Интервью

А.А.: В прошлом году мы с Подобедовым организовали небольшое кустовое совещание в брянских Комаричах – разговор там шел о том, что необходимо создавать перерабатывающее предприятие. Создавать его мы хотели под технологию Подобедова – термогидролиз (она недорогая). Он с инвесторами хотел там построить завод, но потом завод в Брянской области Подобедов отодвинул по очередности на третье место, потому что ему подвернулся более зрелый вариант в Тамбовской области, где у института люпина около 20 лет работал опорный пункт по селекции белого люпина. 

В Тюменской же области завод по термообработке бобовых уже работает. И Подобедов был готов закупать люпин. Искал-искал, но нигде не мог его найти. Даже на Украине искал – хотел оттуда привозить большие партии. Но из-за невыгодного таможенного режима, из-за ощутимых затрат на транспортировку от идеи пришлось отказаться. В России же больших объемов люпина для реализации нет. Те, кто понимает, насколько эффективно использовать люпин в своем хозяйстве, не собираются его продавать. Излишки же люпина никто не стремится производить потому, что в результате экспансии иностранных технологий кормления с иностранными компонентами рационов люпин оказался на рынке белкового сырья длительное время совершенно не востребованным. Приходится заново возрождать рынок зернофуража люпина, возрождать уверенность крестьянина, что люпин у него купят. Поэтому Подобедов пока перебивается с заводом, мощности которого люпином не загружены. А здесь, в европейской части России, организовать переработку люпина у него никак не получается. Вроде бы руководство Воронежской области заинтересовались этой идеей, но потом также быстро охладело. 

А.А.: Дело в том, что словом «люпин» в России, мягко говоря, никто не бравирует. Никто просто не хочет его озвучивать. А на самом деле люпина используется очень много: в основном, он применяется на предприятиях, которые производят полножирную сою. К сое просто добавляют 25-50% люпина – естественно, в целях удешевления. И без дополнительных усилий на каждой тонне зарабатывают 3-4 тысячи рублей. А Подобедов всю жизнь лоббировал сою, и только три года назад понял, что не может быть в природе одна соя, только соя и ничего кроме сои. Природа не терпит однообразия. Произошло это у него, в том числе, потому, что он участвует в международных встречах с соевиками, посещает мировые центры соеводства. А в мире эта перемена уже произошла. Крупные мировые корпорации ласково называют люпин «северной соей». Это значит, что они им будут заниматься так же, как занимаются соей. Потому что это продукт-заменитель сои. Но выгоднее продукт-заменитель начать производить самому, чем конкурировать по этому продукту с другим производителем. Тем более рынок люпина – это «непаханое поле». 

 

А.А.: Вообще в России культивируется люпин трех видов, но в основном в сою добавляется узколистный люпин – ведь белого до прошлого года у нас в стране просто не было. Он был только у нас, в Институте люпина. Потом мы рискнули и договорились с одним хозяйством в Тамбовской области: по лицензионному договору они произвели больше тысячи тонн элитных семян, и в этом году опять посеяли 1300 гектаров белого люпина – так что он существует в России всего лишь два года, в объемах примерно за шесть тысяч тонн. А до этого в России как зернофураж использовался только узколистный люпин. Его нынешние объемы – порядка 18-20тысяч тонн семян и зернофуража.

Желтый люпин до 90-х гг. прошлого века использовался как травянистый корм для кормления КРС, функции зернофуража и белковой добавки он не выполнял. Сейчас мы возродили желтый люпин и имеем пять сортов, относительно устойчивых к антракнозу. Желтый люпин – единственное надежное средство обеспечить животноводство белком в агроландшафтах Полесья с кислыми и легкими по мехсоставу почвами, где ни бобовые травы, ни горох, ни бобы, ни что-то высокобелковое не может эффективно произрастать, и, как следствие, возникает острейший дефицит белка. Люпин желтый на песках дает 2 т/га семян и до 50 т/га зеленой массы.

А.А.: Буквально в начале 70-х гг. были произведены первые опыты по кормлению комбикормами с малоалкалоидным люпином. Уже в начале нулевых определенные объемы фуражного люпина стали применяться как белковая добавка на высокотехнологичных комбикормовых заводах. Первый высокотехнологичный сорт узколистного люпина Кристалл вошел в реестр в 1998 году. С этого-то все и началось. Но началось в большей степени у растениеводов, чем у животноводов. Большинство животноводов слово «люпин» не переносят и от него просто падают в обморок. Они сами не знают, чего боятся – сразу начинают вспоминать 70-е гг. прошлого века и свои пожелтевшие от времени методички, в которых действительно было написано, что люпин алкалоидный, и другие страшные вещи. Все это в их сознании закостенело, как камень – выбить невозможно. А современных ветеринаров, зоотехников, кормленцев, мыслящих инновационно, очень мало.

А.А.: Проблему алкалоидов в люпине удалось решить еще тогда, в 70-е гг. XX века. Эта проблема осталась там. Сейчас ни одно селекционное заведение, которое занимается люпином, не производит ни одного опасного сорта. Они все стабильно малоалкалоидные. Это значит, что уровень алкалоидов в семенах там такой же, как уровень алкалоида соланина в свежем клубне картофеля на сухое вещество – 0,04%. Но мы же не задумываемся над тем, чтобы убрать картофель с нашего стола! Кстати, картофель – это хороший пример инновационного введения новой культуры, нового продукта. Около 160 лет назад Николай I вводил картофель в рацион русских, подавляя с кровью картофельные бунты крестьян. Они не хотели ни сеять его, ни скотину кормить, ни сами есть. Очень сложно, например, убедить человека что-то съесть, если его мама никогда не добавляла это в пищу. На такой же стадии сейчас находится и люпин. Должно пройти не одно поколение, чтобы сознание потихоньку изменилось, хотя в Европе оно меняется мгновенно. Сейчас имеются более гуманные методы проведения инноваций, чем те, которыми пользовался царь, но отсутствует осознание необходимости в этом.

А.А.: Чуть-чуть получше, конечно. Там его даже начали активно внедрять в продукты питания. Итальянская, израильская, немецкая и американская медицина питания доказали, что люпиновый белок гораздо функциональней для питания человека, чем соевый. Большая часть съеденного люпинового белка превращается в белок тканей организма, и меньшая – в жир. От люпинового белка не жиреют, как от соевого. А это очень важно для спортсменов, спецназа, космонавтов – в общем, людей, следящих за своим весом. Только я знаю больше трех десятков европейских продуктов питания с добавлением люпина. И европейцы великолепно к этому относятся, особенно экологичные страны. Во многих странах мира и в России соя внесена в реестр аллергенов – в сое содержится целых шесть мощных аллергенов. В люпине же аллергенов и антипитательных веществ просто нет. Единственное антипитательное вещество – алкалоиды, вопрос с которыми, как я уже говорил, решен в 70-х гг.

А.А.: В Австралии, Германии, Польше и Белоруссии люпином занимаются серьезно. Но в Белоруссии начались болезни люпина. 

А.А.: Селекция в Белоруссии превосходная, но есть целый комплекс других проблем. Когда в 70-е гг. начали возделывать люпин, отношение крестьянина к нему было как к полудикой культуре. В сознании людей закрепилось, что за люпином не нужно ухаживать, что его можно выращивать по принципу «посеял-убрал», или применить на нем любой препарат защиты, который в голову взбредет. Это большая проблема. Теперь приходится с большим трудом это представление менять. Люпин требует большего ухода, чем, например, пшеница или злаковые культуры. В зерне люпина содержится 40% белка, а в его зеленой массе - 22-24%. И этот белок уже на корню в поле абсолютно съедобен и переварим, в отличие от той же сои. Поэтому на него нападает большее количество вредных микроорганизмов. Комплементарный переваримый белок в экосистеме – главное мерило ценности. Чем его больше, тем большее количество организмов, в том числе и вредоносных, претендуют на то, чтобы его съесть, и этим обеспечить существование своего вида. У пшеницы, к примеру, в зерне 14% белка, поэтому она менее привлекательна для болезнетворных организмов.

А.А.: Да, вредители тоже есть – это корневая муха. Но она редко посещает посевы. В основном это грибные болезни.

А.А.: В биосфере нет ни одного существа, которое бы так или иначе не болело. Нет ни одной культуры, которая бы не болела. Нужно учиться жить вместе с болезнями. Существует ряд способов для уменьшения степени влияния болезнетворных организмов. Вместе с семенами относительно устойчивых к болезням сортов люпина мы продаем технологию. Она достаточно хорошо отработана для того, чтобы сдерживать болезни. У тех, кто использует наши технологии и прислушивается к нашим советам, вспышек болезней не наблюдается. Если в хозяйстве нет пестицидов и удобрений, мы рекомендуем смешанные посевы – люпина с пшеницей или ячменем. В этом случае люпин не болеет, а урожай люпина вместе с зерном сразу же идет на переработку в комбикормовые цеха. Выгода в том, что люпин уже не надо будет смешивать с зерном на комбикормовом заводе, потому что они уже смешаны в поле. А урожайность смеси люпина с зерновым компонентом всегда выше, чем, если бы их сеяли по отдельности.

А.А.: Обход технологии - основная причина. Кроме того, там до сих пор применяются некоторые препараты, от которых мы давно отказались. Они несовершенны, и мы считаем их недостаточно подходящими для люпина. В то же время агроландшафт Белоруссии насыщен люпином гораздо больше, чем наш. Они в своей маленькой республике возделывают до 40 тысяч га люпина, а мы в огромной России выращиваем всего 20 тысяч га. 

А.А.: Лучше всего люпин идет, конечно, для жвачных. А вообще он может применяться везде, где применяется соя. А в рыбоводстве люпин даже более предпочтителен: дело в том, что ядро люпина содержит всего 1,5% – максимум 2% клетчатки, а для ценных пород рыбы это главный лимитирующий показатель состава сложных комбикормов. В очищенной сое, даже произведенной по самым современным технологиям с удалением оболочки, клетчатки минимум 3,5%. Но в кормах для рыбы клетчатки должно быть не более 2% - и люпин как раз сюда вписывается. Мало того, при кормлении люпином ценных пород рыбы (например, форели) не надо добавлять каротин – он и так содержится в этой культуре. В результате повышается качество мяса красной рыбы, оно становится ярко-красным, и проходит по самым высоким стандартам. 

Несправедливо негативное впечатление от применения люпина сложилось у птицеводов. Но чем обусловлены эти неудачи? Зоотехники, с которыми мне приходилось работать, академику Егорову почему-то не верят – не верят опытам Института птицеводства с люпином, которые сделаны методически чисто. Зоотехник каждой птицефабрики говорит: «Дайте мне самому попробовать!». Начинает ставить опыты, не имея понятия о методиках, и вводит цыплятам люпин в оболочке. Но люпин с оболочкой содержит 15% клетчатки, а для цыплят 3% - предел! Зоотехник же этот совсем не думает о том, чтобы при введении такого клетчаточного компонента в рацион найти способ снизить клетчатку и удержать ее на уровне 3%. А потом все говорят, что люпин не может равняться сое по ценности, что он алкалоидный, и выдумывают, что продуктивность снизили алкалоиды.

А.А.: Нет, на предприятиях, не считая Подобедова, в сою люпин добавляют с оболочкой. Но в случае смешивания с соей клетчатка подскакивает не так быстро и не выходит за рамки норматива 3% или выходит незначительно. Вот когда люпин применяют в чистом виде, она и выскакивает. Но никто не понимает, что это именно клетчатка тянет назад продуктивность – все уверены, что это алкалоиды. А Подобедов применяет для производства «Термобоба» сою и люпин со снятой оболочкой, поэтому у продукта очень высокая эффективность в кормлении. 

А.А.: Когда производители белковых компонентов начали добавлять в сою люпин с целью получения дополнительной прибыли, они, естественно, отслеживали продуктивность животных в хозяйствах, которым включали в рацион их продукцию. Наблюдения показали, что продуктивность не снижается, а, как правило, растет на 2-5%. Почему? Потому что создается синергетический эффект, когда работают две парадигмы кормления, несущие одну и ту же белковую функцию: компоненты взаимно дополняют друг друга и взаимно разбавляют антипитательные вещества. Это кормленческая истина позапрошлого века. 

А.А.: Со статистикой по люпину в стране дело обстоит непросто. Многие декларируют люпин не как люпин, а как сою. В первую очередь, это касается предприятий, перерабатывающих полножирную сою и добавляющих в нее люпин. Они его нигде не показывают, в том числе на полях. Например, в 2010 году одно ульяновское предприятие, специализирующееся на производстве полножирной сои, засеяло 6 тысяч га люпином, а в статистическом отчете записало их как сою. Все это скрывают, в том числе и статистику по площадям. Зачастую старые колхозы и простые фермерские хозяйства отчитываются за люпин как за однолетние травы, хотя потом обмолачивают его на зерно, и получившуюся в результате измельчения зерносмесь люпина с овсом и ячменем используют в кормлении. На Брянщине в хозяйствах, созданных еще в советские времена, без люпина сейчас не кормит свою скотину практически никто. А в новых холдингах и слышать не хотят о местных традициях: они работают по рекомендации американского профессора=консультанта, который не имеет представления ни о российском климате, ни о почвах, ни о люпине. Его задача – продать в Россию больше сои, и этим обеспечить работой себя и своего фермера.

 

А.А.: Ареал распространения люпиноводства – это своего рода региональный куст, центром которого является Брянская область. У нас, на Брянщине, производится где-то 80% российского люпина. За нами идут Орловская, Смоленская и Калужская области. В последнее время этот региональный куст начал разрастаться. Люпин начали выращивать в Тюмени – благодаря Подобедову с его заводом. В этом году компания «Русский аграрный дивизион» закупила в институте и посеяла у себя на Алтае тысячу гектаров элитного люпина. В будущем они рассчитывают увеличить площади под ним до 50 тысяч гектаров – как в Алтайском крае, так и в Новосибирской области. Я уже говорил о Тамбовской области. В Воронежской области начато производство элитных семян. Понемногу люпин сеют равномерно по всей территории от Калининграда до Западной Сибири. Мы ищем инвесторов практически во всех регионах на создание предприятий по производству запатентованного нами энергсахаропротеинового концентрата из люпина и рапса, полностью заменяющего полножирную сою, а по аминокислотному составу даже лучше нее. Самое главное, что люпин, рапс или сурепица могут расти практически на всей территории России, вплоть до границы открытого земледелия. Если птицефабрике, например, в Вологодской области нужно будет обеспечивать себя белковым и энергетическим сырьем, она может посеять их рядом с фабрикой на собственных полях, как это делали наши деды и прадеды. Они же не тащили что-то сюда с другого конца света! У них работали биогеохимические циклы, круговорот веществ – прямо там, на месте. Где хлев – там и поле. Из хлева навоз идет на поле, а с поля корм идет в хлев. Этот круговорот работал. Это было и будет всегда самым экономичным и конкурентоспособным способом ведения сельского хозяйства.

А.А.: Для начала – хотя бы 7,5 млн га. А если отнестись к решению белкового вопроса так же серьезно, как это делают американцы, то для научно обоснованного насыщения люпином можно засеять до 20 млн га – с учетом пашни Сибири и Дальнего Востока, не соевых территорий.

А.А.: В ущерб зерновым. Наша страна явно перенасыщена зерновыми – пшеницей, ячменем, овсом. Вовсю идут севообороты типа «пшеница по ячменю» и «ячмень по пшенице» – вопреки всякому научному обоснованию. В то же время люпин, выполняющий функцию фиксации азота в почве, является прекрасным предшественником зерновых. Главное, что на конкурентное положение белковых компонентов на рынке ничто не влияет. Цена на них с каждым годом уверенно растет. А вот цена зерновых колеблется. Да, мы начали, слава Богу, продавать свою пшеницу за границу. Но в то же время мы половину белковых компонентов привозим из-за рубежа. Получается своеобразный круговорот. Можно было бы этот круговорот остановить, то есть продавать меньше пшеницы и настолько же меньше закупать сои и соевых продуктов, а производить свои белки. Это в общем. Если же смотреть глубже, то введение люпина в севообороты не уменьшит сборы зерна зерновых культур: урожайность с гектара озимой пшеницы, посеянной после люпина, всегда (и это проверено множеством производственных посевов) на тонну больше, чем после зерновых яровых.

А.А.: Аграрии уже сейчас готовы продавать и производить люпин. Колхозники и частники, если бы его завтра начали покупать, резко расширили бы площади под эту культуру. И с удовольствием продавали бы узколистный люпин по 8 рублей за тонну, а белый – по 10. И это только при нынешних ценах на сою. Если же они поднимутся, то узколистный можно будет продавать по 10 рублей, белый – по 12. Себестоимость зерна люпина находится на уровне 4,5-5,5 руб/кг.

А.А.: Эффективность сои и люпина в кормлении становится равной, если соевый шрот и люпин идут со снятой оболочкой и если они прошли термическую обработку. Кстати, соя в сравнении с люпином со снятой оболочкой значительно ему уступает. Это поистине уникальный продукт. В ядре люпина содержится 1,5% клетчатки, а каротина столько же, сколько в моркови. Кроме белка у узколистного люпина других питательных веществ почти нет. Что помогает ему лучше других культур выполнять функцию балансирования комбикорма по белку. В полножирной сое 20% жира, поэтому для балансирования по белку нужно 473 г сои на 1 кг смеси пшеницы с ячменем, чтобы довести содержание переваримого протеина в 1 кормовой единице до 120 г. Узколистного люпина в оболочке достаточно в этом случае 374 г на 1 кг, потому что ему не мешает жир. Он выступает как чистый белковый концентрат, в котором 34-38% белка. А если без оболочки, то и больше 40%. В результате кормления люпином мясо форели краснеет, а желток в яйце птицы становится оранжевым без всяких витаминных добавок. Люпин интересен еще и тем, что в нем нет ни крахмала, ни сахара. Он содержит только некрахмалистые полисахариды (больше 30%) – пектин и пектиноподобные вещества. Птицеводы говорят, что пектин имеет клеящие и вяжущие свойства. Но когда его нагревают в ходе термогидролиза, он теряет свои вяжущие свойства и приобретает полезные. Он работает на выведение токсинов, микотоксинов, тяжелых металлов, радионуклидов и т.д. – то есть привносит в комбикорма диетические и целебные свойства. Значительная часть некрахмалистых полисахаридов после термогидролиза превращаются в доступные сахара.

А.А.: Дело в том, что сою мы знаем только в виде продуктов ее переработки. Нативной соей кормить невозможно по определению – она несъедобна. Поэтому мы должны понимать, что под словом «соя» мы подразумеваем продукты ее переработки (полножирная соя, соевый шрот), причем переработки обязательно термической. А другие бобовые – горох, бобы – мы всегда воспринимали как съедобные. С детства мы привыкли к тому, что горох и бобы можно есть сырыми. Бурление в животе от зрелого гороха связано именно с тем, что бобовым необходим термогидролиз, чтобы повысить их переваримость и привести к нормальному уровню содержащиеся в них антипитательные вещества. Поэтому сою можно сравнивать с другой зернобобовой культурой только в том случае, если говорить не о самих культурах, а о продуктах их переработки. Если одинаково, при равных температурах, проэкструдировать бобы или люпин и ту же полножирную сою, вот тогда сравнение их продуктов было бы логичным и методически верным. А так мы сравниваем несравнимые вещи. Сое нужна большая степень обработки, чем люпину – у нее труднее отделяется оболочка. Для снижения ингибиторов трипсина и уреазы и более полного отделения масла требуется воздействие больших температур. И даже лучшие европейские технологии экстрагирования масла сои не снижают полностью концентрацию ингибиторов трипсина. Более 10% их первоначального содержания остаются в шроте. Экструдерная технология производства полножирной сои более затратна, чем термогидролиз сои с люпином Подобедова. Затраты на получение полножирной сои и энергосахаропротеинового концентрата ВНИИ люпина примерно одинаковы.

А.А.: Обязательно. В принципе, мы и сделали этот ГОСТ, а Институту кормов предстоит провести процедуры оформления и утверждения. В результате ГОСТ будет сделан совместно двумя институтами – Институтом люпина и Институтом кормов. В нем результаты 20-летнего труда – около сотни тысяч анализов люпина разных лет. ГОСТ на люпин выполнен в советском стиле, как и остальные – как в советские времена было три класса качества зерна, так в этих ГОСТах и осталось. Но я считаю, что это даже хорошо. Впервые ГОСТ в России будет регулировать одновременно рынок трех видов люпина – узколистного, желтого и белого.

А.А.: Нет, пока таких программ не существует. Я-то предлагаю, но в Минсельхозе пока эту тему серьезно воспринимает только П. А. Чекмарев. В журнале «Достижения науки и техники в АПК» опубликован ряд моих совместных статей с Чекмаревым, в том числе «Рациональные подходы к решению проблемы белка в России». Это серьезная программная статья, но в Департаменте животноводства не хотят об этом слушать и это понимать… Мало того, я делал доклад о необходимости принятия программы по созданию бобовоперерабатывающих предприятий и увеличения люпиносеяния на бюро отделения растениеводства в Россельхозакадемии. Но там больше соеводческие программы поддерживают, и восприняли этот вопрос прохладно, просто приняв его к сведению.

А.А.: В рамках российской программы она еще не разработана. Однако масштабные стратегические бизнес-планы по развитию люпиносеяния в России уже есть, в том числе в таблицах Подобедова. Он ставит реальные задачи на ближайшие годы. Можно сразу с них и начинать рассчитывать программу. Один бизнес-план для площади севооборота с люпином 60 тыс. га легко прошел экспертную проверку с положительным заключением в Россельхозбанке.

А.А.: Мы обеспечиваем знаниями производителей и переработчиков люпина и всячески стремимся увеличить их численность и объемы переработки. Главная причина того, что посевы всех зернобобовых культур и сои, вместе взятые, составляют 3% в структуре посевов России, – это отсутствие современной недорогой переработки зернобобовых и, как следствие, отсутствие рынка эффективных сертифицированных белковых продуктов из российского сырья. В настоящее время мы получаем патент на кормовой продукт из люпина с рапсом. Там идет примерно 75% люпина и 25% рапса. Добавлен еще третий компонент – для изменения вкуса. Дело в том, что хотя алкалоидов в люпине и мало, они придают корму горчинку – хотя животными эта горчинка не особенно чувствуется: к примеру, коровы едят полынь горькую и не волнуются. Но эта горчинка немножко снижает поедаемость в первую неделю. И вот мы подумали, как от нее избавиться, поэтому свой концентрат чуть-чуть подсластили. Сначала мы получим патент, а потом будем пытаться запустить собственный завод. Основан он будет на экструдировании. Мы будем смешивать люпин с рапсом – а это по питательным свойствам, по сути, копия полножирной сои, только дешевле. 

А.А.: Этот продукт представляет собой энергосахаропротеиновый концентрат. То есть в нем и сахара (16%), и энергия (15-18% жира), и белок (до 40%). По количеству белка и жира этот продукт практически равен полножирной сое, а по клетчатке и аминокислотам даже лучше. Тем более что он дешевле ее в полтора раза. Но главное – он согласуется с истинами, переданными нашими предками (ферма – поле). Рапс или сурепицу и люпин мы можем выращивать рядом с любой фермой России.

А.А.: Наш концентрат адресован всем секторам животноводства – и свиноводству, и птицеводству, и рыбоводству. Он подходит для самых маленьких возрастных групп животных и соответствует самым жестким требованиям производителей комбикормов по клетчатке и по другим показателям.

А.А.: Ну, пока мы только получаем патент, а потом подумаем, где запустить это производство. Мы будем пробовать делать цеха на Брянщине. Скорее всего, будем нацеливаться на создание цехов по производству своего экструдированного энергосахаропротеинового концентрата прямо на комбикормовых заводах животноводческих холдингов. Создавать самостоятельный завод по производству белковых кормов сегодня у нас в стране невыгодно. Он будет относиться к перерабатывающему предприятию – следовательно, никаких сельскохозяйственных льгот иметь не будет. А в рамках животноводческого холдинга с собственными посевными площадями и комбикормовым заводом такой цех будет иметь статус подразделения сельхозтоваропроизводителя, и льготы будут распространяться, в том числе, и на него.

А.А.: До сих пор мы производили маленькие партии для своих научно-производственных экспериментов. Для этого у нашего института есть собственное оборудование – экструдер, шелушитель.

А.А.: Я думаю, прорыв и рывок в этом отношении будут обязательно. Потому что Россия сидит на белковой игле. Как мы можем говорить о Доктрине продовольственной безопасности, о 85%-ном обеспечении собственным мясом, если это мясо на 60% получается из импортного белка? А ведь мясо и кормовой белок абсолютно неразделимы! Как только не станет этих 60%, рухнут заветные 85%.

А.А.: В рамках национальной стратегии не решается. Никто не вспоминает о том, что у России должен быть свой путь решения этого вопроса. Вот, например, американцы любят говорить про свои национальные идеи. У них появилась национальная идея в 70-х годах – решить, наконец, проблему белка, сбалансировать его не только в кормушках, но и на полях. Поэтому скоро 30% структуры их зерна по весу будет занимать соя с 40%-ной концентрацией белка. Вот это действительно национальный подход. А что сделали мы в России? Да, в результате программы по рапсу довели объемы рапса до 1,2 млн т. Да, довели объем производства сои до 1,5 млн т. И даже (условно) если мы увеличим производство сои в два с лишним раза до 3,75 млн т. в 2020 г., это составит в структуре нашего зерна по весу 3%. Повторю, в США эта цифра планируется на уровне 30%. То есть наши программные стратегические ресурсы белка в структуре нашего зерна будут в 10 раз меньше. Это значит, что наше мясо имеет значительно меньшую возможность конкурировать с мясом США и Бразилии в мировом экономическом пространстве. Никогда мясо на привозных кормах не будет конкурентоспособно мясу тех стран, откуда мы эти корма привозим. Никто ничего об этом не говорит, не вспоминает и не делает. Ваше информационное агентство и все те, кто с соей работает и ее раскручивает – единственные, кто сегодня что-то делает в этом смысле.

Но Россия – это ведь не Америка. В производстве сои мы их не догоним. Недавно было координационное совещание в Институте зернобобовых культур, и на нем В. И. Зотиков сказал, что пределы увеличения площадей сои уже почти достигнуты. То есть мы можем их увеличивать, и они будут увеличиваться, но какова будет себестоимость? Сравните себестоимость производства сои в Бразилии и в Подмосковье – они различаются на порядок! Только 15% территории России имеют достаточный биоклиматический потенциал продуктивности сои для ее эффективного производства с высоким качеством маслосемян – это рассчитано по методикам И. С. Шатилова и М. К. Каюмова. 

А.А.: Почему, можно. Просто в России сейчас никто национальной идеей обеспечения паритетных стратегических ресурсов белка не болеет. Стратегическое превосходство можно запросто обеспечить с помощью люпина. Но только один-единственный Институт люпина в одиночестве работает с этой инновационной культурой! А мне бы очень хотелось, чтобы наши соевики, наконец, признали люпин, и тоже стали бы называть его нежным именем «северная соя». Глупо было бы отдать рынок люпина иностранным корпорациям.