Большая доза пестицидов

— Здесь надо все изменить. Лет пятнадцать назад в Финляндии меня привезли в небольшой городок, примерно такого же размера, как Вурнары, — и насколько же красиво и комфортно для жителей он был устроен! В начале этого года мы заключили контракт на разработку программы перспективного развития Вурнар, попробую договориться с региональными властями, чтобы ее реализовать на условиях софинансирования.

Генеральный директор и один из основателей ЗАО «Август» Александр Усков стоит перед большим панорамным снимком поселка в Чувашии, где расположен основной актив компании — Вурнарский завод смесевых препаратов. Сам завод уже давно прошел полную реконструкцию: сейчас у него новые корпуса, новое оборудование, новые склады. При этом стройка продолжается: бизнес растет, нужны еще производственные мощности. Усков показывает на дома рядом с заводом: «Вот это попало под санитарно-защитную зону, мы построили новый дом, людей переселили. Здесь у нас мощнейшее складское хозяйство, вся вот эта территория. Здесь новые цеха. Они везде, где только можно. Вся вот эта часть — под снос. Здесь новый научный центр». Это тоже промежуточный этап. Через два года территория Вурнарского завода должна выглядеть так же, как территория второго завода компании, белорусского «Август-Бела». На производящем пестициды «Август-Беле» по-европейски аккуратные корпуса и дорожки, газонная травка и бассейн с фонтаном, куда сливается очищенная после всего производственного цикла вода. Самое современное производство, высочайшая степень экологической защиты. Завод в Вурнарах тоже будет доведен до этого уровня. «К 2016 году мы там тоже должны все вылизать и выгнать всех строителей», — планирует Усков.

Компания «Август» выросла из торговли пестицидами в 1990-е в крупнейшего в России производителя средств защиты растений (СЗР) с десятимиллиардным оборотом. Победить мультинациональные компании на российском рынке оказалось возможно: «Август» предложил отечественным хозяйствам комплексный продукт — СЗР вкупе с технологической и информационной поддержкой агрономов и кредитованием. Компания по-прежнему растет быстрее рынка, и даже сейчас «Август» продолжает инвестировать и расширять свой бизнес. Сегодня «Август» продвигает идею перехода на новую для России так называемую нулевую технологию обработки земли, которая не предполагает вспашки. Использование новых технологий увеличило бы рынок СЗР вдвое-втрое — это действенный способ в разы нарастить оборот для лидера этого рынка. О развитии компании, об особенностях международной экспансии и об отношениях бизнеса и государства в России Александр Усков рассказал журналу «Эксперт».

— Вы очень много вкладываете в свои заводы, создали даже отдельное строительное подразделение. Что вам дают эти инвестиции? Зачем, к примеру, на белорусском заводе такая по линеечке выстроенная идеальная территория?

— В Белоруссии очень жесткие требования по экологии. Например, производственный корпус у нас один, а остальное — склады и корпус уничтожения отходов. Вся вода, которая используется, проходит очистку и потом, после анализов, попадает в этот бассейн. На территории «Август-Бела» ужики водятся, летают птицы, ос очень много почему-то. Понимаете, когда мы вложили вот в этот корпус уничтожения отходов семь миллионов долларов, решили: сделаем все по самому высшему разряду.

— Каково соотношение объема продукции у белорусского и российского заводов?

— Сейчас два к одному в пользу Вурнар. Но тут (показывает на снимок белорусского завода) будет строиться еще производство, и после строительства будет пятьдесят на пятьдесят.

— Можете назвать объемы инвестпрограммы «Августа»?

— По новому строительству, которое в течение трех лет должно пройти на «Август-Беле», — пятьдесят-шестьдесят миллионов долларов. Реконструкция Вурнарского завода — столько же. Но если в Белоруссии инвестиции в значительной мере будут в производство, то в Вурнарах строим только один новый производственный корпус. Все остальное — инфраструктурные вложения.

— Вообще, Вурнарский завод, наверное, не очень выгодно логистически расположен — ведь у нас основные сельхозпредприятия на юге.

— Вы забываете, что все-таки основные площади находятся не на юге, а на востоке. Да, по потреблению, по интенсивности, безусловно, впереди Юг и Черноземье — там интенсивное производство. Но при более скромных урожаях огромные площади — это Поволжье, Урал, Сибирь и Дальний Восток. В той же Сибири многие сейчас переходят на «ноль», а это приводит и к более широкому применению средств защиты.

— Что такое «на ноль»?

— Нулевая технология, no till, без вспашки. Ведь во многих регионах потенциал урожайности определяется влагой. Нулевая технология позволяет сохранять влагу в почве за счет формирования на поверхности мульчи — растительных остатков, не запахиваемых в почву. Это резко снижает риски потери урожая из-за засухи. Устраняется целый ряд операций, снижается нагрузка на технику и механизаторов, в результате растет производительность труда. Затраты на горючее падают кратно. Экономика улучшается. Да, нужна новая техника, новые сеялки, которые способны врезать семена в землю сквозь мульчу, сорняки и дерн. Затем сорняки обрабатывают гербицидом. Такие технологии очень популярны в странах, где нет поддержки сельского хозяйства. В них пахота — прямой путь к разорению. В России поддержка тоже минимальна, в среднем десять-пятнадцать долларов на гектар. Поэтому у нас экономически нет другого выхода.

— По вашим оценкам, российский рынок средств защиты растений вырос с 1999 года в десять-двенадцать раз. Сейчас какой потенциал вы видите?

— Видимый нами потенциал — рост в два с половиной — три раза.

— Не за счет расширения посевов, а за счет новых технологий?

— Да, если мы будем нормальным образом переходить на правильные технологии использования пестицидов. Достаточно понять, что даже сейчас наш рынок по валовому производству сельхозпродукции (не денежному, а просто валовому) еще сильно отстает от уровня 1990 года. И по некоторым позициям мы уже не восстановимся никогда.

— Например?

— Например, красное мясо. С молоком огромные сложности. Почему так изменился рацион питания у нас? Раньше было больше говядины, а сейчас доминирующее мясо — курица. Потому что цикл производства кур очень короткий.

Знаете, я был в Бразилии, там фермер показывал, как производится мясо крупного рогатого скота. Он за год через свою откормку проводил семьдесят пять тысяч голов. Каждое животное набирало сто пятьдесят килограммов чистого веса. И занималось этим тридцать человек.

— Семьдесят пять тысяч голов — и тридцать человек?

— Да. Все стартовые вложения в инфраструктуру — миллион долларов, а может быть, и меньше. Эти тридцать человек занимаются только тем, что готовят и развозят комбикорма, а также разбрасывают их в лотки. Наверху вырыт бассейн, и самотеком медленно по таким же лоткам течет вода. Зебу лежат на солнышке, греются. Захотели — попили, захотели — поели. В отличие от Бразилии у нас есть еще и зима, а значит, и проблема заготовки кормов. В этих условиях может ли наше производство мяса быть конкурентоспособным?

Делай как я

— «Август» развивается на собственные деньги или вы занимаете средства на развитие?

— У нас есть работающий собственный капитал, и, безусловно, мы привлекаем кредиты для развития, потому что развиваемся достаточно быстро. Мы даже в России растем быстрее рынка.

— Какие у вас сейчас темпы роста?

— Прошлый год и план на этот год — двадцать процентов роста по выручке.

— Получается, вы растете, обгоняя рынок?

— За исключением 2009 года, когда мы были вынуждены из-за огромной дебиторской задолженности перейти в России на отгрузку по предоплате, что, естественно, привело к резкому падению продаж.

— А за счет чего вы растете — конкурентоспособные цены, ассортимент?

— Это само собой. Но ни у кого на рынке нет такого технологического сопровождения специалистами-агрономами, как у нас. Мы сделали и запустили такой продукт, как «Поле онлайн». Это демонстрация в режиме реального времени технологий выращивания и того, какие решения по защите растений и другим технологическим аспектам принимаются агрономами. Охват — десятки полей и культур в разных регионах. Все желающие могут видеть, как по дням выращивалась та или иная культура, начиная с предпосевной обработки: какой техникой какие работы проводились, какие удобрения вносились, какие потом семена использовались, чем эти семена обрабатывались, и дальше все работы в период вегетации вплоть до сбора урожая. Для близлежащих хозяйств это проект, по сути, «делай как я». Безусловно, решения принимает все-таки владелец или главный агроном предприятия, а мы только советуем.

Вообще, технологическое сопровождение посевов нашими специалистами очень востребованно на рынке. С агрономическими кадрами ситуация, мягко говоря, плачевная. После агроуниверситетов считанные студенты идут в сельское хозяйство. А старые кадры уходят. Поэтому мы поставляем не только продукт, но и знания, обучаем агрономов, издаем одну из самых популярных в стране сельскохозяйственных газет «Поле Августа». Технологическое сопровождение для наших сотрудников не менее важная задача, чем просто продажи.

— Примерное соотношение собственных и заемных средств можете назвать?

— Привлеченные средства составляют примерно тридцать-сорок процентов от собственного капитала.

— У вас как у крупного предприятия, видимо, сейчас нет проблем с относительно дешевыми кредитами. Под какой процент вы занимаете?

— Эффективная ставка — около десяти процентов.

— А как вы вообще видите ситуацию с займами: легко ли предприятиям сейчас занимать?

— Если предприятие способно легко отдавать, то к нему банки выстраиваются в очередь, чтобы дать кредит. Но таких примеров, к сожалению, немного.

— Сейчас пошли разговоры, что банки пока свернули кредитование, никого не кредитуют и смотрят, что будет дальше.

— Это не так. Просто у банков, как и в целом в экономике, увеличиваются риски. Наша экономика сейчас себя чувствует очень неважно.

— Вы ощущаете это, работая с реальным сектором?

— Конечно! В том числе и в сельском хозяйстве тяжелее стало получать кредиты. Кроме того, какие могут быть реальные экономические санкции против России, мы пока не знаем. Возможно, у крупных предприятий, которые занимали на Западе, возникнут трудности с рефинансированием.

— А сколько налогов платит «Август»?

— В прошлом году мы перечислили в консолидированный бюджет РФ более двух миллиардов рублей, примерно по полтора миллиона на каждого работающего человека.

Надо понимать, что государство — главный бенефициар всех без исключения предприятий, независимо от формы их собственности. Например, заплаченные нами за 2013 год налоги превышают все выплаченные дивиденды за всю историю «Августа». Казалось бы, именно государство должно быть больше всех заинтересовано в успешном развитии своих предприятий, но существующая налоговая система сильно тормозит это развитие. Уплата налога на прибыль и НДС по отгрузке, а не по получению денег заставляет брать кредиты и платить из них налоги, что, безусловно, снижает конкурентоспособность российских компаний. Но и это не главное.

Существующая система, по сути дела, убивает заинтересованность местных властей в развитии предприятий на своих территориях. Например, в бюджете доходов Вурнарского района, где находится наш завод, межбюджетные трансферы составляют семьдесят два процента. О чем в первую очередь должен думать глава района: о развитии предприятий и территорий или о добыче этих трансферов? Естественно, о последнем, потому что от этого зависит, будут ли выполнены социальные обязательства. Бессмысленное хождение собираемых бюджетом денег сначала вверх, а потом вниз, безусловно, приводит к потерям. Во-первых, нужен огромный штат для администрирования этих движений. Во-вторых, благополучными муниципалитетами будут не те, где идет развитие производства, а те, руководитель которых в лучших отношениях с региональными властями.

Игры корпораций

— Чего вы сейчас ожидаете от вашего бизнеса на Украине? Будет просадка? Или сельхозпроизводители в любом случае придут и купят ваш товар?

— Опасения, безусловно, есть, потому что так уж устроен наш бизнес, что в значительной мере он является кредитным. Этот бизнес кредитный и в России, и в Белоруссии, и на Украине, и практически во всех странах мира, потому что средства защиты растений в основном используются после того, как происходят все остальные закупки. То есть сначала ремонтируется техника, закупаются удобрения, горючее, семена. И только самый последний шаг — приобретение средств защиты растений. Но к этому моменту у многих производителей собственные средства и кредитные ресурсы истрачены, так что нам самим приходится их кредитовать.

— Какова доля Украины в ваших продажах?

— В прошлом году Украина занимала третье место в продажах после России и Белоруссии. В этом году мы тормозим продажи в Белоруссии, потому что там есть значительные проблемы с оплатой. А на Украине продажи очень сильно растут.

— И теперь этот растущий рынок может просто встать?

— Да, если мы не будем выполнять взятые на себя контрактные обязательства. Наши партнеры — крупнейшие украинские дистрибуторы и несколько крупных агрохолдингов. Поэтому, даже понимая возросшие риски кредитования, мы продолжаем отгружать продукцию.

— Кто ваш главный конкурент на нашем рынке?

— Главный конкурент в России — компания Syngentа, мировой лидер. В Белоруссии у нас сильные позиции, там в 2013 году мы были безусловными лидерами. Что касается Украины, то если бы там все было спокойно, то на бой с Syngentа за лидерство на рынке мы вышли бы через три-четыре года. Общий же объем мирового рынка пестицидов порядка шестидесяти миллиардов долларов. И в мире первую скрипку играют мультинациональные компании — Syngenta, Bayer, BASF, DuPont, Monsanto. А если взять отдельные страны, то и там, как правило, тройка лидеров неизменна: Syngenta, Bayer, BASF.

— Четыре года назад «Август» начал экспансию на зарубежные рынки. Россия и Украина в силу сезонности не могут потребить достаточно большой объем товара, а вам как компании развивающейся хотелось бы присутствовать в Латинской Америке, в Китае. У вас уже несколько лет работает СП с китайцами.

— Что касается китайского совместного предприятия, то надо понимать, что оно маленькое и работает на внутренний китайский рынок и немного на рынок Австралии. Китай сейчас подавляюще большой производитель действующих веществ СЗР. По потреблению СЗР самые большие рынки — Бразилия, Соединенные Штаты, Китай.

— Выход на Бразилию и Латинскую Америку как продвигается?

— Наиболее интересен для нас, безусловно, рынок Бразилии, и там мы стартовали раньше всего. Но система регистрации… У нас все-таки продукция сложная, объективно. И система регистрации как в лекарственном бизнесе. Это токсикология, и каждая страна хочет убедиться, что наша продукция с точки зрения токсикологии безопасна. До сих пор мы не получили ни одной регистрации в Бразилии. До сих пор! Пятый год пошел. Мы зарегистрировались и уже второй год продаем свои СЗР в Колумбии, в Эквадоре, в этом году начинаем в Боливии, должны начать продажи в Аргентине. Мы продаем нашу продукцию в Сербии, Марокко, Монголии, где тоже стартовали намного позже. А в Бразилии пять лет стоим в очереди.

— У них такая защита собственных товаро­производителей?

— Я думаю, это не защита. Я думаю, что это игры некоторых мультинациональных компаний, которые всячески затрудняют регистрацию конкурентам, придумывая новые правила, заставляя проводить новые исследования. Надо понимать, что Бразилия — это крупнейший рынок мира. Мне уже доводилось сталкиваться с «защитными» действиями мультинациональных компаний. В частности, когда мы только начинали работу на рынке Украины, на следующий же день после того, как я приехал разговаривать с крупным дистрибутором, некоторые иностранные компании сообщили своим партнерам, что те, кто будет работать с «Августом», не получат дефицитных продуктов и будут лишены определенных скидок.

Другое преимущество

— У вас есть собственный синтез действующих веществ?

— Нет. Все задают вопрос, почему «Август» не делает собственный синтез. Я приведу следующий пример. В начале 2000-х годов я обратился в компанию Bayer, чтобы они поставляли нам одно из действующих веществ, которое тогда было под патентом. Патент вскоре должен был закончиться. Они мне предложили цену пятьсот пятьдесят долларов за килограмм. Я был согласен платить триста. Они отказались, и бизнеса у нас с ними не получилось. Я тут же дал команду, мы сделали технологию синтеза, обсчитали экономику. По нашим оценкам получалось, что нам надо затратить четыре-шесть миллионов долларов, и мы будем иметь это действующее вещество по себестоимости тридцать шесть долларов. Но беда в том, что в России совершенно страшная бюрократия и срок для реализации этого проекта минимум три года. Тогда мы обратились к своим китайским партнерам, передали им все данные по синтезу, и через четыре месяца к нам пошли отгрузки. Мы начали получать продукт, не потратив ни одного собственного рубля на строительство установок, по восемнадцать долларов за килограмм.

— А ваше научное подразделение чем занимается?

— В первую очередь разработкой новых продуктов на основе уже существующих действующих веществ, потому что наш бизнес — это бизнес инновационный, и если ты не имеешь новых продуктов, то будешь терять рынок. Это разработка препаративных форм. Второе: когда мы видим, что есть перспективные продукты, у них заканчиваются патенты, но синтеза их в Китае, например, нет, то мы сами разрабатываем синтез и передаем нашим партнерам в Китае или совместно делаем разработку: часть здесь, часть у них. Дело в том, что цены на нашу продукцию все время падают. Если рассматривать условный индекс цен на нашу продукцию, то с 1999 года цены на нее упали процентов на тридцать-сорок. Это, безусловно, делает продукцию СЗР более доступной для потребителей. И за счет роста потребления, между прочим, по всем без исключения культурам средняя урожайность достаточно сильно выросла. И это притом что, если сравнить с 1990 годом, катастрофически сильно уменьшилось потребление минеральных удобрений.

— Но сейчас сельское хозяйство вошло в такую эпоху, что семена и средства защиты растений — это такой комплексный продукт. Мы берем какой-нибудь ГМО-сорт, который устойчив ко всему, — и один гербицид к нему. Не вызов ли это для вас как производителя СЗР?

— Главный продукт при выращивании ГМО-культур — глифосат, его потребление по сравнению с традиционной системой земледелия возрастает многократно. Крупнейшим производителем глифосатсодержащих продуктов на рынке России и СНГ является «Август». Существующие и вновь создаваемые мощности позволяют нам раз в пять увеличить объем производства глифосатсодержащих продуктов. Так что для нас здесь нет риска.

Что касается ГМО, то, мне кажется, нам сейчас не надо играть в эти игры, потому что по большинству культур, которые выращиваются, еще много возможностей для увеличения урожайности при стандартном подходе, тогда как ГМО несет риски, которые человечество до конца еще не осознало. Возьмем глифосат — самый потребляемый в мире общеистребляющий гербицид. Уже возникло огромное количество биотипов сорняков, которые к глифосату устойчивы. И для борьбы с ними приходится предпринимать огромные усилия. Но даже не это главное, а то, что технологии ГМО сегодня полностью контролируется иностранцами. Соответствующими генами устойчивости владеют иностранные компании, все семеноводство ГМО в их руках. Переходя на ГМО, мы автоматически на всю жизнь подсаживаемся на их семена. И говорить после этого о какой-то продовольственной безопасности совершенно бессмысленно. Этим переходом мы окончательно добьем свое семеноводство и подсядем на иглу, соскочить с которой потом будет практически невозможно.

— Но вы сейчас зависимы от той же Monsanto в плане действующих веществ для своей продукции.

— В плане действующих веществ, безусловно, зависимы. Но мы стараемся всегда иметь несколько источников поступления сырья, потому что сбои случаются у всех компаний без исключения: остановка предприятия на профилактику или перестройку, какие-то действия государственных органов и тому подобное.

— А развитие производства самих действующих веществ связано с бюрократией, о которой вы говорили? То есть в России просто неудобно делать полный цикл по СЗР?

— Пример, который я вам уже приводил: все имеют сырье по восемнадцать долларов, мы потратили деньги и стали выпускать по тридцать шесть. Наша продукция будет конкурентоспособна? Нет. В этом смысле мы просто обречены, потому что, для того чтобы запустить новое производство, нам надо, просто из-за климата, построить цех с толстыми стенами, обеспечить этот цех системами пожаротушения, вентиляции и так далее. Что для этого надо в Китае? Поставить навесы, тоненькие стенки — и всё. Когда мы строим цех, квадратный метр нам обходится в полторы тысячи долларов. Когда мы строили СП с китайцами, квадратный метр цеха — сто долларов. Энергоемкость у нас совершенно другая: мы должны топить, делать вентиляцию. У нас экологические требования пожестче, хотя и в Китае последние три года ведется борьба за экологию.

— В чем тогда ваше конкурентное преимущество?

— А это уже совершенно другое. В продуктах, которые мы разрабатываем и производим, в тонкостях формуляции (смешивания в определенных пропорциях. — «Эксперт»), которые делают эти продукты эффективнее. И в этом смысле мы сильно впереди Китая. Кстати, когда мы построили СП в Китае, решили, что для Восточной Сибири и Дальнего Востока некоторые продукты удобнее поставлять оттуда — производить по лицензии, под нашей маркой, строго один и тот же продукт. Рынок на это отреагировал очень просто. На эти продукты требовали таких же цен, как на китайские. И производство там стало просто нерентабельным.

Не стоит забывать и о кадрах: СЗР требуется постпродажное сопровождение, а здесь уже важны глубокие агрономические знания с привязкой к конкретным почвенно-климатическим условиям. А тут не только китайцы не помогут, тут и западные специалисты часто попадают впросак.

Информационное агенство SoyaNews