Компания братьев Линников превратилась в крупнейшего импортера мяса и производителя свинины в стране. Чем «Мираторгу» помогла рыночная и политическая конъюнктура?

Настоящие ковбои в шляпах с загнутыми полями, кожаных штанах-чапсах и сапогах со шпорами скачут по зеленеющим лугам. Они могут на глаз определить вес пасущихся бычков и в считаные секунды набросить на скотину лассо. И это не Айдахо или Техас, а Брянская область. Ковбои наняты в США агропромышленным холдингом «Мираторг», реализующим на Брянщине проект по разведению особой мясной породы коров — абердин-ангус. Пару лет назад сюда приезжал Дмитрий Медведев — посмотреть на хозяйство. Цена вопроса, то есть объем инвестиций, — $800 млн, 75% необходимых денег предоставил ВЭБ сроком на 10 лет.

Но если те же 10 лет отсчитать назад, то выяснится, что «Мираторг» появился, можно сказать, ниоткуда. «До 2000-х мы их вообще не замечали на рынке», — уверяет собственник крупной компании-импортера. Однако, когда в 2003 году российское правительство ввело квоты на поставки мяса из-за границы, «Мираторг» начал наращивать объемы торговли импортом. А когда развитие аграрного сектора было объявлено одним из национальных приоритетов, — вложился в строительство свинокомплексов. Теперь «Мираторг» — и крупнейший импортер мяса, и крупнейший производитель свинины в России. Полный запрет на ввоз мяса и мясопродуктов из Европы, Северной Америки и Австралии холдингу только на руку: он давно наладил канал поставок из Бразилии, в Брянской области запустил мощный птицеводческий комплекс, а уже этой осенью начнет торговать собственной говядиной. Кто и как создал этого мясного гиганта?

Президент и совладелец «Мираторга» Виктор Линник от интервью Forbes отказался, сославшись на политическую ситуацию, и нам пришлось собирать информацию, общаясь с теми, кто хорошо знает главу «Мираторга» и его брата-партнера Александра.

Известно, что оба они в конце 1980-х — начале 1990-х работали инженерами в одном из оборонных конструкторских бюро и на закрытом предприятии, занимавшемся плазменными панелями.

В 1991 году Линники соблазнились перспективами новой экономики. «Зарплата инженера тогда составляла 160 рублей в месяц, то есть $50–60, тогда как в туризме мы могли зарабатывать по $100 в день», — рассказывал в интервью журналу «Агроинвестор» Виктор Линник. Вместе с братом он встречал иностранцев в аэропорту, размещал их в гостиницах, проводил экскурсии. Один из клиентов однажды подкинул братьям нехитрую идею: купить машину сухого молока из Голландии и перепродать ее в России. Он же предоставил россиянам товарный кредит. Линники попробовали, неплохо заработали и занялись импортом продуктов питания, в том числе мяса. В 1995 году они учредили компанию «Мираторг».

В те годы стать импортером не составляло большого труда. Россия была колоссальным рынком, и западные производители с радостью предоставляли российским коммерсантам товарные кредиты. Моментом истины для «Мираторга» стал кризис 1998 года. После стремительной девальвации рубля многие импортеры не смогли исполнить свои контракты. Все оправдывались форс-мажором, только не Линники, говорит собеседник Forbes: «На каких условиях они договорились с поставщиками, я не знаю, но именно после кризиса они показали себя как надежные партнеры, что импонировало иностранцам».

Тогда же стало понятно, что везти нужно не курятину — «ножками Буша» не занимался только ленивый, а другие виды мяса — свинину и говядину, вспоминает Сергей Юшин, глава исполнительного комитета Национальной мясной ассоциации (создана по инициативе «Мираторга»). Братья Линники решили завозить свинину и говядину из слабо освоенной российскими импортерами Латинской Америки. «Бразильцы продавали мясо по ценам ниже, чем ЕС и США», — говорит Юшин. Собственник крупного импортера мяса, наоборот, называет тот шаг абсолютным риском: бразильское мясо было дорогим, даже несмотря на преференции со стороны правительства Бразилии, которое стала активно развивать сельское хозяйство и выводить его на новые рынки сбыта.

«Мираторг» всегда был закрытой компанией», — замечает топ-менеджер крупного импортера мяса, пожелавший сохранить анонимность. Поэтому досконально неизвестно, как компании Линников удалось заключить в 1999 году эксклюзивный контракт с бразильской корпорацией Sadia. По словам вице-президента «Мираторга» Александра Никитина, сначала компания закупала продукцию Sadia через трейдера, потом — по контракту с европейским представительством, а затем делегация «Мираторга» слетала в Бразилию на переговоры с владельцем Sadia. «Нам дали эксклюзив, потому что мы взялись обеспечить объемы», — объясняет Никитин. Через год «Мираторг» получил еще один эксклюзивный контракт — с бразильской компанией Minerva Foods, крупнейшим производителем говядины в Южной Америке.

Ставка на Бразилию сыграла в 2003 году. Квоты на импорт вводились по историческому принципу. Схема была такая: на каждую страну-поставщика записывалась определенная доля в общем объеме импорта по каждой категории мяса (птица, свинина, говядина), и импортеры получили квоты по странам согласно совокупному объему продукции, который ввозили. Так «Мираторг», работавший с Бразилией, доля которой на российском рынке была невелика, получил право ввозить продукцию из США. На американскую курятину приходилось 75% российского рынка мяса птицы. Импорт курятины сверх квот был запрещен, свинины и говядины — разрешен по повышенным таможенным ставкам.

«Мираторг», как и другие крупные импортеры, начал наращивать свою долю в импорте, — вспоминает Мушег Мамиконян, член совета директоров группы «Черкизово» и президент Мясного совета ЕЭП, объединяющего перерабатывающие предприятия. «Мираторг» много ввозил сверх квот, — уточняет другой собеседник Forbes. — Такая схема позволяла, нарабатывая себе историю, на следующий год ввозить те же объемы по квотам». Ради объемов Линники, рассказывает один из импортеров, вели нетипичную сбытовую политику и распродавали корабль за два-три дня (мясо возят судами-рефрижераторами по 3000–10 000 т), когда можно было растянуть на неделю-две и получить в итоге больше.

Ввоз мяса сверх квот был в целом выгоден — внутреннее производство еще не подтянулось до импортозамещения. Но требовал денег: например, внутри квоты импортная свинина облагалась по ставке 15% от таможенной стоимости товара, но не менее €0,25 за 1 кг, а сверх квоты — по 80%, но не менее €1 за 1 кг. Минимальная разница составляла €0,81 с килограмма, то есть каждая тонна свинины сверх квоты по тарифу 2003 года обходилась компании дороже на $1000 при экспортной стоимости бразильской свинины $880 за тонну.

Близкий знакомый бизнесменов уверяет, что Линники «очень профессионально» подошли к делу. По словам их бывшего партнера, «Мираторгу» также удалось получить аккредитацию Россельхознадзора на импорт мяса для перерабатывающих предприятий. А доля импортного сырья в российской мясопереработке вплоть до середины 2000-х превышала 30%. В 2005 году выручка «Мираторга» составила 9,3 млрд рублей, чистая прибыль — 320 млн рублей.

По словам бизнесмена из числа давних партнеров «Мираторга», братья Линники, занимаясь импортом, создали в России отличную дистрибьюторскую сеть, что позволило им начать производство мясных полуфабрикатов. Совместно с Sadia (глобальным поставщиком McDonald’s) и при поддержке ВЭБ «Мираторг» построил в Калининграде комбинат «Конкордия». Четверть его мощностей предназначалась для работы на российский McDonald’s. Партнеры вложили 2,2 млрд рублей. Но какой-то момент Линники поняли, что предприятие далеко не самое передовое и эффективное. Например, бразильцы упорно считали, что в России дешевая рабочая сила, поэтому автоматизировать предприятие незачем. «Они могли месяцами обсуждать вопрос, который у Линников решался за пару часов», — вспоминает собеседник Forbes. В какой-то момент непонимание достигло критической точки, и в июне 2009 года «Мираторг» выкупил у бразильцев 60% долей «Конкордии» за $77,5 млн.

«Улучшение жизни на селе, развитие агропромышленного производства считаю, безусловно, приоритетным», — заявил президент Владимир Путин в сентябре 2005 года. Инвесторам дали зеленый свет — государство на самом высоком уровне поддержит развитие отечественного сельского хозяйства. Поддержка, в частности, выразилась в субсидировании процентной ставки по кредитам коммерческих банков в размере 2/3 ставки рефинансирования Банка России на срок до 8 лет, если кредит берется на строительство и модернизацию животноводческих комплексов.

Частные инвесторы на тот момент активно вкладывались лишь в птицекомплексы — группа «Черкизово» Игоря Бабаева, «Оптифуд» Александра Оболенцева, «Продо» партнеров Романа Абрамовича и даже «Интеррос» Владимира Потанина. Дело в том, что производственный цикл в птицеводстве составляет 40 дней, тогда как в свиноводстве — не менее полугода, а в мясном скотоводстве — два-три года.

Линники увидели в этом сегменте потенциал: с одной стороны, импорт ограничен, с другой — именно на рынке свинины доля импорта была наибольшей. Конкуренция по цене — практически беспроигрышный подход.

В том же 2005 году «Мираторг» приобрел 40% долей в двух белгородских свинокомплексах, принадлежащих французской компании BelgoFrance. «Это была проба пера, к тому же ничего приличнее на тот момент в свиноводстве на рынке не существовало», — вспоминает Сергей Юшин. По его словам, Линники рассчитывали развивать проект вместе с французами, поучиться у них. Спустя два года братья-бизнесмены полностью выкупили предприятие у французских партнеров. «Мираторг» в августе 2007 года удачно разместил облигации на 2,5 млрд рублей и 35% привлеченных средств направил в свиноводческие проекты.

«Французы за четыре года работы смогли создать стадо в 2500 свиноматок, а мы за пять лет — в 53 000. Просто у нас разные подходы к управлению, — рассказывал Виктор Линник в одном из интервью в 2009 году. — Если бы мы по-прежнему работали как СП, то вели бы бесконечные обсуждения». В параллельном свиноводческом проекте «Мираторг» тоже в итоге остался один. В начале 2006 года Линники совместно с компанией «Агро-Белогорье» Владимира Зотова, на тот момент заместителя губернатора Белгородской области, создали предприятие по убою и первичной переработке мяса «Короча». Запланированная мощность — 2 млн свиней в год. Объем инвестиций — 6,6 млрд рублей.

Пик строительства пришелся на кризис 2008 года. Партнерство развалилось, «Мираторгу» пришлось выкупить 49% акций «Корочи» у «Агро-Белогорья». Причин ни одна из сторон не раскрывает. Бойня была готова, а строительство свиноферм затормозилось. ВЭБ обещал «Мираторгу» выделить 1,36 млрд рублей на завершение работ по свинокомплексу «Журавский», но переговоры затянулись.

В июне 2009 года на Белгородчине побывали премьер-министр Владимир Путин и первый вице-премьер Виктор Зубков, курировавший сельское хозяйство. В области, где к тому моменту сформировался крупнейший в стране животноводческий кластер, было решено провести выездное совещание правительства. Чиновник, участвовавший в том совещании, пояснил Forbes, что в кризис все аграрии оказались в тяжелом положении, а Зубков всегда радел о сельском хозяйстве. Именно после того визита ВЭБ выделил «Мираторгу» необходимый кредит.

Чтобы стать лидером отрасли, «Мираторгу» с момента запуска собственного производства понадобилось пять лет. В 2007 году компания заняла шестое место среди крупнейших производителей с долей рынка чуть больше 2%, тогда как доля группы «Продо» достигала 6%. Уже в 2010 году «Мираторг» стал лидером с долей 7,2%. Выручка компании достигла 34,4 млрд рублей, чистая прибыль — 3,1 млрд рублей. Но и чистый долг компании к концу 2010 года за пять лет вырос в 10 раз — до 22,5 млрд рублей.

Откуда деньги? Государство субсидировало аграриям процентные ставки по инвестиционным кредитам, а государственные банки давали льготные займы на проекты в соотношении: 70–80% — кредит, 20–30% — собственные средства. «Мираторг» вовремя обратился на рынок капитала за привлечением ресурсов. Только в отличие от группы «Черкизово», владельцы которой в 2006 году продали часть своих акций на бирже, Линники, желая полностью контролировать компанию и не иметь нагрузки в виде миноритариев, обратились к облигационным инструментам. Первое размещение «Мираторг» провел в 2007 году и вернулся на рынок капитала после кризиса в 2011 году и привлек еще 3 млрд рублей. Помогла хорошая кредитная история.

Импорт братья Линники не забросили, когда решили стать аграриями. «Импорт помогал им финансировать производственные проекты», — объясняет Сергей Юшин. Еще в 2008 году доля импорта в выручке «Мираторга» достигала 75%, следует из отчета аналитиков инвестбанка «Открытие капитал». К 2011 году она снизилась до 35%. Как следует из отчетности компании, «Мираторг» остается крупнейшим импортером мяса с долей порядка 9%. Виктор Линник в интервью телеканалу «Россия 24» в августе 2014 года признался, что на импорт до сих пор приходится до 30% выручки холдинга. Но к 2016 году его доля должна снизиться до 20%, заверил он.

Когда компания вышла в лидеры по свинине, братья Линники решили диверсифицировать производственный портфель. В Брянской области был построен птицекомплекс. В феврале 2015 года он должен заработать на полную мощность — 100 000 т в год, что позволит компании войти в топ-10 производителей курятины и занять 3% рынка. Следующий этап — проект по производству говядины. Один из партнеров «Мираторга» рассказывает, что братья-бизнесмены на все 100% вовлечены в производственные процессы и отличаются «какой-то невероятной работоспособностью»: «Они на мои письма могут отвечать даже в пять утра».

В 2011 году «Мираторг» достроил производственно-сбытовую цепочку «от поля до прилавка», открыв в Москве свой первый одноименный супермаркет. Сейчас у холдинга есть 64 магазина в Москве, Подмосковье, Санкт-Петербурге и регионах России. Братья Линники увидели в ритейле интересный и доходный бизнес, где можно за счет небольшого привлечения ресурсов иметь хорошую рентабельность и прибыль, говорит источник, близкий к компании. К тому же вице-премьер Виктор Зубков заявил о готовности государства поддерживать сельхозпроизводителей, которые займутся и розничной торговлей. Дальше заявлений, однако, дело не пошло.

Некоторые магазины пришлось закрыть, а стратегию развития ритейла переписать, подтверждает другой собеседник Forbes.

Американские ковбои, приглашенные на Брянщину, обходятся «Мираторгу» в копеечку: по словам фермера из Брянской области, зарплата одного ковбоя — $10 000 в месяц. Некоторые из них приехали с семьями.

«Это не прихоть «Мираторга», а производственная необходимость, — объясняет источник в компании. — Не умеют у нас в стране обращаться с мясными породами коров». Одна корова абердин-ангус стоит 90 000–100 000 рублей, говорит Сергей Юшин, поэтому важно, чтобы за ними следили профессионалы. У проекта Линников есть критики, в их числе и Мамиконян из Мясного совета. Он указывает на то, что промышленное производство говядины — затратный и долгий процесс, а потребление этого мяса в России из года в год снижается. Юшин возражает: в стране дефицит предложения качественной говядины, а рынок перспективен. При годовой емкости 2,2 млн т треть этого объема — импорт. Есть что заместить.

Мясной проект «Мираторга» вызывает вопросы не только у экспертов в Москве. Региональные аграрии видят в нем причину всех своих бед. Последнее заседание Облдумы Брянской области 24 июля 2014 года выдалось по-настоящему жарким. Глава местного департамента сельского хозяйства Борис Грибанов изо всех сил старался избежать ответа на главный вопрос, волновавший собравшихся. «Борис Иванович, скажите все-таки, сколько из 1,419 млрд рублей субсидий получил «Мираторг»? — не выдержал кто-то. «1,4 млрд рублей», — сдался Грибанов.

И такое происходит не в первый раз. Три года назад Минсельхоз Брянской области изменил условия участия аграриев в региональной программе развития мясного скотоводства. «Брянская мясная компания» (принадлежит «Мираторгу») в результате получила 625 млн рублей из выделенных бюджетом на аграрные субсидии 635 млн рублей.

Местные аграрии объясняют успех «Мираторга» связями «на самом верху». «Вы посмотрите, какая девичья фамилия у жены нашего премьера», — твердят руководители брянских сельхозпредприятий и собственники более крупных российских агрокомпаний. Виктор Линник неоднократно говорил: «Это просто совпадение. Мы не родственники».

«Мираторг» строит крупнейший комплекс в стране, завез больше всех коров, поэтому и дотаций получили больше, все просто, объясняет собеседник Forbes, участник аграрного рынка.

В 2012 году Минсельхоз начал задерживать выплату субсидий. Крупные агрохолдинги при каждом удобном случае указывали на задержки. В итоге, например, «Русагро» миллиардера Вадима Мошковича вообще перестало брать инвестиционные кредиты. «Погашаем только те, что взяли раньше», — говорит генеральный директор «Русагро» Максим Басов. По его словам, долг государства по субсидиям (в том числе компенсациям процентных платежей по уже взятым кредитам) на середину августа 2014 года составлял около 350 млн рублей. Объем субсидий сократился и у «Черкизово»: в I квартале 2014 года в семь раз по сравнению с аналогичным периодом 2013-го, хотя группа продолжает строить птицекомплекс в Липецкой области стоимостью более 20 млрд рублей. Ни «Черкизово», ни «Русагро» не занимаются говядиной. С января по июль 2014 года Минсельхоз перечислил в регионы только средства по программам развития мясного животноводства, свинина и курятина сюда не вошли. На вопрос Forbes о том, почему так получилось, в Минсельхозе не ответили.

В «Мираторге» перебоев с платежами нет, говорит представитель компании, а если задержки и случаются, то решаются в рабочем порядке.

Активную поддержку со стороны государства он объясняет тем, что «Мираторг» слишком велик и затрагивает интересы многих людей, в том числе на селе, поэтому его нельзя не замечать. Еще три года назад холдинг рассматривал возможность проведения IPO. Но в недавнем интервью телеканалу «Россия 24» Виктор Линник заявил, что размещение акций в ближайшее время не планирует. «Туда очень много вложено государственных денег, их никто не позволит приватизировать, — иронизирует один из собеседников Forbes. — Империя не продается».