Наука долга: как бизнес может добровольно потерять свободу

Ростовский бизнесмен Вадим Ванеев две недели пребывает в состоянии шока. Ванеев – основатель и гендиректор группы компаний «Евродон», крупнейшего производителя индейки и утки в России. 1 февраля он узнал, что оффшорная Brimstone Investments – владелец 40% долей ООО «Евродон» – перешла под контроль А1 из «Альфа-Групп». 9 февраля А1 подала три судебных иска – к Ванееву лично и двум его компаниям, обвинив бизнесмена в нарушении корпоративных процедур при получении кредитов. И теперь «Евродон» рассылает пресс-релизы с призывами не допустить уничтожения успешного бизнеса, нацеленного на обеспечение продовольственной безопасности России. Последний комментарий Ванеева выглядит так: «Мы хотим кормить страну здоровой едой. А вот какие задачи ставят те, кто предпринимает действия, способные только разбалансировать бизнес, скоро увидим. Ломать – не строить!»

Несколько дней я пытался выяснить у «Евродона», кто же был тем бенефициаром Brimstone Investments, что так неожиданно, не переговорив с партнером, продал свою долю А1. Вадим Ванеев никогда не говорил, кто стоит за этим оффшором. 45% долей «Евродона» принадлежит лично ему, 15% долей – дирижеру Валерию Гергиеву, который помог Ванееву в 2004 году получить первый кредит от банка ВТБ (позднее долг перешел к ВЭБу, ставшему главным кредитором «Евродона»). Имя бенефициара впервые прозвучало в газете «Ведомости» после сообщения о сделке с А1 – Фарид Газизуллин, член совета директоров «Газпрома» и бывший министр имущественных отношений. Вот какой ответ я в итоге получил от «Евродона»: «Информация о бенефициаре компании Brimstone стала нам известна только в 2014 году, когда были представлены документы на конечного бенефициара — г-на Газизуллина. С нами все это время выходили на связь только представители компании Brimstone».

Понимаете, что получается? В здравом уме и твердой памяти основатель «Евродона» взял почти в равнозначные партнеры компанию, о собственнике которой совершенно ничего не знал! Возможно ли такое?

В общении с одним из сотрудников Ванеева удалось узнать, что распределение долей в «Евродоне» было обусловлено «задачами получения кредитов для реализации планов проекта». Но представители Brimstone за восемь лет, то есть с 2008 года, были на производстве всего три раза. А настоящую помощь, помимо Гергиева, Ванееву оказали председатель ВЭБа Владимир Дмитриев и бывший первый вице-премьер Виктор Зубков. Forbes об этом писал: в 2009 году во время аграрного вояжа Зубков посетил птицекомплексы «Евродона» и позднее рекомендовал Россельхозбанку выдать Ванееву кредит на развитие.

Однако А1 известна умением «рейдерить» на законных основаниях. Гендиректора «Евродона» они «поймали» на следующем. Кредит Россельхозбанка на 7 млрд рублей (на утиный проект) и кредит ВЭБа на 17 млрд рублей (на расширение производства индейки) выданы ООО «Донстар» и ООО «Евродон-Юг», полностью принадлежащие Ванееву. Поручителем по кредиту в обоих случаях выступило ООО «Евродон», которое и без того имеет огромный долг перед ВЭБом. Возможно, именно это и вызвало неудовольствие прежнего бенефициара Brimstone: за кредиты отвечает партнерская компания, но бизнесы, которые создаются на эти кредиты, записаны только на одного.

Вадим Ванеев действительно своими руками, на своем горбу вытянул сложнейший аграрный проект.

«Евродон» сейчас – это 126 птичников, комбикормовый завод и перерабатывающие заводы мощностью 150 000 тонн мяса индейки в год. Выручка компании в 2014 году – 4,8 млрд рублей, чистая прибыль – 333 млн рублей. «Донстар» – это 24 000 тонн мяса утки в 2015 году (финансовые показатели известны тоже только за 2014 год: выручка 1,5 млрд рублей, чистый убыток – 347 млн рублей). Ростовский торговец алкоголем и ресторатор средней величины нашел дело жизни, причем в федеральном масштабе. Теперь это дело могут отнять. Обидно. Очень обидно. Но есть два обстоятельства, о которых стоит помнить каждому, кто рискнул связать свою жизнь с бизнесом, тем более в России. Признаюсь, басня (если можно так назвать историю конфликта вокруг «Евродона») и рассказана ради этой морали.
Сколько бы пядей во лбу у тебя ни было, какими бы предпринимательскими и управленческими талантами ни обладал, если нет денег – нет и проектов.

Как только берешь в долг – начинаешь терять свободу. Чем больше долгов – тем меньше свободы.

Может настать момент, когда с тобой не захотят передоговариваться и предъявят счет. И придется отдавать то, ради чего жертвовал своим здоровьем и временем, во что вкладывал себя как мог. Таких случаев было сотни, а может и тысячи во время кризиса 2008 года.

Второе: когда берешь в партнеры «нужное лицо со связями» – «крышу», «решальщика», да хоть свадебного генерала, – то начинаешь частично жить по понятиям. Свой взнос этот партнер будет считать равнозначным твоей «пахоте» – ведь юридически за ним закреплена конкретная доля, как бы ты сам ни оценивал этот вклад. И твои действия он будет мерить тоже по понятиям. По своим, разумеется. Так что будьте готовы: если вы, с его точки зрения, в чем-то оступитесь, придется отвечать. Не обязательно в стиле криминальных фильмов. Найдется кто-то, кто захочет воспользоваться буквой закона.

Иван Просветов, заместитель главного редактора Forbes