Аквакультуре не хватает необходимой нормативной базы: эксперты

Эксперты говорят, что норвежский опыт — при всей его видимой привлекательности — чреват необратимыми негативными экологическими последствиями, что необходимо учитывать российским коллегам.

«Одна из главных угроз — органическое загрязнение, источником которого становятся остатки корма в садках и продукты жизнедеятельности выращиваемой рыбы, — считает Алексей Голенкевич, координатор проектов Баренц-отделения WWF. — Садки выглядят красивыми кольцами на поверхности морских фьордов, а в каждом таком кольце диаметром около 30 метров находится до 40 тонн рыбы, все продукты жизнедеятельности которых сливаются в воду без всякий очистки. Течение разносит их на большие расстояния, в результате чего экосистемы фьордов деградируют».

На втором месте — химическое загрязнение. В первую очередь речь идет о тяжелых металлах. Как рассказал Ленте.ru сопредседатель Экологической палаты России Вадим Петров, промышленные предприятия Норвегии вот уже 50 лет продолжают складировать, или топить отходы горнорудного производства в своих фьордах. Норвежский институт морских исследований провел обстоятельное исследование такого воздействия на морскую биосистему и сделал тревожные выводы: страдает хрупкая биосистема, морские течения разносят соединения тяжелых металлов далеко за пределы Норвегии, в том числе и к берегам России.

А через морские границы фьордов, где топятся эти отходы, пролегают пути миграции трески, дикий лосось также приходит на нерест в эти же бухты. Далее вся эта рыба, нашпигованная вредными элементами, плывет в Баренцево море, вдоль всей протяженной арктической границы России, и через рыболовецкие артели попадает на прилавки и на стол россиян.

Экологи также с большой тревогой говорят о средствах, с помощью которых в семужьих садках уничтожаются паразиты. «Российская газета» отмечает, что Норвегия скармливает лососю тонны антибиотиков в год. Но самыми опасными считаются те препараты, которые используются для борьбы с лососевой вошью. По своему составу они близки к известному пестициду DDT, или дусту, который используется в сельском хозяйстве для борьбы с вредными насекомыми. Эти средства убийственны для всех ракообразных, включая камчатских крабов и зоопланктона. Однако паразиты легко приспосабливаются к этим препаратам, и концентрацию приходится постоянно увеличивать. При этом до сих пор не исследовались реальные масштабы загрязнения DDT. И, если учесть, что Норвегия в 2018 году увеличит производство лосося с 1,2 до 1,3 миллиона тонн, то можно предположить, что уровень загрязнения будет весьма серьезен. По данным Института морских исследований и Национального института питания и изучения рыбы и морепродуктов Норвегии (Nifes), в 2013 году норвежские рыбоводы применили рекордно большое количество экологически опасных веществ — флурбензуронов и дифлурбензурона, пытясь избавиться от лососевых вшей на рыбных фермах. Например, использование дифлобензурона возросло с 1611 килограммов в 2012 году до 3264 килограммов в 2013 году, а тефлубензурона — с 751 до 1704 килограммов. Яд, применяемый в таких количествах, отравляет другие виды морской фауны и ставит под вопрос существование в этом районе креветок и крабов.

Ученые полагают, что многочисленные виды негативных воздействий норвежских акваферм на сопряженные экосистемы не позволяет рассматривать аквакультуру как «экологически безопасный» или «экологически чистый» вид антропогенной деятельности на побережье Баренцева моря. Показательны данные, полученные многими авторами для морских садковых хозяйств по выращиванию лососевых. По данным эксперта Института экономики и права Григория Шаляпина, типичная норвежская ферма с годовой продукцией 2000 т лосося и отлаженной системой контроля и технологии питания поставляет в год в окружающую среду порядка 20 т фосфора, 180 т азота и потребляет около 1000 т кислорода в виде БПК-7. При этом, до 76% углерода и до 76% азота, скармливаемых лососевым рыбам при их выращивании в садках, поступает в водную среду, где их дальнейшая судьба будет зависеть преимущественно от особенностей гидрологического режима акватории.

Норвежский опыт выявил еще одну негативную тенденцию: искусственное выращивание большого количества семги приводит к деградации дикого лосося. Как пишет «Российская газета», проблема в том, что огромное количество лососей сбегает из садков и смешивается со стадом своих диких сородичей, занимает нерестилища и нарушает генотип их популяции. Каждый год садки покидает несколько миллионов рыб, которых теперь стало гораздо больше, чем семги, никогда не бывавшей в садках. Набор генов лосося, который формировался на протяжении тысячелетий, может быть разрушен в течение 10−15 лет. В Норвегии регистрируется ежегодно свыше 500 случаев инфекционных заболеваний семги. Были случаи, когда из-за этого пришлось уничтожить около 40% садкового лосося в южной Норвегии. Нельзя забывать, что садковые фермы чаще всего располагаются на путях миграции дикого лосося, — а значит, инфекция может распространяться на стада дикого лосося и нашей северной семги, численность которого и без того сокращается с каждым годом.

Сегодня аквакультура у нас так или иначе находится вне закона — существующая нормативная база не позволяет адекватно оценивать и контролировать рыбозаводческие предприятия — пока не существует четких критериев, позволяющих оценивать, как садковые хозяйства воздействуют на окружающую среду и каким образом вести мониторинг их работы.

«Сегодня требуется унификация положений различных законодательных актов, регулирующих отношения в сфере аквакультуры, — уверен Григорий Шаляпин. — В настоящее время она подпадает под действие норм, относящихся к различным отраслям права (аграрное, природоресурсное, экологическое и т. д.), что имеет как положительные, так и отрицательные последствия для рыбоводства. Негативным является то, что при наличии ряда коллизий в нормативных актах, регулирующих аквакультуру, создаются административные барьеры, сдерживающие её развитие».