К 2020 году современные бойни смогут принять до 70% стада.

Россия активно развивает индустрию убоя и разделки, в которую уже инвестировано 20 млрд руб.: эти операции добавляют 1−3% к марже монопродукта (свиней в живом весе). А производство мяса в потребительской упаковке позволяет увеличить рентабельность на 40%. Но зарабатывать на этих стадиях передела — от полутуши до мелкого куска — смогут только крупные игроки, забивающие от 0,5 млн свиней в год.

С начала 1990-х промышленное производство свинины упало с 1,7 млн т до 420 тыс. т в 2005-м. За это время практически все комплексы пришли в упадок, а вместе с ними и подотрасль убоя, рассказывает гендиректор Национального союза свиноводов Юрий Ковалев.

До старта Нацпроекта «Развитие АПК» новых мощностей практически не строили, потому что не развивалось животноводство. При этом имеющиеся бойни не выдерживали никакой критики в плане качества работы, к тому же они располагались в городах: в советское время отрасль убоя существовала отдельно от производства скота.

За последние семь лет промышленное производство свинины увеличилось до 2,5 млн т по итогам 2013 года. По мере развития сектора стало понятно, что современных боен с возможностью глубокой разделки в стране практически нет, поэтому свиноводческим компаниям пришлось инвестировать в создание этой подотрасли.

По словам Ковалева, сначала это были единичные проекты, а сейчас уже идет массовое наращивание мощностей, причем в отличие от советского опыта свиноводы интегрируют бойни в состав холдингов. Во многом это связано с тем, что льготные кредиты на строительство убойных заводов могли взять только сами сельхозпроизводители, добавляет он.

Убой и разделка — самое проблемное звено в цепочке производства свинины, уверен эксперт ИКАР Даниил Хотько. Прогресс в этом сегменте начался года два-три назад, когда был сделан качественный рывок в развитии крупных свинокомплексов (предприятия начали выходить на проектную мощность), отмечает он.

«Дополнительным стимулом стало принятие техрегламента, запрещающего подворный забой скота, поэтому в ближайшее время мы увидим как рост крупных промышленных боен в составе холдингов, так и развитие независимых — для нужд небольших хозяйств и ЛПХ», — предполагает Хотько.

По оценке Ковалева, в строительство убойных заводов вложено уже порядка 20 млрд руб., в ближайшие годы будет инвестировано еще 25−30 млрд руб. Сейчас многие компании находятся в середине инвестиционной фазы, в основном речь идет о создании новых предприятий, но есть и проекты модернизации.

То, что подотрасль не начала активнее развиваться раньше — правильная стратегия, считает эксперт: сначала нужно было нарастить производство свиней, чтобы можно было максимально загружать убойные мощности.

По его мнению, всем крупным промышленным свинокомплексам для эффективной работы необходим свой убой, чтобы ни от кого не зависеть. «Но это не аксиома для всех и на все времена», — оговаривается Ковалев. Безусловно, компании полного цикла, которые выращивают свиней, сами забивают их, занимаются разделкой и переработкой, имеют более высокую маржу, солидарен Даниил Хотько.

«Заканчивать производственную цепочку на этапе откорма и продажи «живка» приемлемо при ограниченном финансировании, но, если есть возможность продлить цепочку, то нужно это делать — в каждом следующем звене заложена дополнительная прибыль», — комментирует он.

Если компания может предложить покупателю полутуши, крупный и мелкий кусок, то это позволит ей повысить свою маржу, соглашается гендиректор Института аграрного маркетинга Елена Тюрина. «Полный цикл производства — необходимое условие работы на современном рынке, причем актуально выпускать продукт и для розницы, и для промпереработки», — отмечает эксперт.

Переработчики, особенно производители консервов и небольшие колбасные заводы, у которых нет своих убойных мощностей, сейчас наиболее остро ощущают дефицит сырья из-за ограничений импорта мяса.

Ковалев говорит, что у подавляющего числа компаний из топ-20 промышленных свиноводов уже есть свои бойни или они будут запущены в ближайшее время. «Пока наращивает производство свиней и не строит бойню только «Агроэко», хотя их стратегия развития тоже предполагает создание убойных мощностей, — делится эксперт. — Думаю, что когда они пересекут отметку 500−600 тыс./год свиней, тогда займутся бойней — раньше нет смысла». Было бы ошибкой построить сейчас большую бойню на перспективу и недозагружать ее, уверен он.

Председатель совета директоров «Агроэко» Владимир Маслов подтверждает, что компания думает о создании убойного завода в перспективе. «Пока рентабельность производства «живка» высокая, — отмечает он. — Но очевидно, что будущее за добавленной стоимостью — глубокой разделкой и переработкой, поэтому возведение новых боен неизбежно».

Другое дело, определить временной горизонт, когда нужно начинать строительство — сейчас компания как раз пытается это понять, говорит топ-менеджер. В прошлом году «Агроэко» произвела 26 тыс. т свинины в живом весе, в течение нескольких лет планирует выйти на 70 тыс. т.

Даниил Хотько считает, что при производстве 15- 20 тыс. т/год строительство бойни уже оправдано. «Даже небольшие предприятия стараются инвестировать в убой, чтобы повысить доходность производства, — указывает он. — В идеале сторонними бойнями должны пользоваться только частные хозяйства, у компаний в индустриальном секторе должны быть собственные».

По словам Тюриной, минимальная мощность бойни, которая позволит эффективно работать, — 100 свиней/час. При этом для компаний с объемом производства до 20 тыс. т/год подобные проекты достаточно затратны, поэтому большинство обходятся без убойных заводов.

Чем крупнее предприятие, тем больше его можно автоматизировать и тем самым снизить затраты. «В Европе есть убойные комплексы мощностью 7−8 млн/год свиней, у нас самый крупный завод «Короча» (принадлежит «Мираторгу») забивает более 3 млн животных в год, сейчас запускаются предприятия на 1,5- 2 млн/год — рассказывает Ковалев. — Строить бойню меньше чем на 0,5 млн/год свиней нет смысла — она будет неконкурентоспособной с точки зрения затрат».

Производя большие объемы свинины, компания выигрывает за счет снижения себестоимости и может легче занимать рынки, добавляет он.

В перспективе все крупные компании станут развивать убой, разделку и переработку, уверен Маслов. «Думаю, к 2020 году инвестиции в подотрасль продолжатся, потому что интересы государства по импортозамещению и достижению продовольственной безопасности и стратегии инвесторов совпадают», — считает он.

А вот гендиректор «Русагро» Максим Басов не верит, что в подотрасль пойдут такие инвестиции, как ожидает союз свиноводов. «В таком объеме никто не будет вкладывать деньги в убой, построят еще несколько предприятий и все, — убежден он. — Скорее, у нас будет как в Европе и США — несколько крупных боен и мясоперерабатывающие комбинаты».

По его мнению, можно работать эффективно и без бойни — рентабельность продаж «живка» позволяет. Даже если будут сняты ветеринарные ограничения на импорт и предложение на рынке увеличится, благодаря высоким мировым ценам на свинину и дешевому рублю стоимость «живка» не упадет ниже 70 руб./кг с НДС.

«Себестоимость производства, конечно, во многом зависит от цен на сою и зерновые, но при нынешних 40 руб./кг рентабельность все равно получается хорошей, — делает вывод он. — Она недостаточна, чтобы окупить строительство новых свинокомплексов, но вполне позволяет работать и зарабатывать».

Тюрина настаивает, что компании, торгующие «живком», получают меньшую прибыль, чем те, кто продает мясо крупным и мелким куском — рентабельность продаж продукции в потребительской упаковке, по ее оценке, примерно на 40% выше. В среднем по России в июле «живок» стоил 105 руб./кг, мясо в полутушах — 165- 170 руб./кг.

Маржа предприятий, имеющих свои бойни, была на 10−15% выше, подсчитывает Даниил Хотько. «В живом весе можно продать 120 кг по 105 руб./ кг, или 90 кг убойного веса (при выходе мяса около 75%) по 165 руб./кг плюс прибыль с продажи субпродуктов 1-й и 2-й категорий и минус затраты по убою», — поясняет он.

Рентабельность по EBITDA на полутуше всего на несколько рублей выше, чем на «живке», поэтому просто инвестировать в убой невыгодно, комментирует Басов. Маржа на крупном куске выше, но не превышает 10 руб./кг, да и на такой уровень, по словам топ-менеджера, можно выйти, только если бойня крупная и может эффективно продавать все куски и утилизировать отходы.

«А это сложно: рынок полутуш стандартный, с крупным куском другая ситуация — что-то в дефиците, какие-то части в профиците, — поясняет он. — По сравнению с торговлей «живком» это не очень выгодно».

Дополнительная маржа начинается с крупного и мелкого куска; полутуши ее практически не дают, соглашается Маслов. «Агроэко» продает основной объем свинины в живом весе, часть реализует в полутушах и крупном куске, забивая свиней по аутсорсингу.

«Строить бойню только ради убоя и производства полутуш точно нет смысла, обязательно нужно заниматься обвалкой и глубокой разделкой», — уверен топ- менеджер.

Во всем мире основная маржа, за редким исключением, оседает или в глубокой переработке (производстве колбасных изделий), или у свиноводов; убой — не маржинальная подотрасль, подтверждает Ковалев.

«На развитых рынках рентабельность убоя составляет 1−3%, компании строят крупные бойни и получают прибыль за счет больших объемов производства, — говорит он. — Сейчас благодаря высоким оптовым ценам на «живок» маржа находится в свиноводческом секторе.

В период резкого падения цен на свиней на 35% после присоединения России к ВТО зарабатывали переработчики». Когда «живок» подешевеет, маржа в секторах придет в равновесие, добавляет эксперт.

Однако компании, не имеющие боен и производящие более 0,5 млн/год свиней, рискуют нести экономические потери при любом изменении спроса на рынке, продолжает Ковалев, а цены на «живок» колеблются больше, чем на мясо.

«Свинью не положишь в холодильник, а передержка при уменьшении спроса чревата ростом себестоимости и снижением каче- ства мяса (увеличивается процент сала), — поясняет он. — Если есть убой, то мясо можно хранить какое-то время в ожидании улучшения конъюнктуры или продать в более дальних регионах, где низкая конкуренция. Везти свиней дальше 300−400 км от комплекса нецелесообразно».

Кроме того что компании, продающие живок, могут недополучать прибыль, они рискуют столкнуться с ветеринарными ограничениями, в частности, из-за распространения АЧС. «Бойни, как и свинокомплексы, проходят компартментализацию.

Если комплекс IV уровня биологической безопасности сдает свиней на забой по аутсорсингу на бойню с III компартментом, то мясо будет более ограничено в реализации, — рассказывает Ковалев. — Когда предприятие имеет свои убойные мощности, ему легче обеспечить там высший уровень биологической защиты, а значит, не будет ограничений для продаж в другие регионы, даже если комплекс находится в неблагополучной по АЧС зоне».

По оценке Национального союза свиноводов, в 2015 году на убой поступит 36,6 млн свиней — на 11,6 млн больше, чем в 2010-м. Из них 20,4 млн будет забито на новых предприятиях, 2,9 млн — на модернизированных. Доля забоя на современных мощностях вырастет до 63−65% с 12% пять лет назад. К 2020 году на них будут забивать порядка 70% свиней.

«Когда мы говорим «современная бойня», то подразумевается, что это не только высокопроизводительное предприятие с высоким уровнем санитарии и гигиены, но и обязательно делающее глубокую разделку, вплоть до производства мелкого куска — 15 лет назад такого сегмента просто не было», — рассказывает Ковалев.

По его словам, сейчас наблюдаются резкие изменения на рынке: спрос на свинину в потребительской упаковке в последние два-три года растет на 15−17%/год, и эта тенденция продолжится в перспективе трех-четырех лет. «К 2020 году практически вся промышленная свинина будет разделываться до индустриального или мелкого куска», — полагает эксперт.

Старые предприятия постепенно уходят с рынка, а потребители переориентируются на более качественный продукт, все больше отдавая предпочтение не мясу с рынков, как правило, сомнительного качества и непонятного происхождения, а цивилизованной упакованной продукции, соглашается Маслов.

Поэтому свиноводы будут бороться за качество, выход, повышение сроков годности продукции; немаловажна и переработка отходов, а также снижение себестоимости, комментирует он.

При этом маржа по мере роста внутренней конкуренции будет снижаться, и, чтобы быть успешнее других, компаниям придется зарабатывать на каждом этапе производства, добиваясь максимального результата.

Нужно будет использовать наиболее продуктивную генетику, более функциональные корма, тщательно подходить к вопросам ветеринарной защиты, предельно автоматизировать убойные заводы для снижения затрат, перечисляет Ковалев.

Тюрина считает, что до 2020 года в отрасли стоит ждать сделок M&A: крупные холдинги будут поглощать более мелкие компании в своем или смежных регионах. Поэтому станет выгодно строить убойные заводы, обслуживающие несколько свинокомплексов средней мощности. «Безусловно, увеличится предложение разделанной свинины и обострится конкуренция, также продолжит развиваться брендирование продукции», — думает эксперт.

В этих условиях, чтобы больше заработать, компаниям стоит расширять ассортимент, возможно — развивать собственные розничные продажи. Это позволит лучше контролировать весь процесс от производства до реализации, поясняет она. «Конечно, рентабельность у всех несколько снизится, поэтому получать дополнительную прибыль можно будет за счет роста объема продаж или ухода в переработку», — резюмирует Тюрина.

Даниил Хотько тоже думает, что к 2020 году свиноводческие компании будут стараться максимально продлить производственную цепочку и приблизиться к конечному потребителю. Проблем с бойнями к тому времени точно не будет, возможно, появится сеть независимых мощностей, оказывающих услуги по убою небольшим компаниям и хозяйствам населения.

Но при этом эксперт не считает, что конкуренция в сегменте полуфабрикатов или продукции глубокой переработки значительно усилится. «Сейчас она и так высокая. Проблема с убойными заводами не подразумевает проблему нереализованного мяса, — обращает внимание он. — Оно все равно доходит до переработки, вопрос в том, кто получает маржу и каковы при этом издержки».

Ковалев не исключает, что строительство боен вне агрохолдингов в перспективе тоже будет развиваться. По его оценке, если создавать предприятие мощностью от 0,5 млн/год свиней, то, чтобы гарантированно загрузить такие объемы, нужно самостоятельно развивать свиноводство.

Заводы меньшей мощности вполне могут занимать какие-то ниши на рынке: например, оказывать услуги по забою ЛПХ. Однако сектор давальческого забоя все-таки будет сокращаться: в течение года-двух многие крупные компании, которые отдавали убой на аутсорсинг или сдавали свиней на такие бойни, запустят свои комплексы и количество «живка» на рынке сократится. «У крупных независимых боен возникнет проблема загрузки мощностей», — предполагает Ковалев.

По словам Маслова, сейчас на рынке нет проблем с давальческим забоем скота, правда, имеющиеся бойни, как правило, устаревшие, они не могут обеспечить качество мяса, хороший выход, сроки годности.

Очень многие из них работают с нарушениями ветеринарно-санитарных правил. «Постепенно они будут освобождать нишу для современных предприятий, но пока еще их много и они оказывают значительное влияние на рынок, фактически затормаживая его развитие», — добавляет топ-менеджер.

Тем не менее небольшие независимые бойни могут вполне успешно продолжить работать на своих локальных рынках. Тюрина говорит, что Институт аграрного маркетинга недавно разрабатывал подобный проект для одного из южных регионов — возведение таких мощностей стало особенно актуальным после запрета подворного убоя.

«Есть вариант создания мобильных боен с небольшой производительностью, но там встает вопрос утилизации отходов, так что это не решение проблемы, — рассказывает она. — Более перспективно строительство предприятия, которое будет закупать скот у населения и небольших сельхозорганизаций или предоставлять услуги по убою, разделке и сертификации свинины».

Институт проводил опрос фермеров, который подтвердил их заинтересованность в подобных бойнях. «Основная проблема независимых боен, закупающих «живок», в том, что они вынуждены брать свиней у 10−15 поставщиков, у которых разная генетика, кормление — трудно выдержать стандартность и получать продукцию стабильного качества», — отмечает Ковалев.

Холдинги, которые пока не могут загрузить своим живком построенные убойные заводы, тоже вполне могут оказывать услуги коллегам или фермерам. «В свое время, пока не вышли на плановые объемы откорма, так работали современные лидеры рынка», — знает Тюрина.

«Русагро» готова забивать чужой скот, но все будет зависеть от того, как при этом удастся минимизировать биологические риски и насколько форматными будут свиньи, заключает Басов.