14.01.2015

Источник: http://www.rg.ru/

Владимир Шевченко: Начинать внедрять биотехнологии нужно было уже давно. ГМ-культуры вышли на рынок еще в 1996 году, и наша страна отстала в этом плане почти на 20 лет. Мы рискуем остаться на обочине прогресса.

Производство биотехнологических, или генетически модифицированных (ГМ) семян основано на достижениях высоких технологий: генной инженерии, функциональной геномики, биоинформатики и других наук. Этими технологиями владеют только некоторые страны и ряд транснациональных компаний. Две ведущие мировые фирмы ежедневно тратят на исследования различных аспектов ГМ-культур 2,4 миллиона долларов.

Исследования доказали: агробиотехнологии выгодны в экономическом и экологическом аспектах. За 15 лет коммерческого использования ГМ-культур доход фермеров, которые их выращивали, вырос более чем на 60 миллиардов долларов. Удешевление продукции и повышение рентабельности производства происходило за счет снижения применения пестицидов, затрат на обработку почвы, экономии горючего, роста урожайности. Устойчивые к гербицидам ГМ-культуры позволили использовать минимальную и нулевую обработку почвы, которая значительно снижает ее эрозию.

Сегодня десятки стран, в том числе США, Бразилия, Аргентина, Индия, Канада, Китай, засевают ГМ-культурами миллионы гектаров пашни. В Германии и Швеции собирают урожаи трансгенного картофеля с улучшенной структурой крахмала. Население Штатов более 15 лет активно употребляет ГМ-продукты. И ни одного заболевания или судебного иска к качеству пищи зафиксировано не было.

Владимир Шевченко: При помощи биотехнологий улучшаются такие признаки культур, как устойчивость к гербицидам, насекомым, вирусам, патогенам и так далее. В свою очередь, наличие таких признаков существенно поднимает урожайность биотехнологических культур и повышает рентабельность производства. Например, введение гена, определяющего устойчивость к гербициду глифосат, экономит до 140 долларов на гектар посева сои. А поскольку площади посевов ГМ-сои в мире превышают 60 миллионов гектаров, экономия достигает 8,4 миллиарда долларов в год.

Кроме того, при глобальном потеплении возрастает вероятность засух. Патогенные грибы, ржавчина и вредители несут серьезную угрозу урожаю пшеницы. А биотехнология и генная инженерия могут помочь производителям пшеницы справиться с дефицитом воды, болезнями и насекомыми-вредителями.

Можно получать коммерчески ценные сорта и гибриды нового поколения, устойчивые к гербицидам, неблагоприятным условиям среды. В настоящее время такие в стране практически не создаются. А между тем, по данным РАСХН, почти половину урожая в России уносят сорняки, насекомые-вредители и болезни растений. У нас пока не развивается отечественное биотехнологическое производство новых сортов и гибридов, хотя известно, что без них сельское хозяйство становится нерентабельным и не конкурентоспособным.

Как показывает практика, российские аграрии предпочитают платить втрое дороже за семена высокоурожайных и устойчивых к стрессам сортов и гибридов, которые гарантированно обеспечивают высокие урожаи.

Многие ученые высказывают противоположную точку зрения по этому вопросу.

Владимир Шевченко: Да, сегодня ученый мир разделился на две части. Но прежде чем запрещать ГМ-культуры или начинать их пропагандировать, необходимо знать, с чем мы имеем дело. Оценка ситуации позволит понять, в каком направлении двигаться дальше. Вот здесь и нужна наука и мощное финансирование исследований, чего у нас, к сожалению, нет.

Должна быть четкая целевая классификация генномодифицированных продуктов. Очевидно, что соевое и кукурузное масло, свекловичный сахар, крахмал, а также масло рапса, льна и хлопка являются продуктами глубокой переработки и не несут в себе остаточных белковых и других биологически активных молекул, которые могли бы повлиять на человека. К примеру, сахароза - это чисто выделенное химическое вещество. Считается, что в нем нет ничего вредного. С другой стороны, если речь идет о помидорах, картофеле, бобовых, фруктах и многих других, употребляемых в пищу в свежем виде или после незначительной термической обработки, здесь могут возникнуть серьезные вопросы. Но их необходимо решать, а не домысливать.

Считается, что продукты, содержащие белки от чужеродных генов, могут вызвать непредсказуемый и неконтролируемый биологический эффект. Для контроля и прогнозирования данной проблемы необходимо проводить лабораторную экспертизу по трем направлениям и в результате получить медико-генетическую, медико-биологическую и технологическую оценки. Затем должны осуществляться клинические испытания.

Уже сейчас на российском рынке много трансгенных продуктов. Запретить их к использованию никто не может, поскольку нет четких оснований. А их пригодность и безопасность мы можем доказывать, проверяя в специальных лабораториях. Один из механизмов ограничения и управления распространением генномодифицированных продуктов - контроль их качества.

Мы должны четко выделить из всей массы продуктов генномодифицированные, что возможно только при наличии специальных лабораторий, каждая из которых стоит сотни тысяч долларов. Без таких исследований сегодня никто не может сказать, какова на самом деле доля вклада трансгенной продукции в продолжительность жизни и состояние здоровья.

Владимир Нецветаев: Те, кто утверждает, что это только польза, преувеличивают. Как правило, они опираются на опыт ряда стран, где ГМО разрешили давно. Но уже сейчас мы видим, что даже на Западе обстановка достаточно пестрая: одни государства изучают эти технологии и внедряют в производство, другие , наоборот, запрещают полевые опыты. К примеру, Англия запретила возделывать ГМ-культуры, а Испания - нет, Австрия, Швейцария - ограничили, а власти Румынии разрешили. Украина до последнего времени была доступна для ГМО, но два года назад и там запретили полевые опыты.

Владимир Нецветаев: Да причина проста. В той сфере, где все решают деньги, должна работать независимая экспертиза. Причем заниматься ею нужно в государственном учреждении, а не частной фирме. Деньги решают все, и этот принцип применим и к ГМ-технологиям. К примеру, во Франции четко следят за качеством продуктов питания. Если в макаронах находят муку из мягких сортов пшеницы, производителя штрафуют. То же самое должно быть и с ГМО в продуктах.

Между тем главная опасность трансгенных продуктов заключается в том, что они действуют на наследственность. Все проводили эксперименты на мышах - и в первом поколении видели, что мыши здоровы. Однако чтобы быть уверенным в полной безопасности ГМО-продуктов, нужно рассмотреть несколько поколений мышей.

Владимир Нецветаев: Изучение ГМ-технологий, естественно, необходимо, ведь иначе мы, действительно, потеряем передовые позиции в науке. Однако те же полевые опыты нужно проводить максимально осторожно. К примеру, немцы, которые отвели для этого целые оранжереи, назвали территорию для испытаний объектом повышенной опасности. Смотрите, рекомбинантная молекула состоит из вируса, где ген патогенности ослаблен. К нему "цепляем" ген, который хотим встроить. И главная опасность этого процесса в том, что при построении рекомбинантной молекулы можно "прихватывать" часть информации микроорганизма, ген которого мы "встраиваем".

Владимир Нецветаев: Однозначно это утверждать нельзя. Если для создания трансгенного продукта мы берем почвенную бактерию, то в результате никакого вреда для почвы не будет. А если белок или пептид той же почвенной бактерии попадет в наш организм - это может вызвать аллергию.

"Подстраховаться", на мой взгляд, можно. Трансгенная молекула - кольцеобразной формы, а две нити ДНК связаны между собой водородными связями. Они слабые, и при температуре разрушаются. Поэтому генетически модифицированные яблоки я бы посоветовал перерабатывать в джем. Всем известно, что обезвредить вирус можно только термически, но заставить всех обязательно перерабатывать ГМ-продукты - невозможно.

Однако среди сельхозпроизводителей есть те, кто поддерживает эти технологии. Например, свекловоды утверждают, что благодаря ГМ-сортам можно спасти отрасль, которая тратит огромные деньги на защиту от болезней и вредителей, а сам сахар - будет безопасным.

Владимир Нецветаев: По поводу защиты от насекомых или болезней - все тоже любят преувеличивать. Вспомните, когда-то против насекомых применяли хлорофос. Мухи на лету падали! А сейчас? Да они стали устойчивы к препарату настолько, что диву даешься. То же самое с трансгенными сортами растений. Для защиты от насекомых используется БТ-ген, так называемый бактериальный токсин. Но я уверен, что пройдет какое-то время, и мы таким образом отселектируем насекомых, которые смогут есть кукурузу и картофель с этим геном.

Владимир Нецветаев: Выгода от этого будет небольшой. Дело в том, что использование трансгенных сортов не гарантирует нам прибавку к урожаю. Ген просто так не работает. Он потребляет энергию. Ту же энергию света, которая нужна растению. Производители получают прибыль не за счет урожая, и это нужно понять. К примеру, у нас есть поле ГМ-сои, устойчивой к гербициду сплошного действия. Он дешевле, чем специализированный, и, если бы соя была обычной, он бы убил и ее. Но в сое - есть ген устойчивости, и производитель, обработав поле дешевым гербицидом, получает чистые посевы. Это колоссальная экономия средств, не только на гербицид, но и на горючее, зарплату. Но если посадить рядом ГМ-сою и обычную, создать для них одинаковые условия, первая может оказаться и менее урожайной. Как бы мы ни экспериментировали с природой, закон сохранения энергии отменить невозможно.