Инновации помогут выжить российскому АПК

– Виктор Александрович, как можно оценить нынешнее технологическое состояние отечественного сельхозпроизводства?

– С одной стороны, оно остается не очень хорошим, достаточно сказать, что больше 60% техники не только морально, но и физически устарело и слабо пригодно для работы. Но вместе с тем есть заметные точки роста, которые переживают совершенно другой этап. Иногда это целые отрасли. Например, в течение последних 10 лет произошло практически полное технологическое перевооружение птицеводства. Сегодня по оснащению эта отрасль – одна из самых передовых в мире. Практически завершено перевооружение свиноводства. Там тоже появились самые современные комплексы, которыми страна может гордиться. Медленно, но началось перевооружение молочного животноводства. А вот в производстве мяса крупного рогатого скота мы делаем только первые шаги.

Что касается растениеводства, то тут тоже есть отдельные хозяйства, которые работают на уровне лучших мировых стандартов. Однако, к сожалению, здесь перепады просто гигантские. Потому что рядом с крепкими хозяйствами часто встречаются и такие, которые еле-еле сводят концы с концами. Причем речь зачастую идет о соседях, чьи поля лежат в одной области, районе. В некоторых регионах эта амплитуда поменьше, и хороших хозяйств много, но есть регионы, где таких точек роста почти нет. Одна из причин их плохого состояния – старое оборудование и отжившие свой век технологии.

Проблема еще и в том, что если в ближайшее время не найти возможности для переоснащения таких хозяйств, то перспектив у них просто нет. А учитывая то, что в целом закредитованность сельского хозяйства России растет, сделать это непросто.

Надо признать, что технологический рост по отдельным направлениям стал возможен благодаря тем изменениям, которые за последние 10 лет произошли в отношении государства к сельскому хозяйству. Я имею в виду в первую очередь тот приоритетный проект развития АПК, который действовал несколько лет, – тот закон, который активно лоббировала Торгово-промышленная палата и наш комитет по развитию сельского хозяйства.

Сейчас сельское хозяйство России развивается в рамках пятилеток, которые принимаются на уровне закона. Это гигантское системное изменение, которое произошло, по сравнению с тем, что было в 90-е годы, когда государство полностью отказалось от какой-либо регулирующей роли в агропромышленном комплексе. В результате мы получили тотальное падение сельскохозяйственного производства.

Новая политика государства по отношению к АПК дала возможность создать эти точки роста. Будем надеяться, что они постепенно будут расширять свое пространство и свое влияние.

– Повлияет ли на технологическое перевооружение нашего АПК то, что Россия является полноправным членом ВТО? И нужна ли адресная господдержка сельхозпредприятий, которые внедряют передовые технологии?

– Безусловно, ВТО влияет. С одной стороны, мы надеемся, что будут более доступны западные технологии, так как таможенно-тарифная политика делает более доступным именно импортную технику, импортные технологии. Хотя, в общем-то, и без ВТО на те технологии, аналога которым не было у нас в России, устанавливались нулевые таможенные пошлины. Поэтому думаю, что здесь глобальных изменений мы даже не почувствуем. Просто внутренняя конкуренция средств производства позволит сделать их более доступными.

С другой стороны, это все-таки будет удар по нашему отечественному сельхозмашиностроению. И с этой точки зрения маленький плюс может в будущем обернуться глобальными минусами. Хотя бы потому, что такая гигантская страна, как Россия, однозначно не может существовать без собственного сельхозмашиностроения.

В то же время ВТО своими продуктами давит нас и на своем, и на нашем продовольственном рынке. Это, например, очень было видно по свиноводству в первый год нашей работы по правилам ВТО. Сейчас ситуация немножко выравнивается.

Мы понимаем, что у России хороший потенциал: там, где вложены нормальные деньги и есть современные технологии, мы способны выдержать натиск ВТО и быть конкурентоспособными, тем более на своей территории.

Уверен, что мы будем развивать свой экспортный потенциал. А вот о тех хозяйствах, которые не успели завершить свое переоснащение, надо думать и государству. Иначе они окажутся балластом на шее нашей экономики и наших бюджетов.

Что касается адресной поддержки, то я считаю, что помимо тех рычагов, которые были до сегодняшнего дня (а это в основном субсидированные оборотные и инвестиционные кредиты), наше государство, как и в Европе, должно давать инновационные кредиты, вернее гранты. Как у наших западных партнеров: если вы покупаете супермодернизированную линию с компьютерами, с фотоэлементами, где работают не 40 человек, а всего 2-3 специалиста, то государство компенсирует до 75% стоимости этой линии. Подчеркиваю, до 75% в зависимости от стоимости, причем в зависимости от того, насколько она прогрессивна, это может варьироваться.

На мой взгляд, сейчас чтобы поддержать инновационную составляющую, надо развиваться именно в этом направлении. Конечно, я не против поддержки всего АПК, но боюсь, что равномерное размазывание средств будет не очень эффективно.

Мне кажется, надо поддерживать в первую очередь лидеров. Эти хозяйства уже доказали, что могут и умеют работать. А дальше их опыт, средства и новые технологии станут доступны и соседям.

Как? Через переход под управление рачительных хозяев земель тех сельхозорганизаций, которые сейчас не могут или не умеют их эффективно использовать. Жестко? Может быть. Но мне кажется, что именно такой механизм называется рыночным.

Кстати, вопрос с землей у нас до сих пор окончательно не решен. Земельные отношения в сегодняшнем виде значительно тормозят инвестиции. Вот мы говорили о точках роста. Как правило, в таких хозяйствах все, что связано с землей, ясно и понятно. Поэтому инвестиции идут сюда активно. А там, где безнадега, земельный вопрос, как правило, не решен.

Но есть еще одна беда. Вы знаете, что, по сути, все сельскохозяйственное производство было приватизировано в начале 90-х годов. Как правило, сельхозпредприятия становились или акционерными обществами, или кооперативами. Кооперативы, чтобы не распыляться, оставим за скобками нашего разговора. А в акционерных обществах, как правило, происходила концентрация капитала. Хозяйство начинало расти там, где капитал сконцентрировался в руках наиболее активных и эффективных собственников-акционеров. Но и здесь приходится иметь дело с парадоксальной ситуацией. Предположим, что 3–5 акционеров в результате той самой концентрации капитала владеют 99% акций. Но оставшийся процент принадлежит тысяче мелких акционеров. Их никогда в силу объективных обстоятельств даже просто вместе собрать нельзя. И как тут решать действительно важные вопросы? Какой уважающий себя инвестор станет вкладывать деньги в такую организацию?

Да, сегодня есть закон о принудительном выкупе акций в таких случаях. Но он обременен непонятными условиями. Например, если у группы людей, которые объединились в одно юрлицо, есть 95% акций, то они могут принудительно выкупить оставшиеся 5%. Но не просто так, а при условии, что кто-то купит уже у них 10% акций. И лишь потом они по этой цене смогут выкупить оставшиеся 5%. Скажите мне, кто купит у вас 10%, если у вас все равно останется 85? А, главное, зачем вам продавать эти самые 10%, если на самом деле вы хотите быть единственными собственниками акций? Это полный абсурд. Поэтому люди идут на разные теневые схемы, создают искусственное лицо, сами у себя выкупают эти 10%…

– …Но, по сути, на эти теневые схемы их толкает действующий закон!

– Да, на самом деле все именно так и обстоит. Поэтому сейчас мы в рамках своего комитета думаем, как поднять эту тему и как попытаться ее решить. Потому что в сельском хозяйстве это является одним из сдерживающих инвестиции фактором.

– Виктор Александрович, и в завершение еще один вопрос. Практически вся Ваша биография связана с сельским хозяйством – Вы возглавляете ГК «Белая Дача», которой удается опережать другие агропредприятия по технологичности бизнеса и ведению экологического сельскохозяйственного производства. Что было самым сложным для вас как для руководителя при внедрении передовых технологий?

– Косность мышления. Конечно, найти деньги тоже было тяжело. Но сложнее было преодолеть инерцию мышления. И это притом, что у нас всегда был очень прогрессивный и инициативный трудовой коллектив. И даже здесь настолько было тяжело внедрять все новое, возникало столько противников, было такое сопротивление, что огромные усилия приходилось прикладывать, чтобы адаптировать именно сознание людей.

– А может быть, это потому, что в хорошем хозяйстве и так жили неплохо?

– И поэтому тоже. «Что тебе нужно? Отстань от нас! Мы – лучшие в России!» – так считали не только простые рабочие и бригадиры, но и мои заместители. Я же убеждал: «Это сегодня мы лучшие, а если сейчас не сделать определенные шаги, то через 10 лет мы будем банкротами. Смотрите вперед!». В начале 90-х годов «Белая Дача» одной их первых внедрила израильскую технологию капельного полива. Эта инновация дала рост урожайности в 2 раза и позволила окупить затраты на модернизацию в течение 7 месяцев, что было феноменально. Поэтому все, кто последовал нашему примеру, смогли выжить в те непростые времена, остальные же – нет. Так что цену высоким технологиям мы знаем хорошо.

Информационное агенство SoyaNews