Приморским свиноводам подложили свинью
Чиновники потеряли всякий интерес к свинокомплексу, созданному в рамках громкой Госпрограммы по развитию сельского хозяйства.
06.03.2013
Источник: zrpress.ru
Свинокомплекс в селе Зеленодольское едва ли не единственный в Приморье очевидный результат эпохи расцвета нацпроектов в сельском хозяйстве. Но ирония судьбы этого проекта в том, что последовавшая за громким нацпроектом 4-летняя эпоха госпрограммы по развитию сельского хозяйства оставила строительство свинокомплекса без государственной поддержки.
Впрочем, дело, скорее всего, не в программе. Ведь находили же деньги в краевом бюджете на поддержку других животноводческих проектов, иногда очень большие деньги. Но ООО «Зеленодольское» при этом было брошено на самовыживание, а вокруг него периодически возникала некая информационная пустота. И, конечно, многочисленные слухи, предрекавшие близкую кончину предприятию. Генеральный директор Приморского агропромышленного холдинга (в его структуру входит ООО «Зеленодольское») Сергей ДЕРКАЧ рассказал «ЗР» о том, в каком состоянии сейчас свинокомплекс и что происходило с его проектом все эти годы.
- Сергей, вы сегодня поставляете свой продукт на рынок или до сих пор этого нет?
- Конечно, есть. Животные были завезены в 2010 году из Канады, все успешно прошли карантин. Мы вывели их в производство, и они начали давать результат. Пока ничего критичного ни в отношении самого проекта, ни в отношении животных не произошло. Проект работает, с ним все в порядке, хотя, конечно же, проблемы существуют. Забирают у нас продукцию, как правило, индивидуальные предприниматели в основном в живом весе. Забивают их они сами. Причина тому - отсутствие у нас собственной бойни. Именно поэтому мы не можем выйти на рынок под своей торговой маркой, и нашу продукцию трудно отличить на прилавках. Но она там есть. Наверное, те, кто продают нашу продукцию, делают это от своего имени.
- Но в вашем проекте все цеха предусматривались, в том числе и бойня….
- Это большой проект, который предполагал три площадки: комбикормовый завод в Лесозаводске, комплекс в селе Зеленодольское и бойня в селе Воскресенка. На сегодняшний день мы возобновили работы по реализации этих проектов, всех трех. В январе текущего года наш основной банк-партнер и основной кредитор - Россельхозбанк - возобновил финансирование в полном объеме. Мы планируем, что к концу года эти мощности будут запущены, и тогда мы сможем смело продавать свою продукцию под собственной маркой «Спасский бекон».
- А сейчас в каких объемах ее продаете?
- Эта внутренняя информация. В отличие от других животноводческих проектов, мы не интегрированы в экономику Приморского края, не взаимодействуем с региональными и муниципальными властями. И сегодня рапортовать об успехах - это, наверное, не для нас. Нет мотивации. Нам оно зачем? Если говорить по существу, мы находимся в долгом затяжном конфликте, который начался несколько лет тому назад и, к сожалению, на сегодняшний день не закончился. Когда мы затеяли наш проект, рассчитывали на средства государственной поддержки, потому что это было публично объявлено и об этом говорили все: и власть, и СМИ. Но по факту мы не получили обещанных средств. И проблема, которая существовала на протяжении последних двух лет, была связана именно с этим, поскольку мы свою финансовую модель выстраивали с учетом господдержки. Невозможно планировать свою деятельность с процентной ставкой по кредиту в 17% годовых без субсидирования как минимум процентов по кредитам, невозможно так выстроить эффективную бизнес-модель в сельском хозяйстве. Но кроме субсидирования процентов предусматривалось еще множество других инструментов государственной поддержки, на которую мы рассчитывали. Скажу честно, если бы мне сказали, что при реализации проекта нужно рассчитывать только на себя и пользоваться дорогими кредитными ресурсами, я бы никогда не согласился реализовывать столь масштабные проекты. Но с началом реализации возврата назад также не было.
Не получив заявленную господдержку, мы, естественно, не вышли на плановые показатели. И, как следствие, все эти годы переживали глубочайший кризис. Люди стали разбегаться. Единственное, что я мог им сказать: «Держать строй, никуда не уходить, все будет хорошо». Все происходящее было как один сплошной кошмар. Мы были в той ситуации, в которой шансов на выживание не было. И то, что на сегодняшний день предприятие работает и продолжает реализовывать свои планы - это чудо. Ну а если конкретно, в первую очередь это гибкая позиция Россельхозбанка и труд работников предприятия, которые согласились пойти до конца. Такое ощущение, что у нас если нужно решить вопрос, то сделать это можно только где-то в Москве и в федеральных органах власти, федеральных банках, нежели здесь на местах.
- А почему вам чиновники не дают деньги? Они вроде как проекты крупных животноводческих комплексов поддерживают.
- Наверное, проблемы есть и во мне лично. Но если бы мы были другими, не было бы ничего, мы давно уже закрыли бы проект и ушли. Знаете, было очень забавно в начале прошлого года, когда шли выборы президента России. Мы приняли участие в проекте «Россия от первого лица», в съемках той серии, где речь шла о сельском хозяйстве современной России, съемки проводились примерно за полгода до эфира. Фильм показывали федеральные каналы, и мы рассказывали, что все замечательно. А на самом деле к моменту выхода фильма мы находились в самой низшей точке нашего кризиса, в тот момент реально нечем было кормить животных. Это было очень больно для всех нас, очень тяжело. В фильме мы говорим о том, что нас все любят, понимают, поддерживают, а по факту все было очень плохо. И поддержать было некому.
Сегодня мы вне конъюнктуры, и доверие исчерпано. Все в какой-то момент сказали сами себе, что проекта не будет - Деркач не вылезет и никто ему не даст денег. Нужно закрывать двери-окна и пусть все рушится. Но видите, получилось по-другому. Россельхозбанк, г. Москва, изучив все эти моменты, разделившись во мнениях, принимает решение продолжить финансирование, потому что, помимо всего прочего, есть общее понимание, что Приморский край - это пока еще Россия, что нужно вкладывать деньги в отечественного производителя, что нужно кредитовать российскими кредитными организациями отечественных производителей. А инвестиции кроме всех благ - это еще и зависимость, и контроль со стороны иностранного инвестора. Если мы говорим, что производим на деньги корейцев или китайцев, значит, реально они там хозяева, а мы - зависимые люди, которые должны и обязаны. Есть старая поговорка: «Кто кому должен, тот тому и раб». А если банк государственный, то производитель работает с государством. Для меня это важно, как для русского человека с российским паспортом. Я не пошел по пути привлечения иностранного инвестора.
Мы не против иностранных инвесторов, это не всегда плохо. Например, мы работаем с корейскими компаниями, осуществляющими свою деятельность в Приморье. Был момент, когда было совсем тяжко, не было корма, и компания «Агро Санг Сэнг», видя нашу ситуацию, предложила нам взять в долг у них корма, и срок возврата не был оговорен. Я им очень признателен, в тот момент для нас это был вопрос жизни и смерти. Никто так со мной не поступил, как это сделали корейцы.
- Может быть, стоит попытаться преодолеет эту конфликтную ситуацию?
- У нас изначально не было желания идти в конфликт. Мы защищаем свой бизнес, свой проект. Мы хотим жить и работать нормально. Нам зачем война и конфликт, проверки правоохранительных органов, выемки, обыски и все остальное?
- У вас это все было?
- Конечно. Но надо отдать должное, что после всех этих мероприятий, разобравшись, все прекратили. И никаких претензий сегодня, слава Богу, к нам нет. Но это было, и это надо было пройти, пережить. В отношении меня пытались возбудить дела, всячески пытаясь изобличить меня по субсидиям. Но мы же реально завезли животных, на самом деле построили комплекс. Банк финансировал не капитальное строительство на каком-то этапе, а затраты капхарактера, т.е. я сначала построил, потом получал деньги. Не было такого, что мы взяли кредит на одни цели, а потратили его на другие цели. И нам нужны были субсидии, чтобы предприятие развивать и сохранять и чтобы рассчитаться с Госпродагентством, потому что у нас возникли долги в 2007 и 2008 годах из-за стихии. В 2007 году убытки от стихии составили 70 млн рублей и в 2008 году от лугового мотылька - еще 30 млн рублей. Эти убытки были подтверждены ГО ЧС, их актами и комиссиями. У нас проблемы стихией были вызваны.
- А разве страховые компании вам не выплатили тогда деньги за причиненный стихией ущерб?
- Нам страховые компании только вернули те суммы, которые мы им оплатили в качестве страховых платежей. Полных выплат по страховому случаю не было. Мы реально тогда потеряли деньги с оборота, от полевых работ. И часть денег ушла на строительство свинокомплекса. Наступил момент, когда в принципе ничего не было. Все. Комплекс не можем достроить, оборотки нет, долги перед Госпродагентством. Банк тогда дал деньги на завоз поголовья, и мы ввели предприятие. Казалось бы наступил момент, когда и нужно предоставить субсидию, т.е. то, что положено по закону, то, что дают остальным, даже тем, у кого одни китайцы работают. Здесь же есть интерес всех: и банка, и Госпродагентства, и предприятия для экономики края. Все в итоге получат деньги. Почему этот бюджетный поток не пошел на российское предприятие?
В свое время руководство Россельхозбанка писало письма на имя губернатора о том, что, пожалуйста, давайте будем рефинансировать задолженность и вытягивать предприятие. Мы говорим, что разрабатываем финансовую модель оздоровления группы компании. А Госпродагентство идет с иском в суд о банкротстве предприятия. Где логика? Банкротство - это списание задолженности и невозможность взыскания в будущем. Что может предприятие вернуть, если там реально есть убыток и есть незавершенное производство, которое если не запустить, то оно не станет работать?
В отказах в предоставлении субсидий нам пишут, что мы не соответствуем критериям получателей субсидий. Но никто не может ответить мне на вопрос: как получилось, что в ходе реализации государственной программы «Развитие АПК», многомиллиардных вливаний в Приморье практически не осталось отечественных производителей, а в основном китайские фермеры? Может быть, что-то не так с критериями отбора или с Государственной программой?
Сегодня мы судимся и с администрацией Спасского муниципального района, которая всячески пытается из-под нас вырвать землю. А у нас собственность на землю оформлена еще с 1993 года, но мы в суде выясняем, кто же сейчас ее собственник. При этом в течение двадцати лет мы этой землей владели, распоряжались, обрабатывали, платили налоги, имеется зарегистрированное в установленном порядке свидетельство права собственности на землю. Но администрация Спасского района с этим не согласна. Возникает вопрос: какие цели и задачи ставит данный орган власти? Что мы хотим получить в итоге? Это не спор хозяйствующих субъектов, это спор сельхозпроизводителя и органов муниципальной власти. И это не единичный случай.
Мы вынуждены были защищаться, проводить реструктуризацию и т.д. Я всем говорил, что не буду бросать свои предприятия и начатые проекты. Я не хочу жить жизнью неудачника, буду делать все, чтобы сохранить предприятие, чтобы потом, в конце концов, мог сказать своим детям и всем окружающим, что я нормальный человек, прошел до конца и сделал все, что мог. По крайней мере, моя совесть чиста перед всеми. К счастью, у нас чиновники не одинаковы везде, и среди них есть люди, которым не все равно, которые думают не только о своей карьере. И благодаря им мы еще существуем.
Впрочем, дело, скорее всего, не в программе. Ведь находили же деньги в краевом бюджете на поддержку других животноводческих проектов, иногда очень большие деньги. Но ООО «Зеленодольское» при этом было брошено на самовыживание, а вокруг него периодически возникала некая информационная пустота. И, конечно, многочисленные слухи, предрекавшие близкую кончину предприятию. Генеральный директор Приморского агропромышленного холдинга (в его структуру входит ООО «Зеленодольское») Сергей ДЕРКАЧ рассказал «ЗР» о том, в каком состоянии сейчас свинокомплекс и что происходило с его проектом все эти годы.
- Сергей, вы сегодня поставляете свой продукт на рынок или до сих пор этого нет?
- Конечно, есть. Животные были завезены в 2010 году из Канады, все успешно прошли карантин. Мы вывели их в производство, и они начали давать результат. Пока ничего критичного ни в отношении самого проекта, ни в отношении животных не произошло. Проект работает, с ним все в порядке, хотя, конечно же, проблемы существуют. Забирают у нас продукцию, как правило, индивидуальные предприниматели в основном в живом весе. Забивают их они сами. Причина тому - отсутствие у нас собственной бойни. Именно поэтому мы не можем выйти на рынок под своей торговой маркой, и нашу продукцию трудно отличить на прилавках. Но она там есть. Наверное, те, кто продают нашу продукцию, делают это от своего имени.
- Но в вашем проекте все цеха предусматривались, в том числе и бойня….
- Это большой проект, который предполагал три площадки: комбикормовый завод в Лесозаводске, комплекс в селе Зеленодольское и бойня в селе Воскресенка. На сегодняшний день мы возобновили работы по реализации этих проектов, всех трех. В январе текущего года наш основной банк-партнер и основной кредитор - Россельхозбанк - возобновил финансирование в полном объеме. Мы планируем, что к концу года эти мощности будут запущены, и тогда мы сможем смело продавать свою продукцию под собственной маркой «Спасский бекон».
- А сейчас в каких объемах ее продаете?
- Эта внутренняя информация. В отличие от других животноводческих проектов, мы не интегрированы в экономику Приморского края, не взаимодействуем с региональными и муниципальными властями. И сегодня рапортовать об успехах - это, наверное, не для нас. Нет мотивации. Нам оно зачем? Если говорить по существу, мы находимся в долгом затяжном конфликте, который начался несколько лет тому назад и, к сожалению, на сегодняшний день не закончился. Когда мы затеяли наш проект, рассчитывали на средства государственной поддержки, потому что это было публично объявлено и об этом говорили все: и власть, и СМИ. Но по факту мы не получили обещанных средств. И проблема, которая существовала на протяжении последних двух лет, была связана именно с этим, поскольку мы свою финансовую модель выстраивали с учетом господдержки. Невозможно планировать свою деятельность с процентной ставкой по кредиту в 17% годовых без субсидирования как минимум процентов по кредитам, невозможно так выстроить эффективную бизнес-модель в сельском хозяйстве. Но кроме субсидирования процентов предусматривалось еще множество других инструментов государственной поддержки, на которую мы рассчитывали. Скажу честно, если бы мне сказали, что при реализации проекта нужно рассчитывать только на себя и пользоваться дорогими кредитными ресурсами, я бы никогда не согласился реализовывать столь масштабные проекты. Но с началом реализации возврата назад также не было.
Не получив заявленную господдержку, мы, естественно, не вышли на плановые показатели. И, как следствие, все эти годы переживали глубочайший кризис. Люди стали разбегаться. Единственное, что я мог им сказать: «Держать строй, никуда не уходить, все будет хорошо». Все происходящее было как один сплошной кошмар. Мы были в той ситуации, в которой шансов на выживание не было. И то, что на сегодняшний день предприятие работает и продолжает реализовывать свои планы - это чудо. Ну а если конкретно, в первую очередь это гибкая позиция Россельхозбанка и труд работников предприятия, которые согласились пойти до конца. Такое ощущение, что у нас если нужно решить вопрос, то сделать это можно только где-то в Москве и в федеральных органах власти, федеральных банках, нежели здесь на местах.
- А почему вам чиновники не дают деньги? Они вроде как проекты крупных животноводческих комплексов поддерживают.
- Наверное, проблемы есть и во мне лично. Но если бы мы были другими, не было бы ничего, мы давно уже закрыли бы проект и ушли. Знаете, было очень забавно в начале прошлого года, когда шли выборы президента России. Мы приняли участие в проекте «Россия от первого лица», в съемках той серии, где речь шла о сельском хозяйстве современной России, съемки проводились примерно за полгода до эфира. Фильм показывали федеральные каналы, и мы рассказывали, что все замечательно. А на самом деле к моменту выхода фильма мы находились в самой низшей точке нашего кризиса, в тот момент реально нечем было кормить животных. Это было очень больно для всех нас, очень тяжело. В фильме мы говорим о том, что нас все любят, понимают, поддерживают, а по факту все было очень плохо. И поддержать было некому.
Сегодня мы вне конъюнктуры, и доверие исчерпано. Все в какой-то момент сказали сами себе, что проекта не будет - Деркач не вылезет и никто ему не даст денег. Нужно закрывать двери-окна и пусть все рушится. Но видите, получилось по-другому. Россельхозбанк, г. Москва, изучив все эти моменты, разделившись во мнениях, принимает решение продолжить финансирование, потому что, помимо всего прочего, есть общее понимание, что Приморский край - это пока еще Россия, что нужно вкладывать деньги в отечественного производителя, что нужно кредитовать российскими кредитными организациями отечественных производителей. А инвестиции кроме всех благ - это еще и зависимость, и контроль со стороны иностранного инвестора. Если мы говорим, что производим на деньги корейцев или китайцев, значит, реально они там хозяева, а мы - зависимые люди, которые должны и обязаны. Есть старая поговорка: «Кто кому должен, тот тому и раб». А если банк государственный, то производитель работает с государством. Для меня это важно, как для русского человека с российским паспортом. Я не пошел по пути привлечения иностранного инвестора.
Мы не против иностранных инвесторов, это не всегда плохо. Например, мы работаем с корейскими компаниями, осуществляющими свою деятельность в Приморье. Был момент, когда было совсем тяжко, не было корма, и компания «Агро Санг Сэнг», видя нашу ситуацию, предложила нам взять в долг у них корма, и срок возврата не был оговорен. Я им очень признателен, в тот момент для нас это был вопрос жизни и смерти. Никто так со мной не поступил, как это сделали корейцы.
- Может быть, стоит попытаться преодолеет эту конфликтную ситуацию?
- У нас изначально не было желания идти в конфликт. Мы защищаем свой бизнес, свой проект. Мы хотим жить и работать нормально. Нам зачем война и конфликт, проверки правоохранительных органов, выемки, обыски и все остальное?
- У вас это все было?
- Конечно. Но надо отдать должное, что после всех этих мероприятий, разобравшись, все прекратили. И никаких претензий сегодня, слава Богу, к нам нет. Но это было, и это надо было пройти, пережить. В отношении меня пытались возбудить дела, всячески пытаясь изобличить меня по субсидиям. Но мы же реально завезли животных, на самом деле построили комплекс. Банк финансировал не капитальное строительство на каком-то этапе, а затраты капхарактера, т.е. я сначала построил, потом получал деньги. Не было такого, что мы взяли кредит на одни цели, а потратили его на другие цели. И нам нужны были субсидии, чтобы предприятие развивать и сохранять и чтобы рассчитаться с Госпродагентством, потому что у нас возникли долги в 2007 и 2008 годах из-за стихии. В 2007 году убытки от стихии составили 70 млн рублей и в 2008 году от лугового мотылька - еще 30 млн рублей. Эти убытки были подтверждены ГО ЧС, их актами и комиссиями. У нас проблемы стихией были вызваны.
- А разве страховые компании вам не выплатили тогда деньги за причиненный стихией ущерб?
- Нам страховые компании только вернули те суммы, которые мы им оплатили в качестве страховых платежей. Полных выплат по страховому случаю не было. Мы реально тогда потеряли деньги с оборота, от полевых работ. И часть денег ушла на строительство свинокомплекса. Наступил момент, когда в принципе ничего не было. Все. Комплекс не можем достроить, оборотки нет, долги перед Госпродагентством. Банк тогда дал деньги на завоз поголовья, и мы ввели предприятие. Казалось бы наступил момент, когда и нужно предоставить субсидию, т.е. то, что положено по закону, то, что дают остальным, даже тем, у кого одни китайцы работают. Здесь же есть интерес всех: и банка, и Госпродагентства, и предприятия для экономики края. Все в итоге получат деньги. Почему этот бюджетный поток не пошел на российское предприятие?
В свое время руководство Россельхозбанка писало письма на имя губернатора о том, что, пожалуйста, давайте будем рефинансировать задолженность и вытягивать предприятие. Мы говорим, что разрабатываем финансовую модель оздоровления группы компании. А Госпродагентство идет с иском в суд о банкротстве предприятия. Где логика? Банкротство - это списание задолженности и невозможность взыскания в будущем. Что может предприятие вернуть, если там реально есть убыток и есть незавершенное производство, которое если не запустить, то оно не станет работать?
В отказах в предоставлении субсидий нам пишут, что мы не соответствуем критериям получателей субсидий. Но никто не может ответить мне на вопрос: как получилось, что в ходе реализации государственной программы «Развитие АПК», многомиллиардных вливаний в Приморье практически не осталось отечественных производителей, а в основном китайские фермеры? Может быть, что-то не так с критериями отбора или с Государственной программой?
Сегодня мы судимся и с администрацией Спасского муниципального района, которая всячески пытается из-под нас вырвать землю. А у нас собственность на землю оформлена еще с 1993 года, но мы в суде выясняем, кто же сейчас ее собственник. При этом в течение двадцати лет мы этой землей владели, распоряжались, обрабатывали, платили налоги, имеется зарегистрированное в установленном порядке свидетельство права собственности на землю. Но администрация Спасского района с этим не согласна. Возникает вопрос: какие цели и задачи ставит данный орган власти? Что мы хотим получить в итоге? Это не спор хозяйствующих субъектов, это спор сельхозпроизводителя и органов муниципальной власти. И это не единичный случай.
Мы вынуждены были защищаться, проводить реструктуризацию и т.д. Я всем говорил, что не буду бросать свои предприятия и начатые проекты. Я не хочу жить жизнью неудачника, буду делать все, чтобы сохранить предприятие, чтобы потом, в конце концов, мог сказать своим детям и всем окружающим, что я нормальный человек, прошел до конца и сделал все, что мог. По крайней мере, моя совесть чиста перед всеми. К счастью, у нас чиновники не одинаковы везде, и среди них есть люди, которым не все равно, которые думают не только о своей карьере. И благодаря им мы еще существуем.
регион:
Приморский край
