России требуется новая модель сельхозпроизводства

С августа 2012 года, после вступления России в ВТО и начала действия договоренностей, подписанных с этой организацией нашей страной, господдержка отечественного сельского хозяйства ограничилась рамками «желтой корзины» ВТО, что составляет лишь 5% финансирования, необходимого для эффективного использования гектара сельхозугодий. Речь идет о трех наборах мер государственной поддержки, названных корзинами, которые согласно соглашениям ВТО может оказывать государство своим сельхозпроизводителям.

«Желтая корзина» — это набор мер поддержки, стимулирующих агропроизводство и торговлю сельскохозяйственной продукцией. К ним относятся интервенционные закупки сельскохозяйственной продукции, субсидии (налоговые льготы не рассматриваются как субсидии),частичная компенсация стоимости затрат — минеральных удобрений, комбикормов и др., льготы по оплате стоимости ГСМ, электроэнергии и кредитов. Есть еще «голубая корзина» — это меры господдержки сельхозпроизводителей для компенсации их потерь при необходимости ограничения производства сельскохозяйственной продукции, и «зеленая корзина» — это меры поддержки, не оказывающие прямого влияния на увеличение производства и ограничение торговли сельхозпродукцией: компенсация потерь от стихийных бедствий, строительство инфраструктуры, развитие ветеринарии, страхование, подготовка кадров, выставочная деятельность, научно-исследовательские разработки, консалтинг и информационное обеспечение.

Условия государственного финансирования отечественного сельского хозяйства, на которых российские чиновники бездумно договорилась о вступлении в ВТО, составили всего $9 млрд в 2013 году со снижением совокупных мер поддержки до $4,4 млрд к 2018 году. Однако Россия умудрилось с опережением «выполнить» требования этой организации — за последние три года господдержка сельского хозяйства не превышала в среднем ежегодно $4,4 млрд. Затраты на выращивание озимой пшеницы в среднем по стране составляют 10−14 тыс. рублей на гектар, а так называемая несвязанная господдержка, которую получает российский аграрий, равна 500 рублям на гектар.

Уровень господдержки аграрного производства не всегда был столь низким. Так, в 1989—1991 годах она составляла $89 млрд. В 1998 году, после обвала курса рубля в четыре раза, объем совокупных мер поддержки был снижен до 36 млрд, а затем — до $16 млрд. В упомянутые годы государственные субсидии сельскому хозяйству составляли в США $120−172 млрд, Японии — $57 млрд., Евросоюзе — $105−140 млрд. Таким образом, в России аграриям выделяется в 15−40 раз меньше средств, чем в Евросоюзе и США. Их дискриминационное положение теперь закреплено в международных договорах, из которых наша страна выйти без выплат значительных компенсаций членам ВТО не сможет.

В феврале 2015 года на Всероссийском агрономическом совещании бывший министр сельского хозяйства страны Николай Федоров сообщил: убыточность сельхозпредприятий страны составляет 2%, а с господдержкой рентабельность возрастает до… 3%, тогда как приемлемой в сельском хозяйстве считается рентабельность в 30%.

Выступления же представителей власти относительно решения проблем продовольственной безопасности носят декларативный характер. В сельском хозяйстве страны сложилась ситуация, которую называют агротехнологическим коллапсом. «Умные советы» представителей сельскохозяйственной науки, основанные на разработанных в 1980-е годы агротехнологиях, входят в противоречие с экономической ситуацией в хозяйствах и не могут быть реализованы.

С конца 1960-х годов в нашей стране повсеместно была внедрена агротехнологическая модель отца-основателя «зеленой революции» Нормана Борлоуга. Она держится на четырех «китах»: внедрении лучших сортов или гибридов сельхозкультур, использовании больших объемов минеральных удобрений, применении большого количества дорогостоящих химических средств защиты растений и, по-возможности, поливе. В своей книге «Семена разрушения: тайная подоплека генетических манипуляций» американский экономист Уильям Энгдаль, описывая эту ситуацию, указывает на несколько обстоятельств:

• данная модель оказалась эффективной в мире только на 20% почв. На остальных начали происходить активные процессы деградации;
• возникла тревожная зависимость сельского хозяйства многих стран от производителей химических средств защиты растений, которые объединены в транснациональные корпорации;
• производство семян высокопродуктивных сортов и гибридов также оказалось сосредоточено в руках транснациональных семеноводческих корпораций, которые имеют в последнее время тенденцию слияния с химическими. Также в этом контексте идёт создание ГМ-сортов сельхозкультур, биобезопасность которых до сих пор не доказана;
• в мире наблюдается тревожная тенденция блокирования на национальных уровнях развития иных, альтернативных химическим подходам, агротехнологий.

Замечу, в России 75% семян кукурузы и подсолнечника импортные. Производство отечественных химических пестицидов также базируется исключительно на импортном сырье, чаще китайском, так как еще в 1970—1980 годах по какой-то досадной случайности или глупости в СССР отказались от производства собственных пестицидов. Отечественные производства основаны лишь на приготовлении смесевых композиций из импортного сырья.

Из-за ценового диспаритета рост цен на химические препараты и минеральные удобрения значительно опережает рост цен на сельскохозяйственную продукцию, ввиду чего основная часть прибыли в сельском хозяйстве уходит к химикам. Причем эффективность применения химических удобрений из-за биологической деградации почв неуклонно снижается. Так в середине 1960-х годов прибавки зерна от использования килограмма комплексных азото-фосфорно-калийных удобрений, которые массово выпускались прежде и выпускаются сейчас, составляли 6−6,5 кг. К началу 1990-х этот показатель уменьшился до 4−4,5 кг. Сейчас это 3−4 кг, что при такой прибавке делает применение минеральных удобрений при выращивании полевых культур экономически нерентабельным. Именно этот фактор, а не отсутствие оборотных средств у сельхозпредприятий, в первую очередь привёл к резкому снижению спроса на минеральные удобрения в нашей стране.

Животноводство, поставляющее мясо и молоко, а также органическое вещество для поддержания углеродного баланса почв, с привязанными к нему севооборотами по производству фуражных культур, остались в прошлом и очень плохо просматриваются в туманном будущем. Поголовье крупного рогатого скота молочного и мясного направления в стране доведено до минимума. Дефицит молока покрывается за счет импортных молочных продуктов и молочного порошка.

Продуктом жизнедеятельности крупного рогатого скота является навоз, который вносился на поля по специальной технологии. Для этого существовал ряд разбрасывателей, которые выпускались отечественной промышленностью. Подстилочный навоз можно непосредственно вносить на поля без его отрицательного воздействия на экосистему. Сейчас вместо широкого производства мяса крупного рогатого скота мы имеем экспоненциальный рост индустриального производства «быстрого» мяса — свинины и бройлерной птицы. Проблема переработки миллионов тонн продуктов их жизнедеятельности в стране не решена. Дело в том, что в отличие от навоза крупного рогатого скота, навоз свиней и кур токсичен. Без специальной обработки или переработки в компосты его в качестве удобрения вносить на поля нельзя из-за риска разрушения природных и агроэкосистем. В нашей стране предприятий переработки свиного и куриного навоза практически нет (за редким исключением),так как на это нужно тратить дополнительные ресурсы, которые ограничены из-за малых бюджетов. Господдержки для его переработки в нашей стране не существует. При этом на рынке услуг периодически всплывают аферисты, которые утверждают, что якобы создали эффективную и недорогую технологию переработки.

По оценкам, у нас в стране ежегодно захоронивается около 300 млн. тонн отходов жизнедеятельности птицы и свиней. Всё это прячется в природных лагунах и балках, причем власти и экологи вынуждены смотреть на это сквозь пальцы, так как свободных экономических ресурсов у сельхозпроизводителей на сегодня нет, так же, как нет и приемлемых технологий переработки. Государство платить за утилизацию не хочет, а, возможно, и не может. Прежде применявшихся моделей «животноводство-растениеводство» сегодня практически нет.

Несмотря на то, что эта тема часто обсуждается, и есть попытки внести в законодательную базу законы по охране плодородия почв, термин «плодородие почвы» давно не обновлялся, и существует только его гостовское, ещё советских времен, определение, хотя представление об этом феномене меняется.

Существуют две точки зрения на плодородие почв. Агрохимики изучают аспекты почв, связанные с представлением о минеральном питании растений, а также наличие и формы доступных для питания растений основных элементов: азот-фосфор-калий плюс микроэлементы. Поэтому в представлении агрохимиков плодородие рассматривается только в контексте наличия элементов минерального питания, а способы его увеличения — в виде внесения химических веществ, то есть солей этих элементов. Иначе говоря, если мы берём из почвы для выращивания урожая вышеупомянутые химические элементы, то должны их туда возвратить, а также необходимо минерализовывать, то есть разлагать до неорганических соединений, растительные остатки и другие виды органических соединений почвы. Отсюда девиз: «Сыпь больше селитры, и будет тебе счастье!».

Почвоведы изучают аспекты почв, связанные с механизмами их образования и функционированием. Они утверждают, что в почвах с древних времён идёт непрекращающийся процесс естественного почвообразования. Оно заключается в том, что растения поставляют в почву в виде корневых выделений и растительных остатков органическое вещество, которое служит источником питания для обитающих в почве и особенно в ризосфере (корневой зоне) микроорганизмов, которые выделяют химически активные вещества. Эти вещества растворяют почвенные минералы, благодаря чему химические элементы таблицы Менделеева, содержащиеся в них, переходят в доступные для усвоения растениями формы. Для функционирования всей биологической системы также нужен азот, который связывают из воздуха ряд специализированных микроорганизмов почвенного сообщества. Поэтому микробную биомассу, как и вообще всю живую почвенную биомассу — дождевых червей и пр., и то органическое вещество, которым она питается, нужно не минерализовывать, а беречь и накапливать. Также можно и нужно управлять составом этой биомассы, тогда «завод» по производству питания для растений будет бесплатно работать на нашем поле. Это естественное производство питания для растений и создает плодородие почвы.

С практической точки зрения нас интересует насколько интенсивен этот естественный процесс почвообразования, может ли он обеспечить поступление элементов питания для формирования больших урожаев и можно ли управлять интенсивностью этого процесса. Увы, этим наши почвоведы не занимаются. Этим занимались их «смежники» из Института биохимии и физиологии микроорганизмов РАН и ряда других НИИ в период до 1989 года в рамках изучения почвенных биоценозов — взаимоотношений в системе «растения — микроорганизмы — почва».

Биоценология — наука, изучающая биоценозы — растительные и животные сообщества в их совокупности, их строение, развитие, распределение в пространстве и во времени, а также происхождение. В 1980-е годы у нас в стране в этом направлении работало несколько научных групп. После распада СССР остатки разработок и разработчиков в этом направлении были разделены границами новых государственных образований.

Как отмечалось, деградация почв является основной причиной снижения эффективности применения минеральных удобрений. Количество живой биомассы в целинных почвах России колеблется от 25−30 т/га на юге страны до 12−15 т/га — в центральных районах. В системе представлений агрохимиков любое органическое вещество почвы интересно только тогда, когда его можно разложить, то есть минерализовать, до исходных минеральных соединений. Поэтому у нас популярна точка зрения, что чем больше гумуса в почве, тем она потенциально плодороднее, что неверно. При минерализации гумуса кроме минеральных солей образуются еще вода и углекислый газ. В общей эмиссии углекислого газа минерализация почвы создает 80% общей эмиссии, то есть больше, чем от сжигаемой нефти, угля, газа и пр. Упомянутые представления агрохимиков лежат в основе агротехнологической модели, используемой в России, так же как и система определения плодородия почвы, созданная ими. Однако существуют в отечественной науке иные точки зрения.

В настоящее время используется термин «мёртвые черноземы». Потеря гумуса за счет минерализации происходила и происходит как раз за счет лабильной части гумуса — неразложившейся органики, которая и определяет состояние живой биомассы почв. Степень распаханности земель в стране составляет от 25 до 75% в зависимости от региона. Потеря 15 тонн биомассы на гектаре — это потеря 1,5 млрд тонн биомассы на 100 млн га обрабатываемых в стране земель.

В начале 2000 годов американцами был предложен термин — «здоровье почвы». В интерпретации академика М.С. Соколова здоровье почвы, основы наземных экосистем, — это функция её экологической устойчивости, которая определяется рядом факторов:

а) оптимально сбалансированное и адаптированное к экоресурсам биоразнообразие почвенного биоценоза;

б) самоочищение почвы от загрязняющих веществ, осуществляемое их биотрансформацией и/или соокислительной деградацией, либо сорбцией различных видов пестицидов, внесенных при обработке растений, почвенно-поглощающим комплексом;

в) супрессия почвы — подавление сапротрофными микробами, антагонистами вредной биоты и фитопатогенной микрофлоры.

При сохранении в агрохимии и земледелии существующих сегодня точек зрения на проблему корневого питания перспектива превращения почвы из «живого тела», по выражению известного почвоведа В.В. Докучаева, в «мёртвый субстрат» неизбежна.

В последние годы мы столкнулись с эпифитотиями (эпидемиями) новых, смешанных, болезней растений, где патогенами являются патогенные грибы и ряд бактерий, «вынужденно» перешедших к паразитизму. При анализе бактериального компонента обнаружено, что в природном агрессивном комплексе с патогенной бактерией Pseudomonas syringae присутствуют генетически модифицированные штаммы (ГММ) искусственного происхождения с высокой вирулентностью.

Увеличение использования пестицидов с 2000 года в 10 раз (!) не привело к увеличению валового производства зерна. Увеличивающиеся затраты на химическую часть затрат на гектар в западном мире в том или ином виде компенсируются властями. У нас же это некомпенсируемая часть затрат. Потери от уменьшения плодородия и от болезней растений из-за биологической деградации почв «съедают» рентабельность сельхозпроизводства.

Токсичность продуктов питания и фуража для животных — не единственный аспект, который тревожит экологов. Несмотря на значительное уменьшение количества используемых минеральных удобрений по сравнению с советским периодом, происходит огромное негативное воздействие токсинов патогенных микроорганизмов, многократно нарастивших свою массу, которые заместили в почве агрономически ценные и супрессивные виды микроорганизмов. Смываемые вешними водами с полей, а также во время выпадения осадков, они оказывают негативное влияние на экосистемы рек и водных бассейнов. Причем не всегда экологи понимают, что им приходится бороться со следствием разрушенного биоценоза почв, когда почвы утрачивают свои биостабилизирующие и биорегулирующие функции в результате «химически интенсивного» сельхозпроизводства, и что именно оно является первопричиной алголизации (зацветания и замора) водоёмов и пр.

Говоря о проблемах отечественной сельхознауки, необходимо вспомнить, что она оказалась неспособной к переменам в эпоху 1990-х годов, то есть при резком падении государственного финансирования. Впрочем, после «перестройки» ещё какое-то время сохранялась часть экспериментальных хозяйств при научно-исследовательских институтах. В тот короткий период государство выделяло достаточно много денег. Однако после того, как начались проблемы с финансированием, большая часть экспериментальных хозяйств перестала существовать — они либо акционировались и стали хозяйствовать как обычные сельхозпредприятия, либо разорились, и часть земель перешла в залежи, либо была распродана. При этом немало ученых Россельхозакадемии уехало за границу.

После сокращения государственного финансирования руководство Россельхозакадемии изменило устав академии, с принятием которого Россельхозакадемия самоустранилась от решения прикладных проблем в сельском хозяйстве и провозгласила приоритетным проведение только фундаментальных научных исследований. Иными словами, ученые отстранились от решения проблем практиков. Когда в эпоху президентства Д.А. Медведева власти попытались разобраться, почему у нас не решаются актуальные проблемы земледелия, и обратились с этим вопросом в Россельхозакадемию, последовал ответ, что подобными проблемами академия не занимается, она занимается лишь фундаментальными исследованиями. За этим последовала череда скандалов, которые привели к объединению Россельхозакадемии и РАН и созданию ФАНО, однако насущных проблем сельского хозяйства это как не решало, так и не решает до сих пор.

Проблема продовольственной системы безопасности страны настолько серьёзна, что просто так от неё отмахнуться нельзя. Однако в системе существующих агротехнологических представлений и при нынешних экономических возможностях она не решается. Используемые агротехнологические модели стали очень дороги из-за диспаритетного роста цен на минеральные удобрения, песцитиды и пр., и производство сельхозпродукции становится нерентабельным. Нужны новые подходы, основанные на представлениях о почве, как средстве производства, о продукционном процессе в растениях, и пр. То есть существует возобновляемый природный ресурс, за который не нужно платить, но про который наша сельхзнаука либо не знает, либо не может осознать сказанное и создать новую агротехнологическую модель. Как бы придумано много новых деталей для самолета, а собрать летающую модель наука не способна, возможно, отсутствует ряд деталей. Во всяком случае, нам неизвестно о каких-либо серьезных работах в этом направлении в отечественной сельхознауке, а наблюдается либо имитация бурной научной деятельности, либо попытка спрятаться в работах по органическому земледелию, там, где не спросят за потраченные госсредства. Надо понимать, что в сельском хозяйстве большая часть ресурсов для производства сельхозпродукции — природного происхождения и она бесплатная. Нужно научиться грамотно ими пользоваться, а для начала понять, где они есть — эти ресурсы. В таком контексте решение проблем продовольственной безопасности никто у нас не рассматривает.

За последние 30−40 лет основными инициаторами развития сельскохозяйственных технологий в мировом сельском хозяйстве стали передовые фермеры, которые не боялись экспериментировать у себя в хозяйствах. Во всем мире такие фермеры являются движущей силой науки: учёные изучают и оценивают результаты их работы, а потом подводят под эти результаты теоретическую базу. Собственно, и у нас когда-то это было: народный академик Т.С. Мальцев предложил систему минимальной обработки почвы, один из НИИ подвёл под это научную базу, и технология стала внедряться по всей стране. В США, например, сейчас успешно работает цепочка «фермер-экспериментатор — ученый — консультационные центры, тиражирующие опыт фермера».

Система высокоэффективного сельскохозяйственного консультирования — одна из важных слагаемых эффективного сельского хозяйства. А в нашей стране сельскохозяйственное консультирование чаще всего создаёт лишь видимость такой деятельности.

С начала 1990-х в стране изменилось влияние государства на хозяйственную деятельность внутри страны. Многие важные вопросы власть перестала решать и поэтому многие государственные решения носят не директивный, а декларативный характер. Прежних организационных и финансовых механизмов управления в различных отраслях народного хозяйства больше не существует.

Сформировались неверные взаимные ожидания власти и общества. Общество упрекает власть, что важнейшие вопросы, где требуются немедленные решения и ее участие, забалтываются.

В частности, речь идет о депопуляции отечественного села, в первую очередь русского, интенсивность и масштабы которой принимают характер катастрофы, и единственная причина этого — отсутствие доходности сельского труда.

В попытках проанализировать возникающие ситуации в сельском хозяйстве государственные чиновники пытаются опираться на советы отечественной сельскохозяйственной науки, на 20 лет отставшей от практики, но претендующей в государственном и общественном мнении на монопольное мнение, несмотря на свою неэффективность. Помимо представителей аграрной науки, дающей неэффективные советы, в диалоге с властью участвуют различные общественные советы, выражающие аморфное общественное мнение, а также представители бизнеса, интересы которого часто сильно отличаются от государственных. Отсюда низкая эффективность общения.

При монопольном положении аграрной отечественной науки и неэффективности её рекомендаций учащаются упреки аграрного сообщества в адрес властей в их непрофессионализме. Аграрии, в частности, не могут осознать, почему отсутствие должной государственной помощи отечественному сельскому хозяйству объясняется вступлением России в ВТО и взятыми при этом обязательствами, существенно ограничивающими такую помощь, а также почему во вред экономическим интересам страны частью 4 статьи 15 Конституции РФ установлено верховенство международных договоров над законодательством России.

Где видится необходимость участия государства в восстановлении и реализации своих функций для влияния на сельское хозяйство страны? Что осталось в ведении властей и требует наведения порядка? Что мы можем посоветовать с позиции аграриев?

Ясных представлений о выходе из создавшейся кризисной ситуации в сельском хозяйстве государство не имеет. Власти, возможно, полагают, что всё разрешится само собой. С нашей точки зрения необходимо создание и продвижение новой модели отечественного сельхозпроизводства. И, конечно, кто-то должен эту модель «собрать», разъяснив властям ее значимость.

В настоящее время в мире на значительных площадях используются так называемые альтернативные системы земледелия, например, биодинамическое земледелие и способы землепользования без обработки почвы, позволяющие получать достаточно высокие и рентабельные урожаи. Отдельные наработки и принципы этих технологий можно взять для создания новой отечественной агротехнологической модели земледелия. В этой связи представляет интерес изучение наработок советских учёных в «дохимическую» эпоху, то есть до середины 1960-х годов.

Биодинамическое земледелие — одно из направлений экологически чистого земледелия, отвергающего применение искусственных минеральных удобрений и ядохимикатов. При этом аграрии стараются использовать для обработки почвы и растений, а также на корм скоту только те продукты, которые образовались в процессе их жизнедеятельности и несут в себе жизненные силы. Живое должно питаться только живым. Поскольку почва рассматривается также как живой организм особого рода, то этим определяется выбор удобрений: компост, навоз, зеленые удобрения, жидкие удобрения из растений.

Понятие «живая почва» означает, что она населена большим количеством самых разнообразных видов живых существ, начиная от микроорганизмов и кончая дождевыми червями, и вся эта армия активно трудится над переработкой внесенного в почву органического удобрения и превращения его в те органоминеральные соединения, которые служат основным источником питания растений. Живая почва помогает решить множество проблем: она кормит растения и способствует получению оптимального для данных условий урожая, обеспечивает высокую питательную ценность плодов и, наконец, она определяет устойчивость растений к вредителям и болезням.

Высокая питательная ценность, то есть высокое качество пищевых продуктов — это то, что определяет состояние их потребителя (человека или животного) и его жизненную энергию. Вся система методов, в совокупности составляющая биодинамическое земледелие, направлена на получение высококачественных продуктов. Отсюда и название этого направления — биодинамическое. В основе биодинамического земледелия лежит не просто отказ от химических мер, но стремление создать такую систему выращивания растений, которая обеспечивала бы их устойчивость ко всем неблагоприятным условиям. А для этого, прежде всего, необходима так называемая «живая почва», обеспечивающая сбалансированное питание растений. При этом большое внимание уделяется еще взаимосвязям между живой и неживой природой, внутри живой природы, природой и космосом и влиянию на растение всех этих взаимосвязей в совокупности.

Основной принцип биодинамического земледелия — поддерживать плодородие почвы биологическими методами. Для этого почву кормят органическим удобрением, которое представлено, прежде всего, компостом. В компосте питательные вещества содержатся в форме наиболее благоприятной для растений. Кроме того, благодаря обильной микрофлоре и дождевым червям он представляет как бы концентрат почвенной жизни, своего рода закваску, активизирующую жизненные процессы в почве. Почва, удобренная хорошо перепревшим компостом, дает все возможности для роста здоровых, полноценных растений. Внесение же минеральных удобрений лишает растения возможности самим регулировать поступление питательных веществ. Растворяясь в воде, соли легко проникают в растения по законам диффузии, перенасыщая их и стимулируя усиленный рост вегетативной массы. Разросшиеся благодаря этому мясистые листья и плоды становятся ядом для потребителя, легкой добычей для вредителей и болезней, плохо хранятся.

Для повышения эффективности сельскохозяйственного производства помимо внедрения новых агротехнологий требуется принять ряд мер. Сегодня в стране отсутствует фитомониторинг в государственном масштабе. Во времена СССР эффективно функционировали ВНИИ фитопатологии и ВИЗР — Всесоюзный институт защиты растений ВАСХНИЛ. Информация по фитопатогенной ситуации в стране была под контролем государства и своевременно доводилась до сельхозпроизводителя. Существовали тогда государственные программы по защите растений от патогенов и вредителей.

Химические компании часто «впаривают» сельхозпроизводителям свои неэффективные препараты против тех или иных возбудителей болезней растений. Сельхозпроизводителями массово используются также неэффективные или малоэффективные препараты против вредителей.

Всего этого невозможно представить себе, к примеру, в США, где недобросовестную компанию-поставщика просто засудят. А у нас государство это молчаливо поощряет, так как считается, что применение любой «химии» на полях — хорошо. Поэтому крайне необходимо эту проблему срочно решать. На кону — значительное повышение рентабельности отечественного сельского хозяйства за счет минимизации потерь урожая и бессмысленной растраты финансовых средств на неэффективную «химию». Для этого требуется переподготовка или обучение заново 150−200 специалистов-фитопатологов высокого класса с последующими периодическими стажировками во ВНИИ фитопатологии и поддержанием их постоянно в состоянии максимальной готовности. Такая система создана для подготовки и переподготовки врачей-эпидемиологов, в частности для организации противочумной защиты. Нужен также контроль над деятельностью и рекламой химических компаний, и доведение достоверной информации об их препаратах до сельхозпроизводителей. Всё это несложно организовать. Была бы государственная воля.

Отсутствует в стране и достоверная информация о производстве тех или иных сельскохозяйственных культур.

Между тем, недостоверная информация, например, завышающая урожай, в условиях рынка совсем небезобидна, как кажется, так как её влияние на формирование цен на сельхозпродукцию приводит к падению доходности сельхозпроизводства, которое вынуждено продавать продукцию по заниженным ценам.

Как отмечалось, поддержка государством сельского хозяйства осуществляется только в рамках «желтой корзины» ВТО. Возможность использования «зеленой корзины» ВТО не рассматривается либо из-за непонимания, либо из-за нехватки опыта. Между тем, в рамках «зелёной корзины» государство может финансировать внедрение новых технологий, например, стимулировать применение сложных микробных препаратов-заквасок для разложения пожнивных остатков (соломы) и дотировать их использование для восстановления почвенных процессов и борьбы с почвенными инфекциями.

Для разработки и внедрения новых эффективных агротехнологий создаются соответствующие научно-исследовательские и производственные организации. Мировой опыт показал эффективность работы национальных агротехнологических институтов INTA в Аргентине, Бразильской сельскохозяйственной исследовательской корпорации Embrapa и ряде других в странах БРИКС, совершивших в последние 2−3 десятилетия грандиозный рывок в производстве продовольствия. Эти организации были созданы при поддержке властей.

Для консолидации усилий по созданию и внедрению современных агротехнологий, которые помогут создать в России конкурентное и высокорентабельное сельскохозяйственное производство, несколькими предприятиями создано ООО «Группа компаний «БИОЦЕНТР». Разработанные нами технологии восстановления плодородия почвы биологическими методами мы назвали биологизированным земледелием. Для этого, в частности, мы используем биологические препараты нашего собственного производства. В десятке фермерских хозяйств Ростовской области, где внедрены наши новые технологии, урожайность озимых в 2016 году удвоились, достигнув 60 ц/га, а рентабельность производства зерна составила 200% и более. В ЗАО им. Дзержинского Усть-Донецкого района Ростовской области (климатически сложный район) урожайность озимых с 19,3 ц/га в 2012 году при наличии паров увеличилась до 34 ц/га в 2014 году, но уже без паров, а рентабельность производства возросла с — 2% до 38%.

Динамика роста урожайности озимой пшеницы в крестьянском фермерском хозяйстве «Новая жизнь» (Воронежская обл., Анненский р-н) на площади 4700 га: 2012 г. — 42 ц/га, 2013 г. — 49 ц/га, 2014 г. — 58 ц/га. Средняя урожайность по району озимой пшеницы в 2014 году составила 35 ц/га. В нескольких хозяйствах юго-востока Воронежской и юго-запада Тамбовской областей урожай озимых в 2016 году, высеваемых четыре года подряд по озимой пшенице, после обработки почвы сложным микробным составом увеличился и составил от 35 до 41 ц/га. Группа фермеров Губкинского района Белгородской области на общей площади около 4000 га два года подряд (2014-й и 2015-й) собирала по 66 ц/га при средней по районам урожайности в 2014 году 45 ц/га, а рентабельность превысила 200%.

На 17,5 га картофельных полей крестьянско-фермерского хозяйства Мернов (Ставропольский край, Предгорненский р-н),где пять лет применяются биологические препараты нашего производства, за счет восстановления плодородия почвы биологическими методами второй год подряд урожайность составляет 50 т/га с высокими вкусовыми качествами картофеля. До применения нашего метода урожайность была в пределах 20 т/га. Также были получены исключительные результаты (по экономике и вкусовым качествам) на бахчевых и ягодных культурах на ряде фермерских полей в Ставропольском крае и Республике Крым.

Перечень достижений можно продолжить. Группа компаний «БИОЦЕНТР» работает в хозяйствах от Урала до Кавказа на общей площади полей примерно 300 тыс. га, где выращиваются разные культуры. В перспективе многие хозяйства должны отказаться от использования химических препаратов, и намечено добиться массовости достигнутых показателей урожайности. Для координации выполнения этих работ и обмена опытом в конце 2014 года в Национальной технологической палате создан агротехнологический комитет, возглавляемый автором настоящей публикации. Национальная технологическая палата является самоуправляемой некоммерческой организацией, объединяющей государственные, коммерческие, некоммерческие организации и индивидуальных предпринимателей, которые специализируются в области разработки и производства новой техники и технологий и их внедрения.

Мы разработали новую технологию отечественного растениеводства и готовы поделиться, тем, что создали. Масштабное внедрение агротехнологии, позволяющей в ближайшее время повысить рентабельность производства зерна и другой растениеводческой продукции и, тем самым, оздоровить животноводство, станет стимулом для развития сельхозмашиностроения и вызовет мультипликативный эффект во многих отраслях промышленности страны — металлургии, станкостроении, биотехнологическом производстве и пр. Иначе говоря, создание в России эффективного сельского хозяйства стало бы выходом из экономического кризиса и толчком к развитию новой экономики. В конечном итоге, таким образом будет решена проблема отечественной продовольственной безопасности.