ГМО: безвредно в пище, полезно в экономике
Большинство аграрных экспертов сходится на том, что массовое внедрение ГМ-технологий по мире оставит нашу страну далеко за пределами конкурентоспособности, пишет SoyaNews. До настоящего времени самыми популярными объектами генетических модификаций были такие сельхозкультуры, как соя, кукуруза, хлопок и рапс. Но когда в отраслевых кругах появилась информация о китайских разработках засухоустойчивой ГМ-пшеницы, многие задумались: а почему, собственно, в России есть ГМ-продукцию можно, а производить - нельзя?
24.06.2013
Источник: SoyaNews
Споры вокруг ГМО не утихают уже несколько лет - как среди обывателей, так и среди специалистов. По мнению президента Российского зернового союза Аркадия Злочевского, неадекватна сама постановка вопроса о генной инженерии – разрешать или не разрешать? «Не секрет, что мы занимаемся неконтролируемым распространением, нелегальными посевами, и вопрос может стоять только лишь о легализации, а не о том, разрешим мы или не разрешим», - уверен он. Парадокс в том, что на практике запрет оборачивается полным отсутствием контроля и, как следствие, наказаний за посевы генномодифицированных сортов. Ограничения возникнут лишь с легализацией таких технологий, а пока правовая система государства их просто не видит.
Не отвечает существующим реалиям, считает Злочевский, и постановка вопроса ГМО в плоскости полезно/вредно. «Есть миф о том, что вред не доказан, поэтому ГМО потенциально опасны, - говорит он. - Во-первых, отсутствие вреда доказано: любое разрешение при коммерциализации, выпуске и обращении в окружающую среду является доказательством безопасности! Именно это ставится целью любых разрешительных процедур во всем мире. А мы официально разрешаем использовать, потому что у нас есть зарегистрированные линии (19 линий), которые разрешены к использованию как в пищу, так и в корма – то есть и Минздравом, и Минсельхозом. У нас нет только единственного разрешения – на выпуск в окружающую среду. Все остальное у нас есть. Вот эти разрешения и являются, собственно, доказательством безопасности. Если бы это было даже потенциально опасно, такое разрешение было бы невозможно получить!».
Что же касается полезных свойств и вкусовых свойств таких продуктов, это, по убеждению Злочевского, сугубо дело потребителя. Как известно, сегодня уже существуют ГМ-технологии по улучшению вкусовых качеств овощей. Однако сельхозпроизводитель должен смотреть на генномодифицированные сорта совершенно под другим углом. «Для производителя аграрной продукции важными и существенными являются только экономика производства, производственные затраты, технологичность производства, - настаивает глава РЗС. - И в этом отношении ГМО для сельхозпроизводителя представляет только плюсы. Экономика лучше, затрат меньше, себестоимость дешевле, производство технологичней, более инновационно и т.д. То есть все ответы - только «за»!».
Между тем ГМ-продукция все шире внедряется в нашу жизнь. Например, по некоторым оценкам, примерно 70% мировой фармацевтической промышленности применяют ГМ-технологии. Не секрет, что 100% инсулина в мире является продуктом генной инженерии. Что же касается России, наше животноводство давно уже не может обойтись без генномодицицированного соевого шрота из-за рубежа. «Мы можем сколько угодно декларировать, полемизировать на тему, нравится или не нравится нам использование в России ГМО, но надо признать, признать открыто, что мы не в состоянии обойтись без ГМО-технологий, - констатирует Злочевский. - Вообще не в состоянии! Потому что если вдруг мы решим для себя, что нам не надо ГМО, откажемся, объявим себя зоной, свободной от ГМО, то мы будем не в состоянии выполнить подобную задачу в принципе. Это невозможно. Причина проста: да, мы еще способны как-то ограничить нашу территорию от производства, но ни в коей мере от потребления. Что сегодня и происходит. Потребление ГМО-продукции ограничить невозможно!».
По словам Злочевского, многие российские чиновники до сих пор находятся под влиянием мифа о запасе земли и воды как оплоте нашей аграрной конкурентоспособности. На деле же огромная территория оборачивается огромными логистическими издержками и экстенсивностью ведения сельского хозяйства. А наши знаменитые 20% мировых запасов пресной воды распределены так неравномерно, что на сельское хозяйство существенного влияния не оказывают: по уровню влагозапасов в почве мы сильно отстаем от Евросоюза.
По Злочевскому, истинный ресурс конкурентоспособности российского АПК – запас питательных веществ в почве. Именно он дает низкую себестоимость производства зерна, благодаря которой мы бьем конкурентов на глобальном рынке. «Пшеница – наш природный конек на мировом рынке и во всей продовольственной цепочке благодаря нашему запасу питательных веществ, - говорит глава отраслевого союза. - По различным оценкам, на нашей территории сосредоточено от 40 до 60% мировых запасов чернозема, самой плодородной пашни. Ни у кого такого запаса питательных веществ нет. Благодаря этому потенциалу конкурентоспособности мы можем дешево продавать и завоевывать мировые рынки сбыта, но это ровно до тех пор, пока на мировой рынок не вышла ГМ-пшеница».
Еще пару лет мировой зерновой рынок будет сохранять привычные очертания, но к 2015 году Китай собирается вывести на рынок ГМ-пшеницу. Планы по засухоустойчивой ГМ-пшенице имеются и у Аргентины, обладающей богатым опытом использования ГМ-сортов других сельхозкультур. Таким образом, если наша конкурентоспособность по пшенице подарена нам природой, китайцы и аргентинцы скоро создадут ее себе сами.
«Мы нашими запретами, неадекватным восприятием самой темы биотехнологий на нашей территории и запуском механизма неконтролируемого распространения создаем себе чудовищное будущее, - предостерегает Злочевский. – Мы отстаем от общемировых трендов развития и сильно рискуем потерять нашу конкурентоспособность в аграрном производстве и продовольственном секторе. А это значит, что нас выживут с мировых рынков и мы замкнемся в собственной территории, пытаясь ее как-то протекционистски ограничить от импортных поставок. Это плачевно закончится, мы потеряем стимул к развитию. Нам, наоборот, надо всячески поддерживать, развивать, наращивать мускулы на нашей конкурентоспособности, а ни в коем случае не снижать. А это однозначно путь развития ГМО-технологий».
Директор Института экономики и социологии Аргентины Юджинио Хулио Кап согласен с тем, что Россия как крупный сельхозпроизводитель не может позволить себе роскошь мыслить в рамках табу. В Аргентине промышленное использование ГМ-сортов началось еще в 1996 году. По словам Капа, поначалу ГМ-соя тоже встретила там ожесточенное неприятие экологов и общественности. «17 лет прошло – никто не отравился, никто не пострадал от ГМ-продуктов, и никакого ущерба здоровью не было нанесено никому, - утверждает Кап. - В Европе говорят, что ГМ-соя нормальна, потому что другую сою не найти, она вся генномодифицированная. Но это же лицемерие – не разрешать при этом другие генномодифицированные культуры».
По мнению аргентинского ученого, в мире рыночных цен потребитель сам должен решать, потреблять ему ГМ-продукцию или нет. «Пусть потребитель голосует кошельком, - считает он. - В демократическом обществе потребитель должен иметь право выбора. Потребитель также смотрит на цену ГМО и, конечно, ему выгодно, что цены снижаются. Но это не нигде не афишируется. 17 лет мы боремся с экологами в судах, и экологи ни одного дела в суде не выиграли. И все-таки они значительно влияют на формирование общественного мнения в Европе и Африке. Африка не хочет ГМ-зерна из Европы, они там лучше помрут с голоду, чем съедят хоть одно зернышко или хлеб, испеченный из зерна, которое имеет хоть один ген, который, как они считают, вредит здоровью. Очень сложно бороться с такими стереотипами мышления. Факты говорят о том, что ничего плохого здесь нет. 17 лет спустя ни одно дело в суде против компаний, производящих ГМО, не было выиграно. Почему бы России в будущем тоже не воспользоваться выгодами этой системы и не принять это все у себя открыто?».
По данным ученого, за период 1996-2011 гг. совокупная экономическая выгода от принятия всех генетически модифицированных культур в Аргентине составила 80,72 млн. долл. Последующие 10 лет (2013-2022 гг.) в этой стране будут введены два вида ГМ-сои – устойчивая к гербицидам и устойчивая к гербицидам и насекомым-вредителям (RR2Y и RR2Y+Bt), а также устойчивая к засухе пшеница (DT).
Внедрение ГМ-пшеницы в Аргентине позволит сократить потери от засухи на 28% (при засухах каждый пять лет). По самому консервативному сценарию, экономическая выгода от такого шага составит 90 млн долл., а кумулятивный эффект с 2013 по 2022 гг. - почти 530 млн долл.
«Нельзя сказать, что должен быть единственный путь развития – ГМО, или органическое земледелие, или традиционные технологии, - считает вице-президент Российского зернового союза Александр Корбут. – Но, в любом случае, вся палитра технологий в нашей стране должна быть доступна для сельхозпроизводителя - для того, чтобы каждый мог сформировать под свою ответственность и возможность рыночную нишу эффективного производителя. Очевидно, что эта задача должна быть решена. Мы проспали зеленую революцию, и интенсивные технологии ушли вперед без нас. Мы отстали в этом. Мы остаемся и в ближайшее время будем оставаться импортерами технологий, это очевидно. Но наша задача сегодня – на базе тех знаний и тех компетенций, которые накоплены в мире, создать свою зону прорыва. Но это будет возможно тогда, когда будет широкая практика и возникнет осознание, что, идя чисто традиционалистским путем, мы не сможем добиться правды».
Не отвечает существующим реалиям, считает Злочевский, и постановка вопроса ГМО в плоскости полезно/вредно. «Есть миф о том, что вред не доказан, поэтому ГМО потенциально опасны, - говорит он. - Во-первых, отсутствие вреда доказано: любое разрешение при коммерциализации, выпуске и обращении в окружающую среду является доказательством безопасности! Именно это ставится целью любых разрешительных процедур во всем мире. А мы официально разрешаем использовать, потому что у нас есть зарегистрированные линии (19 линий), которые разрешены к использованию как в пищу, так и в корма – то есть и Минздравом, и Минсельхозом. У нас нет только единственного разрешения – на выпуск в окружающую среду. Все остальное у нас есть. Вот эти разрешения и являются, собственно, доказательством безопасности. Если бы это было даже потенциально опасно, такое разрешение было бы невозможно получить!».
Что же касается полезных свойств и вкусовых свойств таких продуктов, это, по убеждению Злочевского, сугубо дело потребителя. Как известно, сегодня уже существуют ГМ-технологии по улучшению вкусовых качеств овощей. Однако сельхозпроизводитель должен смотреть на генномодифицированные сорта совершенно под другим углом. «Для производителя аграрной продукции важными и существенными являются только экономика производства, производственные затраты, технологичность производства, - настаивает глава РЗС. - И в этом отношении ГМО для сельхозпроизводителя представляет только плюсы. Экономика лучше, затрат меньше, себестоимость дешевле, производство технологичней, более инновационно и т.д. То есть все ответы - только «за»!».
Между тем ГМ-продукция все шире внедряется в нашу жизнь. Например, по некоторым оценкам, примерно 70% мировой фармацевтической промышленности применяют ГМ-технологии. Не секрет, что 100% инсулина в мире является продуктом генной инженерии. Что же касается России, наше животноводство давно уже не может обойтись без генномодицицированного соевого шрота из-за рубежа. «Мы можем сколько угодно декларировать, полемизировать на тему, нравится или не нравится нам использование в России ГМО, но надо признать, признать открыто, что мы не в состоянии обойтись без ГМО-технологий, - констатирует Злочевский. - Вообще не в состоянии! Потому что если вдруг мы решим для себя, что нам не надо ГМО, откажемся, объявим себя зоной, свободной от ГМО, то мы будем не в состоянии выполнить подобную задачу в принципе. Это невозможно. Причина проста: да, мы еще способны как-то ограничить нашу территорию от производства, но ни в коей мере от потребления. Что сегодня и происходит. Потребление ГМО-продукции ограничить невозможно!».
По словам Злочевского, многие российские чиновники до сих пор находятся под влиянием мифа о запасе земли и воды как оплоте нашей аграрной конкурентоспособности. На деле же огромная территория оборачивается огромными логистическими издержками и экстенсивностью ведения сельского хозяйства. А наши знаменитые 20% мировых запасов пресной воды распределены так неравномерно, что на сельское хозяйство существенного влияния не оказывают: по уровню влагозапасов в почве мы сильно отстаем от Евросоюза.
По Злочевскому, истинный ресурс конкурентоспособности российского АПК – запас питательных веществ в почве. Именно он дает низкую себестоимость производства зерна, благодаря которой мы бьем конкурентов на глобальном рынке. «Пшеница – наш природный конек на мировом рынке и во всей продовольственной цепочке благодаря нашему запасу питательных веществ, - говорит глава отраслевого союза. - По различным оценкам, на нашей территории сосредоточено от 40 до 60% мировых запасов чернозема, самой плодородной пашни. Ни у кого такого запаса питательных веществ нет. Благодаря этому потенциалу конкурентоспособности мы можем дешево продавать и завоевывать мировые рынки сбыта, но это ровно до тех пор, пока на мировой рынок не вышла ГМ-пшеница».
Еще пару лет мировой зерновой рынок будет сохранять привычные очертания, но к 2015 году Китай собирается вывести на рынок ГМ-пшеницу. Планы по засухоустойчивой ГМ-пшенице имеются и у Аргентины, обладающей богатым опытом использования ГМ-сортов других сельхозкультур. Таким образом, если наша конкурентоспособность по пшенице подарена нам природой, китайцы и аргентинцы скоро создадут ее себе сами.
«Мы нашими запретами, неадекватным восприятием самой темы биотехнологий на нашей территории и запуском механизма неконтролируемого распространения создаем себе чудовищное будущее, - предостерегает Злочевский. – Мы отстаем от общемировых трендов развития и сильно рискуем потерять нашу конкурентоспособность в аграрном производстве и продовольственном секторе. А это значит, что нас выживут с мировых рынков и мы замкнемся в собственной территории, пытаясь ее как-то протекционистски ограничить от импортных поставок. Это плачевно закончится, мы потеряем стимул к развитию. Нам, наоборот, надо всячески поддерживать, развивать, наращивать мускулы на нашей конкурентоспособности, а ни в коем случае не снижать. А это однозначно путь развития ГМО-технологий».
Директор Института экономики и социологии Аргентины Юджинио Хулио Кап согласен с тем, что Россия как крупный сельхозпроизводитель не может позволить себе роскошь мыслить в рамках табу. В Аргентине промышленное использование ГМ-сортов началось еще в 1996 году. По словам Капа, поначалу ГМ-соя тоже встретила там ожесточенное неприятие экологов и общественности. «17 лет прошло – никто не отравился, никто не пострадал от ГМ-продуктов, и никакого ущерба здоровью не было нанесено никому, - утверждает Кап. - В Европе говорят, что ГМ-соя нормальна, потому что другую сою не найти, она вся генномодифицированная. Но это же лицемерие – не разрешать при этом другие генномодифицированные культуры».
По мнению аргентинского ученого, в мире рыночных цен потребитель сам должен решать, потреблять ему ГМ-продукцию или нет. «Пусть потребитель голосует кошельком, - считает он. - В демократическом обществе потребитель должен иметь право выбора. Потребитель также смотрит на цену ГМО и, конечно, ему выгодно, что цены снижаются. Но это не нигде не афишируется. 17 лет мы боремся с экологами в судах, и экологи ни одного дела в суде не выиграли. И все-таки они значительно влияют на формирование общественного мнения в Европе и Африке. Африка не хочет ГМ-зерна из Европы, они там лучше помрут с голоду, чем съедят хоть одно зернышко или хлеб, испеченный из зерна, которое имеет хоть один ген, который, как они считают, вредит здоровью. Очень сложно бороться с такими стереотипами мышления. Факты говорят о том, что ничего плохого здесь нет. 17 лет спустя ни одно дело в суде против компаний, производящих ГМО, не было выиграно. Почему бы России в будущем тоже не воспользоваться выгодами этой системы и не принять это все у себя открыто?».
По данным ученого, за период 1996-2011 гг. совокупная экономическая выгода от принятия всех генетически модифицированных культур в Аргентине составила 80,72 млн. долл. Последующие 10 лет (2013-2022 гг.) в этой стране будут введены два вида ГМ-сои – устойчивая к гербицидам и устойчивая к гербицидам и насекомым-вредителям (RR2Y и RR2Y+Bt), а также устойчивая к засухе пшеница (DT).
Внедрение ГМ-пшеницы в Аргентине позволит сократить потери от засухи на 28% (при засухах каждый пять лет). По самому консервативному сценарию, экономическая выгода от такого шага составит 90 млн долл., а кумулятивный эффект с 2013 по 2022 гг. - почти 530 млн долл.
«Нельзя сказать, что должен быть единственный путь развития – ГМО, или органическое земледелие, или традиционные технологии, - считает вице-президент Российского зернового союза Александр Корбут. – Но, в любом случае, вся палитра технологий в нашей стране должна быть доступна для сельхозпроизводителя - для того, чтобы каждый мог сформировать под свою ответственность и возможность рыночную нишу эффективного производителя. Очевидно, что эта задача должна быть решена. Мы проспали зеленую революцию, и интенсивные технологии ушли вперед без нас. Мы отстали в этом. Мы остаемся и в ближайшее время будем оставаться импортерами технологий, это очевидно. Но наша задача сегодня – на базе тех знаний и тех компетенций, которые накоплены в мире, создать свою зону прорыва. Но это будет возможно тогда, когда будет широкая практика и возникнет осознание, что, идя чисто традиционалистским путем, мы не сможем добиться правды».
регион:
Россия
