Сало подорожает на 50%
Россельхознадзор запретил поставки в Россию европейской свинины, кроме той, что прошла высокотемпературную обработку. О причинах и следствиях этого решения "Росбалту" рассказал генеральный директор Национального союза свиноводов Юрий Ковалев.
12.02.2014
Источник: http://www.rosbalt.ru/
— Насколько оправданы такие жесткие меры в отношении европейской свинины?
— Со стороны Евросоюза произошло типичное нарушение правил сертификации. Любой такой документ гарантирует, что на территории, откуда привозят мясо, в течение трех лет не обнаруживался вирус африканской чумы свиней. Однако в последние годы в Евросоюзе случаи заражения выявлялись. Соответственно, сертификаты не являются достоверными. Поэтому решение в отношении европейской свинины — абсолютно адекватная мера. Заражение уже обнаружено в Литве, это доказанный факт. Теперь никто не даст гарантии, что вируса нет, например, в Польше. То преимущество, которое ЕС получил после объединения, в случае с распространением вирусов стало минусом.
АЧС — очень опасное для свиноводства заболевание. Для борьбы с ним создан правительственный штаб, выделяются колоссальные деньги, но побороть его не представляется возможным. Буквально на днях на крупном животноводческом комплексе в Тульской области произошло заражение, через человеческий фактор. Как результат — 60 тысяч свиней будет уничтожено, около 1000 человек останутся без работы.
Когда на российском Северном Кавказе обнаружили вирус АЧС, поставки были перекрыты Евросоюзом полностью. И разрешения до сих пор нет.
— А причем здесь человеческий фактор?
— Помимо дикой фауны (мигрирующих без ограничений кабанов), вирус АЧС переносится человеком: на его одежде, с кормом, на колесах машин. Причем сам человек не болеет — вирус убивает только свиней. По сути, это уровень биологического оружия. Вероятность перенесения очень высокая — вплоть до того, что охотник может коснуться одеждой зараженного животного и перенести вирус. Это серьезнейшая проблема. Испания и Португалия боролись с заболеванием на протяжении 30 лет, но пока не уничтожили у себя все поголовье, к экспорту допущены не были. Им пришлось полностью перейти на индустриальное производство свинины, отказаться от разведения животных в личных хозяйствах, потому что там невозможно соблюдать все правила.
Внутри России полно своих угроз, так зачем нам еще реальная биологическая угроза со стороны ЕС? Этот вирус передвигается со средней скоростью 300 км в год — сначала с юга на север, а теперь пошел уже и на запад. Прежде всего, из-за миграции диких кабанов и основных путей перемещения мяса транспортом. Поэтому с юга России заболевание уже перешло в центральную часть. Пострадали Белгородская, Тамбовская, Курская, Тверская, Московская, Смоленская области. Это колоссальные потери. Поэтому принимаются все меры. Там, где выявляется вирус, все животные выкупаются и уничтожаются. Будут и косвенные убытки. Например, те 60 тыс. свиней, которых теперь придется уничтожить в Тульской области, не вырастут, не принесут прибыли, область будет перекрыта, через нее невозможно будет делать транспортные пути. То есть в Москву придется ехать в объезд. Это дополнительные расходы.
Косвенные убытки России с момента первого выявления заболевания в 2008 году оцениваются уже в 30 млрд рублей. Это колоссальная экономическая катастрофа для агросектора. Причем дальше проблема перекидывается на зерно. В центральных областях уже многие опасаются закупать зерно на юге. Хорошо еще, что у нас есть экспорт зерна в страны, где не развито свиноводство — Египет, Ближний Восток. Туда не боятся продавать.
Заболевание уже проникло на Украину. Там тоже предпринимаются жесточайшие меры, поскольку местные власти понимают, что их зерно перестанут покупать. Тут приходится дуть на воду, потому что не знаешь, откуда прилетит бумеранг.
— Как решение Россельхознадзора повлияет на внутренний рынок России?
— Если бы это случилось 5 лет назад, были бы серьезные экономические последствия. Сегодня же они могут быть лишь краткосрочными (в основном, в Москве — ред.). На протяжении последних 15-20 лет в России сформировались производственные цепочки, которые никогда не работали с отечественным сырьем, а только на разделанном, привозимом из Европы. Очень многие предприятия Москвы и московского региона работают по такой схеме. В силу логистических особенностей порядка 60% импорта свинины в Россию в целом приходилось как раз на Европу. В прошлом году было завезено около 300 тыс. тонн. Это примерно 10% общего уровня потребления.
Сейчас некоторые региональные предприятия и крупные столичные комплексы работают на собственной сырьевой базе. Они в меньшей степени зависят от поставок импортного сырья.
— Будет ли дефицит свинины?
— Он тоже будет краткосрочным. Если все было отлажено, но в какой-то момент вдруг прекратилось, в период от двух недель до месяца дефицит может возникнуть. Но в дальнейшем он будет компенсирован за счет поставок из Южной и Северной Америки. Корабли уже "заряжены". Причем если из Северной Америки привезут по цене чуть выше европейской, то из Южной — ниже.
В последние 5-7 лет в России идет интенсивнейший рост внутреннего производства. Только за прошлый год он составил 500 тыс. тонн в живом весе, а если перевести в убойный — это около 350 тыс. тонн. При этом импорт снизился на 300 тыс. тонн — и стал меньше миллиона тонн. Всего с 2005 года внутреннее производство выросло в 5 раз. Однако многие предприятия разучились работать с неразделанным мясом. Привыкли покупать отдельные куски, а они как раз поступали из Европы. Потому что Европа — это громадный рынок. Они что-то продают у себя, что-то — нам, это удобно. Но в этом и есть эпизоотические риски. Именно поэтому продовольственная безопасность имеет колоссальное значение для государства. Мы зависели от импорта 20 лет, начиная с 1990-х годов. Сегодня по свинине мы обеспечиваем себя уже на 80% (минимальным уровнем продовольственной безопасности считается 75% — ред.).
В средне- и долгосрочном периоде дефицита мяса не будет точно. Помимо импорта из других стран, следует иметь в виду, что в 2014 году ожидается прирост внутреннего производства еще на 300 тыс. тонн. И это не прогноз, а уже введенные комплексы, — свинина уже "стоит на ногах" и растет.
— Но ведь на мясо из Бразилии тоже наложены ограничения по поставкам в Россию.
— В отличие от Европы, они касаются отдельных предприятий. К тому же, переговоры о возможном разрешении на поставку в Россию уже шли давно, там находятся наши ветеринары, и мы надеемся, что Россельхознадзор ускорит принятие решения.
— Будет ли рост цен?
— Возможно. Но если он и будет, то также будет носить временный, спекулятивный характер и не превысит 10-15%. Причем мы говорим об оптовой цене. Пока этого не произошло, поскольку еще есть большие остатки от прошлых поставок. К слову, возможное повышение не компенсирует прошлогоднее падение цен, когда после вступления России в ВТО они рухнули на 30%. У отрасли были колоссальные убытки. Поэтому в оптовом звене цены не превысят уровень 2012 года.
Что касается розничных цен, то я уверен, что больше, чем в пределах инфляции, они не вырастут. Ведь есть еще и фактор спроса, а он снижается. В прошлом году впервые за 15 лет произошло снижение спроса на колбасные изделия — порядка 5%. Потому что растет потребление свежего мяса и прекратился рост доходов населения (начиная со второй половины прошлого года). В таких условиях резкий рост цен может привести к последующему падению спроса. На это просто не пойдут.
Отдельный разговор — шпиг. У России сформировалась огромная проблема. С 1990-х годов, когда доходы нашего населения были низкими, мы скупаем по всему миру дешевый шпиг (попросту говоря, свиной жир). Он дешев, потому что мало кому нужен. В итоге Россия стала крупнейшим импортером шпига — около 250 тыс. тонн в год. При этом только 25% импорта шпига идет на любимые нами структурные колбасы. Остальные же 75% идут на удешевление продукции, на белково-жировые эмульсии, которые снижают стоимость колбас. Это сформировало вкус россиян. Весь этот холестерин теперь у нас в крови. Мы даже просили вводить ограничения по жиру, как это делали Норвегия или Дания.
— На сколько подорожает сало?
— На 30-50%. Потому что его не так много на складах. Следствием нынешней ситуации станет изменение рецептур и снижение импорта шпига. Его перестанут использовать как удешевляющий элемент и перейдут на мясо птицы или свинину. В большей степени, конечно, на первый продукт, потому что по нему идет еще больший рост собственного производства.
— Как сильно АЧС увеличило инвестиционные риски? Насколько норма прибыли в отрасли снизилась?
— Снижение нормы прибыли произошло не из-за АЧС, а из-за ВТО и насыщения рынка. Если до 2012 года рентабельность была на уровне 25-30%, и это позволяло иметь расширенное воспроизводство, брать и возвращать кредиты, то после вступления в ВТО этот показатель ушел на минусовые значения. И лишь в этом году он вернулся в положительную зону, хотя сейчас в 2 раза ниже, чем до 2012-го. С 2006 года в отрасль было вложено уже под 400 млрд рублей инвестиций. Важно не загубить внутренний рост.
— Европейские чиновники настаивают на том, что запрет на импорт мяса противоречат принципам ВТО. Насколько они близки к истине?
— У каждого своя правда. Мы ничего не нарушали. Их предупреждали — сделайте регионализацию внутри Евросоюза. Они отказались. Теперь европейцы предлагают исключить из импорта конкретные районы, где были обнаружены вспышки АЧС. Но ведь мы можем проконтролировать только легальное производство на комбинатах, а сколько не нашли? Никто ведь не будет следить за кабанами в дикой фауне. Речь идет о серьезных экономических и социальных проблемах.
Самое главное — в России развивается переработка. Ведь за 15 лет очень многие утратили компетенцию по разделке свинины, поскольку привыкли привозить готовый кусок и тем самым отдали одну из самых высокооплачиваемых работ в отрасли на Запад. Сейчас мы уже очень много производим, но строительство мощностей по разделке пока отстает. Лидеры отрасли сейчас резко увеличивают объемы переработки, меняют рецептуры, ассортимент. Вспомните — куриные окорочка были чуть ли не основным продуктом питания в начале 1990-х. Когда Россия увеличила собственное производство, смогла предъявить претензии к качеству. Время, когда мы завозили отовсюду и любой продукт, закончилось.
Владислав Кузьмичев
— Со стороны Евросоюза произошло типичное нарушение правил сертификации. Любой такой документ гарантирует, что на территории, откуда привозят мясо, в течение трех лет не обнаруживался вирус африканской чумы свиней. Однако в последние годы в Евросоюзе случаи заражения выявлялись. Соответственно, сертификаты не являются достоверными. Поэтому решение в отношении европейской свинины — абсолютно адекватная мера. Заражение уже обнаружено в Литве, это доказанный факт. Теперь никто не даст гарантии, что вируса нет, например, в Польше. То преимущество, которое ЕС получил после объединения, в случае с распространением вирусов стало минусом.
АЧС — очень опасное для свиноводства заболевание. Для борьбы с ним создан правительственный штаб, выделяются колоссальные деньги, но побороть его не представляется возможным. Буквально на днях на крупном животноводческом комплексе в Тульской области произошло заражение, через человеческий фактор. Как результат — 60 тысяч свиней будет уничтожено, около 1000 человек останутся без работы.
Когда на российском Северном Кавказе обнаружили вирус АЧС, поставки были перекрыты Евросоюзом полностью. И разрешения до сих пор нет.
— А причем здесь человеческий фактор?
— Помимо дикой фауны (мигрирующих без ограничений кабанов), вирус АЧС переносится человеком: на его одежде, с кормом, на колесах машин. Причем сам человек не болеет — вирус убивает только свиней. По сути, это уровень биологического оружия. Вероятность перенесения очень высокая — вплоть до того, что охотник может коснуться одеждой зараженного животного и перенести вирус. Это серьезнейшая проблема. Испания и Португалия боролись с заболеванием на протяжении 30 лет, но пока не уничтожили у себя все поголовье, к экспорту допущены не были. Им пришлось полностью перейти на индустриальное производство свинины, отказаться от разведения животных в личных хозяйствах, потому что там невозможно соблюдать все правила.
Внутри России полно своих угроз, так зачем нам еще реальная биологическая угроза со стороны ЕС? Этот вирус передвигается со средней скоростью 300 км в год — сначала с юга на север, а теперь пошел уже и на запад. Прежде всего, из-за миграции диких кабанов и основных путей перемещения мяса транспортом. Поэтому с юга России заболевание уже перешло в центральную часть. Пострадали Белгородская, Тамбовская, Курская, Тверская, Московская, Смоленская области. Это колоссальные потери. Поэтому принимаются все меры. Там, где выявляется вирус, все животные выкупаются и уничтожаются. Будут и косвенные убытки. Например, те 60 тыс. свиней, которых теперь придется уничтожить в Тульской области, не вырастут, не принесут прибыли, область будет перекрыта, через нее невозможно будет делать транспортные пути. То есть в Москву придется ехать в объезд. Это дополнительные расходы.
Косвенные убытки России с момента первого выявления заболевания в 2008 году оцениваются уже в 30 млрд рублей. Это колоссальная экономическая катастрофа для агросектора. Причем дальше проблема перекидывается на зерно. В центральных областях уже многие опасаются закупать зерно на юге. Хорошо еще, что у нас есть экспорт зерна в страны, где не развито свиноводство — Египет, Ближний Восток. Туда не боятся продавать.
Заболевание уже проникло на Украину. Там тоже предпринимаются жесточайшие меры, поскольку местные власти понимают, что их зерно перестанут покупать. Тут приходится дуть на воду, потому что не знаешь, откуда прилетит бумеранг.
— Как решение Россельхознадзора повлияет на внутренний рынок России?
— Если бы это случилось 5 лет назад, были бы серьезные экономические последствия. Сегодня же они могут быть лишь краткосрочными (в основном, в Москве — ред.). На протяжении последних 15-20 лет в России сформировались производственные цепочки, которые никогда не работали с отечественным сырьем, а только на разделанном, привозимом из Европы. Очень многие предприятия Москвы и московского региона работают по такой схеме. В силу логистических особенностей порядка 60% импорта свинины в Россию в целом приходилось как раз на Европу. В прошлом году было завезено около 300 тыс. тонн. Это примерно 10% общего уровня потребления.
Сейчас некоторые региональные предприятия и крупные столичные комплексы работают на собственной сырьевой базе. Они в меньшей степени зависят от поставок импортного сырья.
— Будет ли дефицит свинины?
— Он тоже будет краткосрочным. Если все было отлажено, но в какой-то момент вдруг прекратилось, в период от двух недель до месяца дефицит может возникнуть. Но в дальнейшем он будет компенсирован за счет поставок из Южной и Северной Америки. Корабли уже "заряжены". Причем если из Северной Америки привезут по цене чуть выше европейской, то из Южной — ниже.
В последние 5-7 лет в России идет интенсивнейший рост внутреннего производства. Только за прошлый год он составил 500 тыс. тонн в живом весе, а если перевести в убойный — это около 350 тыс. тонн. При этом импорт снизился на 300 тыс. тонн — и стал меньше миллиона тонн. Всего с 2005 года внутреннее производство выросло в 5 раз. Однако многие предприятия разучились работать с неразделанным мясом. Привыкли покупать отдельные куски, а они как раз поступали из Европы. Потому что Европа — это громадный рынок. Они что-то продают у себя, что-то — нам, это удобно. Но в этом и есть эпизоотические риски. Именно поэтому продовольственная безопасность имеет колоссальное значение для государства. Мы зависели от импорта 20 лет, начиная с 1990-х годов. Сегодня по свинине мы обеспечиваем себя уже на 80% (минимальным уровнем продовольственной безопасности считается 75% — ред.).
В средне- и долгосрочном периоде дефицита мяса не будет точно. Помимо импорта из других стран, следует иметь в виду, что в 2014 году ожидается прирост внутреннего производства еще на 300 тыс. тонн. И это не прогноз, а уже введенные комплексы, — свинина уже "стоит на ногах" и растет.
— Но ведь на мясо из Бразилии тоже наложены ограничения по поставкам в Россию.
— В отличие от Европы, они касаются отдельных предприятий. К тому же, переговоры о возможном разрешении на поставку в Россию уже шли давно, там находятся наши ветеринары, и мы надеемся, что Россельхознадзор ускорит принятие решения.
— Будет ли рост цен?
— Возможно. Но если он и будет, то также будет носить временный, спекулятивный характер и не превысит 10-15%. Причем мы говорим об оптовой цене. Пока этого не произошло, поскольку еще есть большие остатки от прошлых поставок. К слову, возможное повышение не компенсирует прошлогоднее падение цен, когда после вступления России в ВТО они рухнули на 30%. У отрасли были колоссальные убытки. Поэтому в оптовом звене цены не превысят уровень 2012 года.
Что касается розничных цен, то я уверен, что больше, чем в пределах инфляции, они не вырастут. Ведь есть еще и фактор спроса, а он снижается. В прошлом году впервые за 15 лет произошло снижение спроса на колбасные изделия — порядка 5%. Потому что растет потребление свежего мяса и прекратился рост доходов населения (начиная со второй половины прошлого года). В таких условиях резкий рост цен может привести к последующему падению спроса. На это просто не пойдут.
Отдельный разговор — шпиг. У России сформировалась огромная проблема. С 1990-х годов, когда доходы нашего населения были низкими, мы скупаем по всему миру дешевый шпиг (попросту говоря, свиной жир). Он дешев, потому что мало кому нужен. В итоге Россия стала крупнейшим импортером шпига — около 250 тыс. тонн в год. При этом только 25% импорта шпига идет на любимые нами структурные колбасы. Остальные же 75% идут на удешевление продукции, на белково-жировые эмульсии, которые снижают стоимость колбас. Это сформировало вкус россиян. Весь этот холестерин теперь у нас в крови. Мы даже просили вводить ограничения по жиру, как это делали Норвегия или Дания.
— На сколько подорожает сало?
— На 30-50%. Потому что его не так много на складах. Следствием нынешней ситуации станет изменение рецептур и снижение импорта шпига. Его перестанут использовать как удешевляющий элемент и перейдут на мясо птицы или свинину. В большей степени, конечно, на первый продукт, потому что по нему идет еще больший рост собственного производства.
— Как сильно АЧС увеличило инвестиционные риски? Насколько норма прибыли в отрасли снизилась?
— Снижение нормы прибыли произошло не из-за АЧС, а из-за ВТО и насыщения рынка. Если до 2012 года рентабельность была на уровне 25-30%, и это позволяло иметь расширенное воспроизводство, брать и возвращать кредиты, то после вступления в ВТО этот показатель ушел на минусовые значения. И лишь в этом году он вернулся в положительную зону, хотя сейчас в 2 раза ниже, чем до 2012-го. С 2006 года в отрасль было вложено уже под 400 млрд рублей инвестиций. Важно не загубить внутренний рост.
— Европейские чиновники настаивают на том, что запрет на импорт мяса противоречат принципам ВТО. Насколько они близки к истине?
— У каждого своя правда. Мы ничего не нарушали. Их предупреждали — сделайте регионализацию внутри Евросоюза. Они отказались. Теперь европейцы предлагают исключить из импорта конкретные районы, где были обнаружены вспышки АЧС. Но ведь мы можем проконтролировать только легальное производство на комбинатах, а сколько не нашли? Никто ведь не будет следить за кабанами в дикой фауне. Речь идет о серьезных экономических и социальных проблемах.
Самое главное — в России развивается переработка. Ведь за 15 лет очень многие утратили компетенцию по разделке свинины, поскольку привыкли привозить готовый кусок и тем самым отдали одну из самых высокооплачиваемых работ в отрасли на Запад. Сейчас мы уже очень много производим, но строительство мощностей по разделке пока отстает. Лидеры отрасли сейчас резко увеличивают объемы переработки, меняют рецептуры, ассортимент. Вспомните — куриные окорочка были чуть ли не основным продуктом питания в начале 1990-х. Когда Россия увеличила собственное производство, смогла предъявить претензии к качеству. Время, когда мы завозили отовсюду и любой продукт, закончилось.
Владислав Кузьмичев
регион:
Россия
