Чиновники и бизнес спорят о необходимости проводить зерновые интервенции.

В Крыму правительством дан старт зерновым интервенциям. Бюджету это будет стоить, по разным оценкам, от 6 млрд до 10 млрд руб. Чиновники уверены, что, выкупив излишки зерна с рынка, они замедлят падение цен и тем самым поддержат отечественного сельхозпроизводителя. Но есть и альтернативное мнение: некоторые эксперты полагают, что интервенции как механизм господдержки неэффективны и их нужно отменить.

Минсельхоз начал первые закупочные интервенции зерна в текущем 2016/17 сельскохозяйственном году. Первые торги стартовали 19 августа в Крыму, там планируется купить в государственный зерновой фонд до 100 тыс. тонн. Также ожидается, что позднее начнутся закупки в Южном, Сибирском, Уральском и Приволжском федеральных округах.

Главной целью интервенций является стабилизация цен на зерно на фоне рекордного урожая. По различным прогнозам, в этом году российские аграрии соберут от 110 млн до 118 млн тонн зерна.

Как заявлял ранее глава Минсельхоза Александр Ткачев, объем закупок в интервенционный фонд в этом году может составить около 2 млн тонн. В прошлом сельскохозяйственном 2015/16 году Минсельхоз закупил 1,77 млн тонн зерна на 18,34 млрд руб.

«Газета.Ru» поговорила с представителями Минсельхоза и экспертного сообщества и выяснила, что мнения об эффекте от зерновых интервенций разделились на диаметрально противоположные.

— Механизм государственных интервенций архаичен и неэффективен. Он слабо помогает бизнесу, требует значительных денежных средств от государства и повышает риски для всех участников зернового рынка.

Напомним, как выглядит механизм государственных интервенций на зерновом рынке. Каждый год не позже конца марта Минсельхоз объявляет предельные интервенционные цены. При падении рынка ниже этих уровней государство обязано начинать закупку зерна с помощью торгов, снимая его излишки с рынка. При слишком значительном, по мнению чиновников, росте цен зерно из интервенционного фонда должно продаваться, остужая рынок.

В чем же проблема? Во-первых, никто на рынке точно загодя не знает, когда, где и что будет закупаться на рынке. По факту требование об автоматическом старте интервенций не выполняется.

Часто цены уже могут опуститься ниже предельных уровней на десятки процентов, а государство все продолжает выжидать. Сегодня начались закупки в Крыму. А сельхозпроизводителю, например, в Центральном Черноземье по-прежнему совершенно непонятно, что ждать от государства — будет ли оно вообще что-то покупать в регионе и когда. А если будет, то что конкретно — ячмень, рожь, кукурузу или пшеницу, цены на которую уже ниже интервенционных примерно на четверть?

Во-вторых, никто не знает, когда государство решит выйти на рынок с продажей интервенционного зерна. В лучшем случае участники рынка узнают об этом за несколько месяцев до их старта. Что делать, например, мукомолам на растущем рынке — покупать активно пшеницу или ждать товарных интервенций? Нет ответа. Могут быть недовольны и сельхозпроизводители — они могут рассчитывать на рост цен, который им критически нужен для пополнения средств перед посевной. Но государство неожиданно выходит на рынок, и их планы рушатся.

В-третьих, сам механизм интервенций громоздок и крайне дорог. Продав зерно государству, сельхозпроизводитель должен доставить и заложить его на уполномоченный элеватор — это минимум 300 руб. за тонну, хранение хотя бы в течение полугода — еще 400 руб. за тонну, отгрузка с элеватора — еще минимум 300 руб.

Итого: 1 тыс. руб. за тонну издержек, не считая страховки, проверок качества зерна и стоимости денег, при текущей цене фуражного зерна в Черноземье около 7 тыс. руб. за тонну.

В-четвертых, и это, пожалуй, главный концептуальный недочет, — попытки регулировать российский рынок в условиях его интегрированности в мировой по определению малоэффективны. Если благодаря закупочным интервенциям внутри страны сложатся цены слишком высокие относительно мирового рынка, что произойдет? В России пойдет импорт из других стран, например из Казахстана. Если же на фоне продаж интервенционного фонда цены опустятся слишком низко, это подстегнет экспорт. Для борьбы с этим государство вводит различные ограничения на внешнюю торговлю зерном, что опять же повышает риски для участников рынка.

Попытки отрегулировать аграрные рынки предпринимались очень многими странами в прошлом веке. Повсеместно от этой практики отказались почти полностью.

Чиновники и налогоплательщики поняли, что бороться с огромным мировым рынком, прожигая бюджетные средства, бессмысленно. В России же это до сих пор считается современным инструментом, а к интервенциям на зерновом рынке добавляют молочные.

И что, оставить рынок в покое? Совершенно верно, а сэкономленные средства напрямую направить сельхозпроизводителю, частично поддерживая его доходы. Например, если рыночная цена по итогам сезона оказывает ниже, скажем, 80% от среднего их уровня за предыдущие несколько лет, то сельхозпроизводителю направляется выплата, рассчитанная как разница между этими значениями. Все участники рынка перестают гадать, когда и что предпримут власти, государство не прожигает деньги на хранение интервенционного зерна, а чиновники освобождаются от необходимости ломать голову, как наиболее эффективно потратить скудеющие бюджетные средства, борясь с давлением рекордного российского урожая и огромного мирового зернового рынка.

— Для чего вводится механизм государственных интервенций? Мы хотим поддержать доходность сельхозтоваропроизводителя. В июле текущего года цены на зерно довольно серьезно упали (с 10,8 тыс. до 9,2 тыс. руб. за тонну). А им нужны оборотные средства для проведения озимого сева и подготовки сева яровых, что актуально при высоких действующих ставках по кредиту.

И мукомолам, и хлебопекам важно законтрактоваться по тем ценам, которые есть на рынке, до проведения интервенций. Сейчас, например, цены на пшеницу, из которой получают муку высшего сорта, составляют около 9,2 тыс. руб. за тонну. А закупочная цена в интервенционный фонд — 10,9 тыс. руб. за тонну. Существенная разница для мукомолов. Этот момент мы стараемся учитывать.

Сможем ли мы поднять цену, проводя закупки зерна? Наши интервенции имеют скорее индикативный эффект. На наши цены рынок ориентируется и учитывает их.

В свою очередь, объем закупок играет роль, влияет напрямую на цены при проведении товарных интервенций, когда государство продает зерно в неурожайный год. У нас в интервенционном фонде хранится около 3,2 млн тонн зерна, это 5% от общего объема потребления зерна.

По всем экспертным оценкам, 5% от общего объема потребления зерна достаточно, чтобы повлиять на цену, если вдруг она резко пойдет вверх.

Если, предположим, цена за тонну пшеницы третьего класса начала бы расти выше 12 тыс. руб. и если бы был дефицит зерна на рынке, мы использовали бы механизм товарных интервенций и реально могли снизить цену с помощью такого объема интервенций, что уже было в сезоне 2010/11 года.

Неверно говорить, что государство запаздывает с интервенциями. Мы сейчас убрали только половину посевных площадей, а сколько соберем зерна, будет понятно в ноябре. Сейчас мы ориентируемся на ожидания урожая и мировые рынки.

При этом Южный и Северо-Кавказский округа убрали почти весь урожай ранних зерновых, но они ориентированы на экспорт, и нам не нужно создавать конкуренцию экспортерам. Начала интервенций ждут в Центральном, Поволжском и Уральском федеральных округах. Сроки проведения интервенций определяет Минсельхоз исходя из объема урожая и загрузки мощностей хранения зерна. Мы также учитываем темпы и объемы экспорта, определяя сроки проведения интервенций.

Цены интервенций объявляются до 1 апреля каждого года, они размещаются на сайте министерства. А о проведении интервенций мы объявляем заранее. За месяц становится известно о намерении государства выйти на рынок с интервенциями — распоряжение вывешивается на сайте нормативных правовых актов.

Стоимость хранения зерна в инвентаризационном фонде — 74,5 руб. в месяц за тонну, эта цена согласовывается с ФАС. Государство также компенсирует расходы по процентам на кредиты и на страхование зерна. В среднем на это уходит 6–8 млрд руб. ежегодно.

Государство несет расходы на хранение зерна в инвентаризационном фонде, но компенсирует свои расходы, реализуя зерно из фонда. Оно также используется на гуманитарные цели.

Минсельхоз осуществляет поддержку сельхозтоваропроизводителей, частично компенсируя затраты на ГСМ, минеральные удобрения, закупку сельхозтехники. Механизм закупочных интервенций помогает им при падении цен, особенно в период массового поступления зерна нового урожая.