решили Белоруссию оставить. Что касается Украины, «Коудайс МКорма» занимает там серьёзную долю рынка – мы начали свою деятельность в 1994 году, и начали работать с самыми крупными украинскими предприятиями, поставляя им концентраты. Но пришёл момент, когда предприятия укрупнились, им перестал быть интересен такой продукт, как концентраты, и мы прекратили поставки. Благодаря российскому производству мы можем производить продукцию, в том числе, для Украины. Но она не входит в Таможенный союз, нужна регистрация. Мы проходили регистрацию 8 месяцев, зарегистрировали нашу продукцию. Осенью 2012 года в Украине проходила выставка АГРО-2012, где наша компания принимала активное участие. Наши специалисты проводили переговоры с представителями компаний – потенциальных партнеров.  Сейчас мы ведём переговоры с самым крупным предприятием Украины – это "Мироновский хлебопродукт", который производит 700 тыс.тонн мяса и занимает 60% украинского рынка мяса птицы. Они уже были нашими клиентами лет 7 назад, и помнят, как строились наши отношения, как развивался наш холдинг, какую техническую поддержку оказывает «Коудайс МКорма». Мы, кстати, считаем это своим преимуществом: мы ведь не только выпускаем качественный премикс – мы обеспечиваем техническую поддержку во всех областях технологии выращивания птицы, свиней, комбикормовой промышленности, обеспечиваем инжиниринговую поддержку комбикормовых заводов. У нас имеются все специалисты по всем технологическим моментам производства мяса – как голландские, так и российские. В феврале 2013 года нашей компании исполнится 19 лет, и всё это время мы очень тесно работаем с нашими голландскими коллегами, благодаря чему (в том числе) российские специалисты стали настоящими профессионалами.

SN: Решение открыть собственное производство в России было знаком тенденции времени?
МС: Естественно. Это была необходимость. Птицеводческие и свиноводческие компании в России развивались и превратились в крупные вертикально интегрированные холдинги, имеющие свои прекрасные комбикормовые заводы. И им больше не нужны концентраты, а нужны премиксы – качественные смеси качественных витаминов, микроэлементов, фитазы, энзимов… И везти их из Голландии нет никакого смысла.

SN: Из-за административных барьеров?
МС: Прежде всего, это время. Если поставка идет из Голландии (а мы до сих пор кое-что оттуда доставляем), то это 2,5 месяца от момента заказа до момента поставки. А у нас весь процесс занимает 1-3 дня. Кроме того, есть ещё много разных ветеринарных препон… хотя сейчас всё стало гораздо лояльнее, раньше было значительно сложнее.

SN: А что касается регуляторных проблем на границах – эта система исправно работает?
МС: Система стала лучше. Та программа, которую ввел Россельхознадзор, «Аргус», очень сильно облегчила жизнь импортёрам. И не только импортёрам готовой продукции, но и импортёрам сырья. А поскольку микробиологическая промышленность в России полностью отсутствует, приходится всё завозить из разных стран. Мы закупаем сырье у лучших производителей Юго-Восточной Азии, Европы и Америки.
 
SN: Нашей комбикормовой промышленности удастся преодолеть импортозависимость?
МС: А у нас она есть, эта комбикормовая промышленность? Я считаю, что нет. Если взять птицефабрики, свинокомплексы, холдинги – у них у всех есть свои комбикормовые заводы. Ну, почти у всех – у 90%. А у кого нет, те либо строят, либо думают построить. Комбикормовые заводы, которые у нас остались, можно пересчитать по пальцам. Мне представляется, что комбикормовой промышленности у нас скорее нет, чем есть. И она не нужна, по всей видимости – при таком индустриальном типе выращивания животных.

SN: Этот сложившийся тип – промежуточный этап, или уже результат развития?
МС: Я думаю, это просто специфика российского рынка. В Европе дела обстоят по-другому, в США – примерно так же. Мы вполне можем сравнивать наш рынок с рынком Америки.

SN: То есть это не признак незрелости?
МС: Абсолютно нет. В своё время и в Европе были большие компании. Когда мы начинали работать, в 1994 году, «Коудайс» - это тоже была интеграция. У них был свой убойный цех – по тем временам она была самой большой в Европе, – свой инкубатор, и соответственно, комбикормовые заводы. Они давали фермерам цыплят и корма, фермеры откармливали цыплят, «Коудайс» их забирал, сдавал на свой мясоперерабатывающий завод, забивал птицу и продавал мясо. Но в конечном итоге «Коудайс» от этого непрофильного для себя дела решил отойти. То есть остался только комбикормовый бизнес, а всё остальное было продано. И в последнее время в Европе снова стали появляться крупные хозяйства. Маленькие фермы остаются маленькими, только хозяин у них теперь один. Существует такая тенденция.

SN: В чём специфика работы в России для иностранных компаний?
МС: Для иностранных компаний, открывающих производство в России, очень много непонятного в нашей законодательной и разрешительной сфере – касательно пожарной безопасности и многих других вещей. В частности, есть проблема с получением лимитов на электроэнергию, на газ – у нас это очень дорого (непонятно почему), и очень долго. Мы строим сейчас второй завод (престартерный, по выпуску комбикорма для поросят) – это будет первый такой завод в России. Завод уже смонтирован. Так вот, мы получали газ около полутора лет, хотя нам его нужно немножко совсем, это ведь не какое-то суперэнергоёмкое производство. Мы писали кучу писем – и к губернаторам обращались, и в приёмные Единой России, и к представителю Совета Федерации… Куда мы только не писали письма, чтобы нам помогли получить газ! С горем пополам, но что очень приятно, без всяких взяток, нам удалось его получить. Это для нашей компании принципиально. Вообще для менталитета голландцев непонятно, зачем мы инвестируем деньги в Россию, строим предприятия, и ещё должны давать какие-то взятки?

SN: Наше вступление в ВТО что-то поменяет в этой громоздкой бюрократической машине?
МС: Некоторые вещи уже приятно изменились. Например, мы раньше должны были получать разрешение на ввоз аминокислот – указывать, сколько тонн везём, от какой фирмы – а ведь это всё время и стресс. Теперь же ничего этого не нужно. Это то, что мы почувствовали немедленно. Думаю, что и по другим видам сырья законы будут либерализироваться, более понятными и простыми станут правила. Было бы конечно приятнее, если бы сырьё, из которого здесь, в России, производится продукция, не облагалось таможенными пошлинами. Потому что это выгодно для России – привозить сюда не готовый продукт, который должен облагаться пошлиной, а сырьё, из которого здесь что-то производится, чтобы пошлин этих не было. Хотя они не очень высокие – 5%, но тем не менее… Это обеспечило бы приток инвестиций и помогло бы предприятиям.

SN: Насколько конкурентоспособны, например, наши птицеводы? Захотят ли европейцы покупать нашу птицу?
МС: Они-то, может, и захотят, но нас туда не пустят никогда. Во всяком случае, пока. И даже не потому, что наша курица по себестоимости дороже, а просто им это не надо: свою курицу они куда денут?

SN: Но мы-то к себе их курицу пускаем…
МС: Мы пускаем. Но пускаем меньше 10% той курицы, которая нужна России. И то – даже не в виде курицы, а скорее в виде фарша.
 
SN: А вот по свинине наша ситуация куда трагичнее. Вы ожидаете снижения платежеспособности свиноводов?
МС: Я думаю, мне не нужно это оценивать… Но наши свиноводы привыкли к получению сверхприбылей и 40% рентабельности – а некоторые получали даже больше, и они к этому привыкли. Хотя, конечно, они инвестировали огромные деньги в свиноводческие предприятия, у них тяжёлые кредитные портфели, которые они и обслуживают за счёт этих сверхприбылей. А дополнительная конкуренция со стороны ВТО, конечно, снижает эту сверхрентабельность. Но не до нуля и не в минус – мне так представляется.

SN: А как отразится ВТО на вашей компании?
МС: Никак. Если будут упрощаться какие-то таможенные процедуры, которые, как я сказал, по некоторым позициям уже упростились – то конечно, станет легче. Но это, собственно говоря, и всё.

SN: То есть в целом вы не разделяете негативного ожидания отраслевых экспертов?
МС: Ну почему не разделяю? Конечно, они длительное время работали в очень удобном рынке. Но с одной стороны, он удобный, потому что они получали высокую рентабельность, а с другой стороны, им нужно гасить кредиты, которые они взяли на развитие этих предприятий, которые ещё не до конца развиты, а деньги продолжают вкладываться. Денег инвестировано очень много, а кредитные ставки в России намного выше, чем в  Европе, и эта ситуация требует большой прибыли. Плюс ко всему, если рентабельность снизится, темпы роста предприятий замедлятся. Люди не захотят вкладывать деньги в отрасль, где нужно будет работать 25 лет, чтобы, может быть, тогда выйти на ноль. Никому это не интересно. Наверно, это повлияет каким-то образом, но я так понимаю, что есть ещё куча разных инструментов, чтобы, даже находясь в ВТО, регулировать эти вопросы. Чем, собственно говоря, Россия и занимается. Я имею в виду ветеринарные препоны и разнее проверки. Когда-то давно у нас в Прибалтике – в Эстонии, по-моему – был клиент, очень крупный молочный производитель (Прибалтика же вообще славится своим молоком). И когда им решили дать добро на продажу молока в Европу, приехала специальная комиссия, которая должна была вынести вердикт: разрешать - не разрешать. Так вот хозяин этого – современнейшего! – завода, мне сказал, что проверяющие тогда пол протирали белыми платочками и говорили: «Видите, у вас тут грязь. Вы не можете продавать нам своё молоко». Так что мы тоже можем этим воспользоваться.

SN: А за разработкой техрегламента по безопасности кормов и кормовых добавок вы следите?
МС: У нас есть целое подразделение в компании, которое этим занимается, которое ведёт диалог и вносит свои предложения.

SN: Насколько востребованы сертификаты качества на российском рынке? Потребители о них спрашивают?
МС: Спрашивают продвинутые компании, которые и сами имеют менеджмент качества – как «Черкизово» и «Мираторг». Они приезжают, инспектируют завод на предмет соответствия тем регламентам, которые мы как производитель должны исполнять по отношению к нашим поставщикам, запрашивают результаты аудиторских проверок поставщиков, проверяют наше сырьё, журналы, документы, сертификаты. «Коудайс МКорма» работает по стандарту ISO 22000, включающий в себя NASSR. Всё сырьё, которое приходит к нам на завод, естественно, сертифицировано по российским законам плюс к этому собственный аудит – компании De Heus и наш. Но поскольку у нас на складе находится 200 видов сырья, а на каждый вид сырья может быть 5-6 разных поставщиков, очень сложно отаудировать такое количество компаний, для этой цели в Голландии существует объединение компаний, в которое входят «Коудайс», «Провими», «Trow Nutrition», DSM, которые проводят совместный аудит, поскольку используют одно и то же сырьё одних и тех же компаний. Если одна из компаний этой группы отаудировала какое-то предприятие на предмет соответствия качеству, результаты аудита являются приемлемыми для всех. Мы часть этой системы. Кроме того, у нас есть компания в Китае (крупнейшая комбикормовая компания в стране, куда входит 25 комбикормовых заводов), которая знает, кто производит всё китайское сырьё, и очень помогает нам ориентироваться в ситуации с китайскими производителями.

SN: Есть ощущение, что китайцы растут с каждым годом?
МС: Зависит от предприятия. В Китае действительно есть предприятия, где сырьё мешают лопатами, а есть абсолютно современные производства.

SN: Какова политика «Коудайс МКорма» в отношении оборудования?
МС: Бренд уже 100 лет работает на этом рынке – в прошлом году, летом, компания отпраздновала своё 100-летие. И, кстати, ей было присвоено звание королевской компании Royal De Heus. Это звание присваивается компаниям, которые на рынке больше 100 лет, и зарекомендовали себя как серьёзные компании, которые платят налоги, несут социальную нагрузку, и не запятнали свою репутацию никакими скандалами. Наша компания знает толк в оборудовании. У De Heus большая инженерная служба, около 50 заводов в разных странах. И не существует такой практики, чтобы весь завод был построен одной компанией. Если есть какой-то узел, например, гранулятор, который покупать лучше у определенной компании – мы купим у неё. Мы также различаем узлы, например, для дозирования, по разным видам животных – знаем какой узел лучше для дозирования премиксов для несушек. Поэтому заводы все сборные, всё оборудование от разных производителей. Вот сейчас строим завод престартерный, где смеситель одной компании, гранулятор – другой, экструдер – третьей. Есть какая-то база, которая покупается на основе тендера, а потом в систему внедряются лучшие узлы.
 
SN: Как обстоит дело с российским оборудованием? Оно на достойном уровне?
МС: Сложно сказать… Мы были на заводе «Технэкс» - и ничего для себя там не выбрали. Можно было, конечно, кое-что там покупать, но они очень заняты, у них много проектов, и они заинтересованы в том, чтобы брать полные проекты, а нам это абсолютно неинтересно. Да и загружено их производство, а нас это не устраивает. А что касается  «Тензо-М»… У нас стоит их дозирующее оборудование, и мы полностью удовлетворены. Наш завод на 80% построен «Технэксом», и мы постепенно заменили многие узлы на импортные – сейчас от «Технэкса» там осталось 40 %. Они, кстати, не стоят на месте, что-то придумывают, и в следующем году мы хотим кое-что изменить, и купим у «Технэкса» что-то новое из последних новинок, которые они разработали… А весовое, дозирующее оборудование у них неплохое – так считают наши инженеры.

SN: Насколько лоббируются интересы производителей комбикормов и кормовых добавок в рамках отраслевых союзов?
МС: Абсолютно не лоббируются.

SN: То есть отрасли ещё предстоит сплотиться?
МС: А нет её! Кому сплачиваться? Я ещё раз говорю – у всех предприятий есть свои комбикормовые заводы. Богдановичский завод, пара заводов в Питере, Тосненский… их 10 штук всего, более-менее нормальных! Вот производителей премиксов на данный момент у нас полно, хотя серьёзных – два-три.

SN: Получается, защита интересов компании на этом рынке – дело рук самой компании?
МС: Проще сказать, что специфических интересов нет! Конечно, нам хотелось бы, чтобы были какие-то программы, нацеленные на развитие… Но, во всяком случае, я не вижу будущего комбикормовой промышленности, и не знаю, зачем и кому нужен будет отдельный комбикормовый завод. Все вертикально интегрированные предприятия, большие или маленькие, либо имеют свой комбикормовый завод, либо строят, либо думают построить. Поэтому я не вижу абсолютно никакого будущего у комбикормовых заводов как таковых. Может быть, где-нибудь на юге, для мелких фермеров… С которыми на самом деле крупными холдингами ведётся борьба, потому что в плане ветеринарной безопасности для крупных предприятий они очень опасны. Потому что никакого ветеринарного контроля фермеров нет, а они находятся в непосредственной близости от индустриальных животноводческих предприятий. Борьба ведется более-менее успешно, но всё-таки мелкие фермеры – это большая социальная группа, так что закрыть их не представляется возможным, потому что это избиратели.

SN: Как у вас обстоит дело с лабораторным контролем?
МС: У нас имеется собственная лаборатория. Мы начали развивать её не от хорошей жизни, а потому что нам нужны качественные анализы быстро и без предвзятостей, скажем так. У нас хорошая лаборатория, мы её постоянно развиваем, вкладываем в неё деньги – и можем сами делать множество разных анализов.
Для проведения анализа сырья и продукции используются анализатор «Флюорат», спектрометр «ЮНИКО 1200», ионометрический преобразователь И-500 и новый жидкостной хроматограф высокого разрешения. Анализатор «Флюорат» предназначен для определения витаминов В₁ и В₂ в премиксе с погрешностью 0,004+0,1С мг/дм³.
Спектрофотометр «ЮНИКО 1200» определяет микроэлементы (Mn, Co, Cu, Zn, Fe), а ионометрический преобразователь И-500 служит для определения Ph, концентрации ионов с минимальной погрешностью.
Современная база FOSS позволяет анализировать показатели питательности как сырья, так и готового продукта. В сырье анализу подвергаются такие компоненты как,  протеин, жир, клетчатка, влага, зола, крахмал. В готовом продукте  - жир, клетчатка, влага и протеин. Время анализа – 1 мин.+ пробоподготовка на роторной мельнице, где содержимое измельчается  до определенной крупности, установленной на роторной мельнице с учетом требований стандарта для метода ИФА.
Для более точного и быстрого анализа витаминов и аминокислот лабораторией завода используется жидкостный хроматограф последнего поколения Перкин Элмер (Perkin Elmer), прибор позволяет делать анализ жирорастворимых витаминов (А, Е, D). Кроме того, храмотограф позволяет определить содержание следующих аминокислот в премиксе: лизин, метионин, треонин и триптофан. На проведение анализа уходит всего несколько минут!

SN: То есть без собственной лаборатории сейчас никуда?
МС: Для нашего предприятия – никуда. Мы закупаем очень большие объёмы сырья, делаем входящий контроль сырья и анализ готовой продукции.

SN: Как вы думаете, будет ли российский агробизнес и дальше развиваться в сторону укрупнения?
МС: Будет. Укрупнение будет происходить и дальше. Такие вещи уже случились в прошлом году – допустим, ГАП «Ресурс» купил «Ставропольский бройлер». «Ресурс» производил 150 тыс.тонн, «Ставропольский бройлер» - 100 тыс.тонн, вместе это уже 250 тыс.тонн. Потом «Черкизово» купило «Моссельпром». Вот, пожалуйста: две сделки за один год.

SN: По каким принципам выстраивается кадровая политика в вашей компании?
МС: Хороших специалистов всегда не хватает. Например, готовых консультантов по кормлению у нас нет. Их можно только обучить и вырастить, потому что у нашей компании есть своя философия в смысле технологий производства. Так что мы своих, российских, специалистов готовим сами. Но у нас есть ещё большой штат голландских специалистов, которые помогают нам.

SN: Какие инновации могут произойти в вашей сфере в ближайшее время?
МС: А ничего нового не нужно! Вот есть курица – ну и курица, и что? Требуется ей такой-то набор микроэлементов и витаминов – и всё. Нужно лишь взять качественное сырьё, качественно его взвесить, т.е. дозировать, и качественно смешать. И ничего особо нового тут не придумаешь.

SN: Сейчас вы будете активно развивать престартерные корма?
МС: Скоро российские свиноводы смогут получать продукцию высочайшего качества от компании «Коудайс МКорма»  уже через 2-3 дня после производства.
Престартер – это особенный продукт, имеющий довольно сложную структуру и требующий к себе определенного отношения. Продукт активно впитывает влагу даже в условиях правильного хранения, а условия доставки морским путем, где очень высокая влажность воздуха, отражаются не лучшем образом на внешнем виде товара – престартер становится комковатым, это, конечно, является проблемой. Престартер – самый дорогой комбикорм в свиноводстве. Выкладывая от 45 до 50 тыс. руб. за тонну, предприниматели вправе рассчитывать на самое высокое качество. Можно сказать, от применения этого продукта во многом зависит будущее их бизнеса. Известно, что при использовании престартеров в кормлении поросят на подсосе удается избежать многих проблем отъемного периода. Легкопереваримые компоненты престартеров, входящие в них молочные ингредиенты, тщательно выверенное соотношение аминокислот – все это способствует оптимальному развитию желудочно-кишечного тракта и кишечной микрофлоры у животных нежного возраста. Применение престартеров сокращает период откорма свиней на неделю и увеличивает их забойный вес на 8-10 кг.
Следовательно, учитывая вышеперечисленные трудности, мы приняли решение отказаться от импорта; поставлять престартер из Голландии нам не выгодно, выход – производить продукт в России.
Чтобы заявленные свойства престартера не оказались благими намерениями, требуется еще более точное дозирование всех компонентов, чем при изготовлении премиксов. Необходимо особое отношение к сырью и его подготовке, специальные знания и опыт, которые есть у наших партнеров из Голландии, но нет в России. Правильная формула престартера, его рецептура – это секрет фирмы, который вбирает в себя долгие годы кропотливой работы ученых и практиков. Важно понять, что мы предлагаем поросенку престартер взамен материнского молока. Отказаться от него и сделать выбор в нашу пользу животное заставит только необыкновенный вкус нового корма. Чем больше он понравится поросенку, тем быстрее тот будет расти. Для курицы вкус не имеет значения, для свиньи – очень важен. В корпорации De Heus хорошо знают, что нравится поросенку. На этих ноу-хау, точных знаниях строится новое производство в Лакинске.
Кроме того, выпускать престартеры для поросят можно только на чистых производственных линиях. Ничего другого на них изготавливать нельзя.  Так же на престартерном заводе нами будет использована уникальная линия по подготовке сырья. Пройдя данную обработку, питательные вещества,  находящиеся в сырье становятся легко доступны. На нашем заводе будет производиться только один продукт. Кроме того, 95 % выпускаемой продукции будет составлять один рецепт. Производимый таким образом престартер будет продуктом из верхней линейки кормов благодаря своему качеству и составу. Новое производство будет  размещаться на территории действующего завода «Де Хёс». Здание нового завода строится ударными темпами. Оборудование уже закуплено, ведется тщательный отбор поставщиков сырья. Мы намерены производить 30 000 т. престартеров в год, покрывая потребности российского рынка примерно на 25%.
Ввод в эксплуатацию производственных линий по выпуску престартеров для поросят намечен на середину 2013 года. На его открытие будут приглашены владельцы и руководители крупнейших российских компаний по производству свинины.

SN: Постпродажное обслуживание важно? Нужно ли клиента постоянно вести, обучать?
МС: У нас есть разные клиенты в России. Есть клиент, который говорит: «Вот рецепт, вы мне его смешайте и дайте цену!», и всё – его больше ничего не интересует. А есть клиенты, которые рассчитывают на технологическую поддержку, и их большинство. И, конечно, отношения с клиентами, которые пользуются нашей технологической поддержкой, гораздо глубже и прочнее. У нас есть клиенты, которые с нами работают с 1994 года, их с уверенностью можно назвать партнерами

SN: Насколько взыскателен российский потребитель?
МС: Наш клиент очень специфический. Некоторые компании требуют от нас хороших результатов, хотя мы поставляем им однопроцентный премикс – это 1% от их комбикорма. А есть ведь куча разных технологических моментов, почему курица не растёт, например, связанных с ветеринарией, вентиляцией, микроклиматом, другим комбикормовым сырьём, которого в их комбикорме 99%... Приходится с этим бороться, искать, отвечать на вопросы. Для этого мы имеем собственных специалистов, которые могут поехать и ответить на все вопросы. Даже не ответить, а рассказать и показать. Приходится делать много такого, к чему мы не имеем отношения, чтобы наши клиенты оставались нашими клиентами.

SN: Уровень технической грамотности наших потребителей в целом растёт?
МС: Он очень низкий. Специалистов очень мало. На некоторых предприятиях ещё остались специалисты-зоотехники, которым уже под 70 лет – они, конечно, за 20 лет работы с нами многому научились. Но они уйдут на пенсию… Хотя они не хотят уходить, им ведь деньги нужны. Но они уже не могут работать как раньше. Им бы обучать кого-то – но они тоже не хотят, потому что их потом на пенсию отправят. Получается замкнутый круг. Очень много технологов-кочевников, которые год поработают в одной компании, потом год – в другой…

SN: Набираются опыта?
МС: Не знаю, чего они там набираются. Но действительно очень мало предприятий, где люди хотят чему-то учиться. Есть благодарные предприятия, которые действительно внемлют нашим советам, и действительно растут. Например, «Белая птица» - это предприятие заинтересовано в технологической поддержке, и действительно чему-то учится. А есть… Приезжает к ним технолог: «Я же был у вас месяц назад, вот мой отчёт, вот это вы должны были сделать, но не сделали – зачем я опять приехал?». Это человеческий фактор.

SN: Какая часть вашей продукции идёт на птицеводство?
МС: 55-60% для птицеводства, 7-10% - для коров, ну а остальное – свиноводству.

SN: А микронаправления вроде аквакультуры?
МС: Нет, вообще нет.

SN: Не перспективно?
МС: Нет, поговаривают, что есть у нас такие предприятия в Питере, просто мы в это не суёмся. Пока нам хватает того, что есть.

SN: Какие у вас планы кроме престартерных кормов?
МС: Наш премиксный завод, когда мы его купили, был рассчитан на производство 24 тыс.тонн в год. На данный момент он может производить 60 тыс.тонн. То есть за три года мы его настолько модернизировали. Плюс ко всему мы для этого завода вводим новую технологическую линию – в течение полугода мы её запустим, и она будет производить ещё 50 тыс.тонн премиксов в год. Это будет чистая линия, свободная от антибиотиков, и это даст нам дополнительные возможности на рынке – мы сможем производить премиксы для кошек и собак, которые сейчас в Россию импортируются: они требуют чистого производства, свободного от антибиотиков. К тому же мы сможем гарантировать чистые премиксы для предприятий, производящих мясо для McDonald’s. В том премиксе, который мы сейчас производим, теоретически могут быть следы антибиотиков, потому что когда-то по этой линии проходили антибиотики. Мы-то чистим линию перед тем, как произвести этот премикс, и есть специальные процедуры, но всё равно это производство не считается чистым. А так у нас будет отдельная чистая линия, которая будет производить премиксы без антибиотиков. Тогда наша общая мощность будет составлять 110 тыс.тонн премиксов, что, собственно говоря, в пересчёте на однопроцентный премикс, будет составлять 50% рынка. Сейчас есть премиксы и 1, 5-%, и 2-% – пока их берут, но в будущем – скажем, через 10 лет – никто больше 1% брать не будет.

SN: Может ли наше сельхозпроизводство обойтись без антибиотиков?
МС: Антибиотики позволяют получать более хорошие результаты постольку, поскольку у нас и птицеводство, и свиноводство очень сконцентрировано, предприятия находятся друг от друга очень близко. В ближайшее время отказ от антибиотиков нежелателен. Но для человека никакой опасности нет. Антибиотики, которые используются в птицеводстве или свиноводстве, выводятся из организма птицы или животного в течение трёх дней.

SN: Каким вы видите сельское хозяйство к 2020 году?
МС: Я надеюсь, оно будет находиться в продвинутом, развитом состоянии – и животноводство, и птицеводство. Плюс, естественно, растениеводство. Будет колоситься, выращиваться хлеб, кукуруза… Всё должно быть так, как оно идёт.

SN: А место «Коудайс МКорма» в этой картине светлого будущего?
МС: Я думаю, мы постараемся занять достойное место на нашем рынке. Собственно говоря, нам всегда удаётся его занимать во всех странах, и я думаю, в России мы его найдём, вернее, уже нашли.