Банки-убийцы сельского хозяйства?

Японские станкостроители могут взять кредит под одну десятую или даже под одну сотую процента годовых на десять лет. А российский станкостроитель берет кредит под 16–18 процентов, а то и больше, причем на год, максимум на два. И таких ставок рентабельность наших заводов не выдерживает. А часто он вообще не может взять кредит, поскольку у провинциальных заводов практически нет залоговых активов», — сетовал недавно на страницах нашего журнала президент ассоциации «Станкоинструмент» Георгий Самодуров.

Эти и подобные им жалобы мы слышим от представителей самых разных отраслей реального сектора уже много лет. Тем не менее проблема непомерно дорогих и противоестественно коротких банковских кредитов не только не находит решения, но даже усугубляется. Процентная ставка по кредитам в России практически всегда существенно превышает уровень инфляции, а в последние полтора года опережает инфляцию и депозитная ставка. Налицо очевидный долгосрочный тренд роста реальных процентных ставок. Все это сильно диссонирует с ситуацией на денежном рынке развитых в финансовом отношении стран, например Германии, где ставка рефинансирования долго удерживается на уровне, существенно меньшем, чем инфляция, а реальная ставка по кредитам с момента кульминации кризиса в 2009 году снизилась вчетверо, до немыслимого для российских заемщиков уровня 1,2% годовых.

Мы попытались выяснить, насколько остро стоит вопрос дороговизны кредитов для российских компаний разных отраслей, что более всего их не устраивает во взаимодействии с банками и каковы причины консервации хронически высоких процентных ставок в России. Забегая вперед, вбросим главный вывод: высокие ставки — не родимое пятно российского инвестклимата или следствие неправильной политики ЦБ и правительства (хотя они тоже «стараются», к чему скрывать), но во многом дело рук самих банков. А вот «исправиться» им, похоже, самим не удастся. Придется помочь железной рукой государства. Если, конечно, развитие реального сектора для властей приоритетно.

Долговая удавка

Судя по проведенному нами опросу предпринимателей, самая сложная ситуация с кредитным финансированием складывается сегодня в сельском хозяйстве, даже несмотря на наличие федеральных программ, предусматривающих субсидирование процентных ставок. «Банкиры — ростовщики, они не желают рисковать, а хотят только зарабатывать» — настолько нелестные отклики звучали лишь из уст представителей агропрома.

Большинство проектов в сельском хозяйстве нуждается в долгосрочном финансировании — до 8–10 лет. С учетом государственного субсидирования уровень эффективных процентных ставок составляет сегодня 5–8% годовых — самый низкий из всех представленных нам данных по отраслям. Однако даже такие ставки для многих аграриев неподъемны. И дело тут — в недостаточно длинных сроках кредитования и высокой волатильности рынка. Уровень себестоимости, цены, доходы, маржа на этом рынке практически непредсказуемы и зависят от множества факторов, которые трудно прогнозировать, таких как погодно-климатические условия, эпидемии, конкуренция со стороны импорта и т. д. И когда конъюнктура рынка ухудшается — как, например, это сейчас происходит в молочной отрасли, где себестоимость растет быстрее отпускных цен и рентабельность сохраняется на крайне низком уровне, — аграрии нуждаются в пролонгации и реструктуризации своих долговых обязательств. Но банки не всегда готовы в этих случаях идти навстречу.

«В России средняя производственная себестоимость одного литра товарного молока без обслуживания кредита — 11 рублей. Если кредит на 8 лет и есть госсубсидирование, то эффективная ставка для животноводов составляет 5 процентов. К этим 11 рублям мы добавляем 7,5 рубля на обслуживание кредитных обязательств. Если бы кредит был на 25 лет и под 3–4 процента годовых, как в Европе, то к себестоимости мы бы добавляли 2 рубля на литр. Даже с субсидированием конечная эффективная ставка у нас выше, чем коммерческая в Европе. Кроме того, у западных банков отлажены механизмы реструктуризации, пролонгации кредитов. У нас банкир, как только видит, что у тебя трудности, еще сильнее закручивает гайки и обрубает финансирование», — говорит Андрей Даниленко, председатель правления ассоциации молочников «Союзмолоко».

Сейчас долговая нагрузка в сельском хозяйстве, в частности в молочном животноводстве, очень велика. Допустимый уровень долга у предприятий должен быть не более 50% от годовой выручки, а некоторые компании закредитованы на суммы, превышающие их годовую выручку, и перед ними остро стоит проблема реструктуризации долгов на 15–20 лет. По словам Андрея Даниленко, во всем мире банк вместе с клиентом рискует и зарабатывает. Вместе с заемщиком отслеживает конъюнктуру — выгодная-невыгодная, поддерживает производителя. У нас банк не хочет рисковать.

«Кредит — это то, что убьет сельское хозяйство, потому что существующие ставки, даже при наличии субсидий от государства, не позволяют нам нормально развиваться. С учетом субсидий кредиты мне обходятся в 10 процентов годовых. У меня сегодня 70 процентов месячной выручки идет на обслуживание кредитов. Банки уже не кредитуют меня, так как они прекрасно видят мои риски, которые с их же помощью растут, как снежный ком. Последний раз я подписывал кредит с таким количеством перестраховочных пунктов, что связан уже по рукам и ногам. Банкиры несколько раз переоценивали мою залоговую базу и довели коэффициент оценки до 0,5, так что на новый кредит залога не хватит», — рассказывает Анатолий Хараханов, генеральный директор «Племзавода “Порецкое”» (Владимирская область).

Виталий Ванеев, гендиректор компании «Евродон», считает, что его масштабные проекты по созданию индустрии производства мяса индейки и утки — это не решение коммерческих задач конкретного бизнеса, а решение национальных проблем: продовольственной безопасности, импортозамещения, развития села. Компания занимает более трети российского рынка индюшатины. Запускает в этом году крупнейшее в Европе производство мяса утки. Построила более 500 км инфраструктуры — коммунальных сетей, дорог и железнодорожных путей. В компании работает 4700 человек.

«И никаких послаблений от банков. Несмотря на такие объемы и признанную значимость проектов, мы работаем с банками на общих основаниях, — говорит Ванеев. — Условия кредитования — стандартно жесткие, ставка — не ниже 12 процентов. Например, кредитная ставка для нашего проекта “УрсДон” была 18 процентов, и только спустя полгода победил здравый смысл: ставка снизилась до 11,75. Кредиты съедают большую часть возможностей роста. Мы берем новые кредиты, ставки по которым снова не учитывают ни наших прежних заслуг, ни важности наших проектов. Мы бежим по замкнутому кругу».

В несколько более выигрышном положении оказываются сегодня вертикально интегрированные холдинги, где сосредоточена вся производственная цепочка — от выращивания зерна до поставки готовой мясной продукции в магазины, такие как «Черкизово» или «Мираторг». Как правило, такие структуры тесно сотрудничают с региональными властями и располагают административным ресурсом. Тем не менее и эти компании считают, что наш рынок сильно проигрывает в условиях финансирования западному. «На февраль этого года средняя ставка по долгосрочным кредитам в отечественном АПК у нас составляет порядка 12,5–13 процентов — достаточно много по сравнению с Европой и Америкой, — говорит вице-президент по финансам компании “Мираторг” Вадим Котенко. — С учетом субсидирования государством, в частности, свиноводства на две трети от ставки ЦБ мы получаем для бизнеса эффективную ставку порядка 7 процентов. Если сравнивать с кредитованием в США, то там ставка не субсидируется, крупные компании размещают бонды на открытом рынке по ставке 2–4 процента. В отношении фермеров существуют программы поддержки, по которым ставки доходят до 5–6 процентов, а кредиты выдаются на 20–30 лет. У нас программа поддержки определяет сроки кредитования — на 8 лет, но она не обязывает банки выдавать кредиты на эти сроки».

Главная проблема финансирования сельхозотрасли, считают аграрии, это неразвитость института проектного финансирования и значительное дисконтирование залоговой базы — до 30–50% от стоимости. Пока проектным финансированием занимается лишь ВЭБ, и, например, «Мираторг» имеет возможность развиваться без внешних поручительств, дополнительных регрессов, залогов до начала финансирования. Другие проекты обременены залогами и поручительствами.

Долги у большинства сельхозпроизводителей сегодня огромны, потому что идет быстрое развитие проектов. Показатель соотношения долга к EBITDA на уровне 2 оценивается в отрасли как очень хороший с точки зрения рисков, но у большинства динамично развивающихся компаний он выше 4.

Информационное агенство SoyaNews