Как агробизнес будет развиваться в условиях запрета импорта.

Производители сельхозтоваров и продовольствия могут стать бенефициарами ограничения импорта, но только в средне- и долгосрочной перспективе. Однако мотиватором роста продаж, маржи и масштабов их бизнеса станут не краткосрочные контрсанкции, а увеличение господдержки, ослабление рубля и ранее наработанные отраслевые компетенции. Новые компании на рынок тоже войдут, но, в отличие от исторических игроков, не смогут стать маркетмейкерами.

Из-за эмбарго на импорт продовольствия перед российскими сельхозпроизводителями, безусловно, открываются новые ниши, говорит председатель наблюдательного совета холдинга «Белая Дача» Виктор Семенов. Их необходимо обнаружить и занять, однако не стоит поддаваться общей эйфории и рассчитывать, что получится быстро в разы увеличить производство. «Если курица несет одно яйцо в день, то никакие санкции не заставят ее нести по два, — комментирует он. — Для наращивания объемов потребуются время и длительная плодотворная работа: результат можно будет увидеть через три-четыре года, а по некоторым позициям и через пять лет».

Независимый консультант по агробизнесу Наталья Харитонова считает, что нельзя говорить об однозначной выгоде эмбарго для отечественных сельхозпроизводителей. Это форс-мажор, действие которого рано или поздно закончится. «Вряд ли из-за ответных санкций в агроотрасли что-то кардинально изменится, — думает она. — Говорить о полном импортозамещении тоже не стоит: наше сельское хозяйство к этому не готово».

АПК с 2008 года развивается в парадигме замещения импорта, напоминает председатель правления удмуртской «Комос Групп» Андрей Шутов, и ограничение поставок из ЕС и США органично вписывается в долгосрочную политику государства по развитию собственного производства. Правда, выгоды запрета импорта реализуются, только если ситуация станет долговременной.

Ограничение ввоза в нынешней финансовой ситуации, безусловно, позитивно для отечественных поставщиков продуктов-субститутов, говорит замначальника Центра экономического прогнозирования Газпромбанка Дарья Снитко. «Цены растут, потому что импорт из стран, которые ранее не поставляли продовольствие, как правило, дороже, увеличивается выручка, уменьшается конкуренция, — перечисляет эксперт. — Но эмбарго будет действовать год, а значит, существенно на инвестиционные планы оно не повлияет». Выгоду из ситуации извлекут те производители, которые сумеют эффективно использовать дополнительный доход этого года для развития в более конкурентном окружении после снятия запрета, делает вывод она.

Санкции Запада и ослабление рубля делают российские проекты дороже. «Ответ нашего государства означает, что у нас увеличится стоимость продовольствия, поскольку ввоз продуктов питания из более дальних стран предполагает рост транспортных расходов, — комментирует вице-президент инвесткомпании «Атон» Иван Николаев. — Доходность производителей внутри страны будет расти, и это нивелирует негативный эффект удорожания финансирования». Сельхозпроизводители могут воспользоваться моментом, чтобы продолжить развитие, делает вывод он.

Безусловно, выиграет Белоруссия, сходятся во мнении опрошенные «Агроинвестором» эксперты. «Ввоз продукции с Украины тоже запретили, а это порядка $3 млрд/год, и Беларусь вполне может заместить эти поставки», — говорит Николаев. Правда, у страны будет большой соблазн реэкспорта запрещенной продукции, добавляет Харитонова.

Также в плюсе окажутся новые импортеры, получившие доступ на наш рынок. А вот европейские фермеры могут столкнуться с еще большими потерями. Местные рынки перенасыщены, найти новые каналы сбыта крайне непросто и, если вдруг санкции продлят, то многие компании рискуют разориться, считает Николаев. «Валио» уже закрыла линии в Финляндии, которые выпускали продукцию для России, — напоминает он. — В Европе нет рынка, где можно было бы продать такие объемы по разумной цене"

Безусловно, выиграет Белоруссия, сходятся во мнении опрошенные «Агроинвестором» эксперты. «Ввоз продукции с Украины тоже запретили, а это порядка $3 млрд/год, и Беларусь вполне может заместить эти поставки», — говорит Николаев. Правда, у страны будет большой соблазн реэкспорта запрещенной продукции, добавляет Харитонова.

Также в плюсе окажутся новые импортеры, получившие доступ на наш рынок. А вот европейские фермеры могут столкнуться с еще большими потерями. Местные рынки перенасыщены, найти новые каналы сбыта крайне непросто и, если вдруг санкции продлят, то многие компании рискуют разориться, считает Николаев. «Валио» уже закрыла линии в Финляндии, которые выпускали продукцию для России, — напоминает он. — В Европе нет рынка, где можно было бы продать такие объемы по разумной цене"

Правда, если бы запрет ввели на 10 лет, то они получили бы четкий сигнал: нужно расширять бизнес. Годичный срок с оговоркой, что ограничения могут быть пересмотрены и раньше, такой определенности не дает. Однако санкции не отменяют фундаментальных факторов — роста населения планеты и увеличения глобального спроса на продовольствие. При этом, по сути, существенно нарастить производство могут только страны бывшего Советского Союза, добавляет Николаев.

Вице-президент «Мираторга» Александр Никитин считает, что неправильно думать, будто ответные санкции введены для развития сельского хозяйства. «Ограничение импорта — кратковременная политическая мера, которая может быть отменена даже раньше срока, — отмечает он. — Если сейчас запретили ввозить свинину, то это не значит, что теперь все должны начать ее производить.

Сегодняшние инвестиции дадут результат — мясо — только через три-четыре года». А вот обещанное увеличение господдержки может стать драйвером развития отрасли, продолжает топ-менеджер. В долгосрочной перспективе это должно принести выгоду отечественным сельхозпроизводителям, которые сейчас на волне эмбарго примут решение развиваться.

В краткосрочной перспективе (полгода-год) выиграть от контрсанкций может любой участник цепочки поставок на рынок продуктов: локальные производители, розничные сети, импортеры из стран, не поддержавших санкции, перечисляет директор департамента консультационных услуг в России и СНГ компании КПМГ (KPMG) Дмитрий Мусатов.

В средне- и долгосрочной перспективе — при условии сохранения санкций — бенефициаром может стать отечественный производитель, который получил возможность заместить импорт. Однако исторически наличие всесторонней господдержки не способствовало построению высококонкурентной отрасли. «Таким образом, уменьшение конкуренции из-за ограничения импорта едва ли приведет к качественному рывку в развитии сельского хозяйства», — делает вывод он.

Харитонова считает, что глобального роста инвестиций в АПК не будет, хотя крупные холдинги, возможно, решат нарастить производство или диверсифицировать бизнес — например, развивая смежные направления. Она советует уделить особое внимание племенной и селекционной работе, поскольку зависимость России от зарубежных семян и генетического материала животных очень высока. При этом, по ее словам, если государство будет больше поддерживать фермеров, то, возможно, это даст лучший эффект, чем субсидирование агрохолдингов. «Им проще увеличить производство», — поясняет она.

Несмотря на инвестиционную привлекательность, ведение агробизнеса в России связано с трудностями, а в ситуации неопределенности крупные участники рынка с многолетним опытом накопленных ошибок и доступом к финансированию имеют больше шансов успешно с ними справиться, рассуждает Мусатов. «В большинстве случаев основные игроки рынка сконцентрируют свои усилия в уже знакомых сегментах», — полагает он.

Николаев соглашается, что опытные игроки продолжат развитие. Одно дело строить с нуля, покупать землю, начинать ее обрабатывать, другое — расширить работающий бизнес — например, возвести еще один свинокомплекс.

Дарья Снитко тоже думает, что прежде всего на изменение конъюнктуры и политического фона отреагируют предприятия, которые уже запустили производство. «В то же время все чаще появляется информация об отдельных непрофильных инвесторах, которые входят в агробизнес, — добавляет она. — Это сигнал, что отрасль оценивается как привлекательная по сравнению со многими другими в реальном секторе».

Уже работающие компании благодаря полученным компетенциям находятся в более выгодных условиях. Поэтому можно предполагать, что именно они станут основными драйверами роста отрасли, рассуждает Шутов. «Рынок уже не тот, что в 2005—2008 годы: сельхозпроизводители конкурируют друг с другом по себестоимости, логистике и ритмичности поставок, по гарантированным потребительским свойствам продуктов, — рассказывает он. — Самые успешные достигли производственных и экономических показателей западных компаний».

Сейчас новым игрокам будет очень тяжело, им придется пройти такой же путь, начинать без прибыли. Но, поскольку рынок еще не устоялся, и его концентрация не так велика, как, например, в США, вход для новых инвесторов по-прежнему открыт, хотя маркетмейкерами в обозримом будущем они не станут, уточняет Шутов.

Сегодняшняя ситуация — повод для уже работающих компаний географически диверсифицировать бизнес, обратить внимание на новые регионы. «Земля в центре и на юге страны используется процентов на 85, а, например, в Зауралье много пустующей, — предлагает Харитонова. — Там можно было бы успешно заниматься мясным скотоводством, овцеводством». Также эмбарго на импорт может подтолкнуть инвесторов развивать новые направления, в частности, прудовое рыбоводство, продолжает она.

Николаев говорит, что новые проекты будут точечными. Он считает, что стоит ждать дальнейшего роста свиноводства: ЛПХ уходят с рынка, мясо дорожает — для промышленных комплексов ситуация очень благоприятная. А вот производителям мяса птицы расти практически некуда — рынок близок к насыщению. «Правда, крупные компании могли бы увеличивать объемы за счет ухода мелких, но сейчас высокие цены будут поддерживать последних», — отмечает он. Как вариант, если государство изменит стратегию и перестанет помогать неэффективным предприятиям, то они скатятся в убытки и закроются, добавляет он.

«Белая Дача» планировала создать еще три салатных завода, но строительство не начнется, пока не будет понятно, как дальше станет развиваться рынок. Совместный с голландской Farm Frites проект производства картофеля-фри тоже пока приостановлен. Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР), который должен был его финансировать и стать акционером, из-за санкций вынужден отказаться от участия. «Мы ищем другие варианты, чтобы все-таки продолжить работу», — говорит Семенов.

Кроме того, из-за эмбарго «Белая Дача» пересмотрела планы строительства в Кисловодске тепличного комплекса. Планировалось возвести 2 га, сейчас решили делать 5 га. Проект позволит холдингу круглый год производить салаты беби-лифы (руккола, корн, мангольд, татцой, митцуна и др.), а также томаты биф. Правда, первый урожай будет собран лишь в 2016 году.

Однако по айсбергу в любом случае придется искать поставщиков за рубежом. «Мы пробовали работать в Абхазии — выращивать там салаты было бы идеально, но местные фермеры пока не захотели этим заниматься, а российский, который согласился поехать и попробовать, так и не смог там прижиться, — рассказывает Семенов. — Три года пытались убедить аграриев Азербайджана, что салаты — это выгодно и интересно, но тоже пока безуспешно. Будем работать дальше».

Однако по айсбергу в любом случае придется искать поставщиков за рубежом. «Мы пробовали работать в Абхазии — выращивать там салаты было бы идеально, но местные фермеры пока не захотели этим заниматься, а российский, который согласился поехать и попробовать, так и не смог там прижиться, — рассказывает Семенов. — Три года пытались убедить аграриев Азербайджана, что салаты — это выгодно и интересно, но тоже пока безуспешно. Будем работать дальше».

Благодаря ограничению импорта продовольствия российские производители могут увеличить свою долю рынка и маржу. Те компании, которые производят конечную продукцию с высокой добавленной стоимостью, имеют больше шансов реализовать потенциал роста доходности, считает Мусатов. Правда, это актуально лишь в краткосрочной перспективе. «В средне- и долгосрочной дефицит импорта компенсируют поставки из Латинской Америки и Азии», — поясняет он.

Конечно, маржа вырастет, поскольку повысятся цены, а себестоимость не изменится, соглашается Дарья Снитко из Газпромбанка. «Это будет характерно для производителей мяса (но не продуктов его переработки), овощей и фруктов. Как и цены, доходность может увеличиться на двузначную величину», — предполагает она. Если говорить о наращивании объемов производства и инвестировании, то странно ожидать в этот период роста прибыли, не соглашается Харитонова, а вот повысить долю рынка компании вполне могут.

«Белая Дача» планирует до середины ноября работать на поставках овощей и салатов с юга — из Краснодарского края, Астраханской и Волгоградской областей. А дальше, по словам Семенова, могут начаться сложности. Например, айсберг нигде в мире не выращивают в теплицах, круглый год производить его в открытом грунте в России невозможно — даже на Кубани бывают морозы до минус 20 градусов. Сажать его в утепленном грунте без газа тоже нельзя, а с газом существенно вырастает себестоимость, и салат станет неконкурентоспособным.

Сейчас компания активно ищет альтернативных поставщиков. Например, можно нарастить поставки из Турции, изучаются Египет, Тунис, Марокко. «Товарные потоки нарабатываются месяцами и годами. Эта зима может стать для нас и всего салатного рынка серьезнейшим стрессом, и как мы его переживем — пока не знаю», — признается Семенов. В этой ситуации он думает не об увеличении производства и продаж, а об их сохранении.

«Мираторг» не рассчитывает на существенное расширение доли рынка: часть импорта ушла, но будет другой, поясняет Никитин. «Наши продажи растут только за счет перераспределения объемов между российскими производителями, когда уходят менее эффективные», — добавляет он.

«Комос Групп» в первую очередь рассчитывает на рост доли рынка. «Самые оптимистичные прогнозы нашей компании говорят чуть ли не о 30-процентном увеличении, — делится Шутов. — Конечно, факт будет скромнее, но настроение от этого хуже не становится». При этом маржа, по его словам, не должна быть высокой — эластичность цены товаров никто не отменял, и падение спроса не нужно.

Доход эффективного производителя должен быть разумно достаточным для покрытия инвестиционных затрат и прибыли. «Средняя рентабельность сельского хозяйства в последние годы колеблется в диапазоне 9−11%, мы привыкли работать в таких условиях, для нас они вполне комфортны», — добавляет топ-менеджер.

Рост маржи производителей в условиях эмбарго — конъюнктурная ситуация, отмечает Никитин. «Понятно, что ее пытаются политизировать, говорят о сдерживании цен на продовольствие, но чудес не бывает: если предложение уменьшилось, то вполне логично, что цены увеличились», — резюмирует он.

Харитонова тоже думает, что цены в том числе в рознице в ближайшее время вырастут — увеличение может составить до 30%: «Не думаю, что будет активная политика ценового сдерживания». Шутов считает, что контролировать повышение цен нужно очень осторожно. Они будут расти в многолетнем коридоре инфляции, полагает он: «Не надо забывать, что контрсанкции не затрагивают очень многие страны, наших возможных импортеров, и внутренние цены не могут быть выше общемирового уровня».

Тенденции изменения цен на сельхозпродукцию вряд ли обеспечат рост потребления, а это ограничит доходы агробизнеса, говорит Мусатов. Сдерживание цен в рознице — это очень сложная задача, подчеркивает Дарья Снитко. «Как показывает российский опыт и мировая практика, оно не замедляет удорожание, а напротив, искажает рынок, вызывает рост цен на товары-заменители, а потом и на те, по которым вводились ограничения», — комментирует она.

Попытки ограничения розничных цен могут иметь кратковременный положительный эффект, но в долгосрочной перспективе любое вмешательство в рынок приведет к искажению модели спроса и предложения, дефициту и прочим проявлениям наследия советской эпохи, солидарен Мусатов.

При этом не стоит забывать и о снижении темпов увеличения доходов населения, что тоже негативно повлияет на спрос. Он замедлится почти во всех сегментах, считает Снитко. Доходы населения уже снизились, говорит Харитонова. Конечно, это скажется на покупательской способности, но, скорее, изменятся предпочтения: например, люди станут покупать курицу вместо говядины, откажутся от деликатесов в пользу более доступной продукции, предполагает она.

Потребители уже уменьшили расходы — это хорошо заметно по рынкам автомобилей, электроники и т. д., соглашается Николаев. Но расходы на продукты питания — последнее, что люди будут сокращать, уверен он. «Можно переключиться с покупок в супермаркете премиум-класса на более бюджетные магазины, но есть люди не перестанут, — аргументирует он. — Поэтому не думаю, что со стороны потребительского спроса будет какое-то негативное воздействие на сельское хозяйство».

В январе на Всемирном экономическом форуме в Давосе министр экономразвития Алексей Улюкаев сказал, что в среднесрочной перспективе рост АПК будет на уровне 5−7% в год, а сельское хозяйство может стать новым драйвером роста экономики.

В апреле премьер-министр Дмитрий Медведев во время встречи с президентом отметил, что за последние лет десять сельское хозяйство превратилось в один из драйверов развития страны. «Еще несколько лет назад трудно было себе представить, что сельское хозяйство станет таким мощным инструментом развития всей экономики», — согласился Владимир Путин. По итогам 2013-го АПК вырос на 6,2% по Росстату и вытащил общий ВВП (1,3%), подчеркивал глава государства в конце прошлого года. Вклад сельского хозяйства в ВВП составил 3,8%.

Прогнозы роста отрасли в этом году были скромнее: МЭР предполагал, что в 2014—2017 годы средний темп будет на уровне 2,4−3%/год, Минсельхоз в Нацдокладе за 2013 год говорил о 1,7% при плановых 2,5%. Несмотря на ожидаемый большой урожай зерна, по техническим культурам будет снижение валового сбора, прирост в животноводстве останется на уровне прошлого года, комментирует Дарья Снитко.

«Поэтому увеличение физического объема производства сельхозпродукции будет небольшим — около 2%, оценивает она. — Это даст дополнительные 0,06% к динамике ВВП — показатель на уровне погрешности расчетов, но, безусловно, положительный вклад АПК в экономику будет».

Даже если отрасль вырастет на 50%, это не сможет существенно помочь экономике в случае негативной динамики нефтегазового сектора, считает Николаев. В этом году рецессию мы, скорее всего, еще не увидим, думает он, но в следующем — вполне вероятно: сработает отложенный эффект санкций и снижение цены на нефть. «В начале года она стоила $110/баррель, а в сентябре $99/баррель», — напоминает он.

ЕБРР в сентябре ухудшил прогноз по динамике российского ВВП в 2015 году — вместо роста на 0,6% он снизится на 0,2%. Этот прогноз хуже ожиданий Минэкономразвития (рост на 1,2%) и Банка России (плюс 0,9−1,1%). В 2014 году российская экономика будет в стагнации, считает ЕБРР: рост ВВП окажется нулевым, поскольку позитивную динамику первого полугодия (1% по оценке МЭР) перечеркнут западные санкции.

Не стоит ждать существенной динамики сельского хозяйства за счет увеличения физического спроса, предупреждает Николаев, а вот экспорт зерна вполне может поддержать отрасль.

«Если говорить о росте в отрасли только за счет локальных сельхозпроизводителей и всей цепочки поставки сельхозпродукции, то в наилучшем сценарии его не случится раньше повышения объемов производства, наращивания мощностей переработки и налаживания новых связей между участниками рынка, — перечисляет Мусатов. — На наш взгляд, такой сценарий потребует от двух лет и более». А вот в стоимостном выражении отрасль уже продвигается вперед, поскольку растут цены, добавляет он.