Закон есть, поддержки нет
Чернозём – главное богатство региона, но о том, как «похудела» в последние годы местная земля, можно только гадать: по словам экспертов, актуальной статистики по эрозии сегодня нет вообще. Но в том, что дело плохо, сомневаться не приходится: год за годом на одних и тех же полях сажают подсолнечник, кукурузу, сахарную свёклу, а чтобы урожаи не снижались, используют всё больше минеральных удобрений и пестицидов.
Между тем на Западе всё активнее распространяется органическое земледелие. И связано это не столько со спросом на «экологически чистую» продукцию, сколько со стремлением сберечь землю. При этом не применяются ни пестициды, ни минудобрения – только органика.
Соседи из Белгородчины заинтересовались таким подходом – там появилась программа биологизации земледелия, причём урожаи превзошли все ожидания. А вот воронежские «латифундисты» совсем не горят желанием перенимать опыт, предпочитая по привычке химию. Зато в конце 2014 г. в регионе был принят закон «О производстве органической сельскохозяйственной продукции», и это при том, что аналогичного федерального акта не существует до сих пор. Да и никаких мер поддержки закон не предполагает.
– А ведь во всём мире существует господдержка органического земледелия, – говорит Анна Воронина, эколог, секретарь комитета по развитию АПК в Торгово–промышленной палате области. – Особенно на первом этапе: от трёх до пяти лет почву нужно готовить – освобождать от пестицидов и других вредных веществ. При этом прибыль не растёт. Зато потом можно сертифицировать продукцию и продавать её дороже.
Не меньше бед причиняет и переработка сельхозпродукции. Местные жители регулярно жалуются на сахарные и маслозаводы. Так, в прошлом году разгорелся громкий скандал вокруг Грибановского сахзавода. После реконструкции его производительность выросла в разы, при этом жом предприятие продолжало сбрасывать в ямы, а стоки – сливать в ближайшее озеро. Страдавшие от нестерпимой вони жители забили тревогу. О ситуации рассказали федеральные телеканалы, а приехавший в Грибановку губернатор задал хозяевам хорошую взбучку.
Зато производители масла уже нашли выход из ситуации: многие заводы пускают лузгу на производство топливных брикетов – не только обогревают собственные помещения, но и продают их в Европу.
Меньше стресса – меньше отходов
Очень опасно и современное животноводство. Крупный рогатый скот вытаптывает траву на обширных территориях. С другой стороны, если коровий навоз – превосходное удобрение, то свиной навоз и птичий помёт в чистом виде буквально «сжигают» почвы из–за высокого содержания в них аммиака. Можно представить, какой вред могут нанести свинокомплексы с десятками тысяч животных.
Чтобы сократить количество отходов, крупные животноводческие холдинги стараются использовать корма, которые максимально усваиваются, и даже строят собственные комбикормовые заводы. Свиной навоз отстаивается в хранилищах, разбавляется ферментами и становится не таким агрессивным, после чего разбрасывается на ближайших фермерских полях.
Важны даже нюансы: так, сегодня активно строятся монокомплексы – все свиньи содержатся в одном помещении, а значит не испытывают стресса при переходе из здания в здание, быстрее набирают вес и, опять же, производят меньше отходов.
Впрочем, по оценке экспертов, до трети животноводческих производств области не применяют современные методы и по–старинке продолжают накапливать навозные кучи. И главное – стимула работать по–другому у них нет.
На предприятиях региона почти отсутствуют крупные очистные сооружения. Дело в том, что сбрасывать стоки просто некуда: реки области слишком маловодны. При этом воду из русел забирают многочисленные пруды. Отобрать водоёмы у собственников и арендаторов невозможно. В результате жидкие отходы так и остаются в прудах–накопителях и на полях фильтрации, почти не очищаясь.
Экология и экономия
Как свести ущерб к минимуму? Отечественные экологи перенимают опыт европейских коллег и разрабатывают так называемые наилучшие доступные технологии (НДТ), которые, по закону, должны использоваться в разных отраслях агропромышленного комплекса. Прогресс не стоит на месте, и список НДТ постепенно будет обновляться. А вот к созданию собственной системы экологического менеджмента (СЭМ), когда стандартизируется любое действие в технологической цепочке, в нашей стране пока не приступили. Жаль – ведь это не только необходимо, но и выгодно.
– В Европе средние затраты на внедрение СЭМ – 80 тыс. евро, а средняя экономия – 50 тыс. евро в год, срок окупаемости – 1,5 года, – отмечает Анна Воронина.
А ещё на Западе животноводческие предприятия занимаются энергосбережением – производят из навоза биогаз. Некоторые воронежские предприниматели пробовали идти по такому пути, но споткнулись. И дело не только в более дешёвом традиционном топливе, но и в противодействии энергетиков–монополистов, застопоривших техническое согласование.
Многосерийный триллер
С утилизацией биологических отходов – останков животных – в области дела обстоят так, что волосы встают дыбом. Хоть и действует ветсанутильзавод в селе Гремячьем, но, понятное дело, рога и копыта от коровы, павшей в Поворино или в Петропавловке, за сотни километров никто не повезёт: скорей всего, животина упокоится в ближайшем леске. В других регионах выходят из положения с помощью крематоров – это безопаснее и эффективнее.
Вопреки принятым регламентам, селяне по–прежнему забивают скотину и птицу в собственных дворах. Современных передвижных боен, которые давно стали привычны для других областей, в области – единицы.
А ведь ещё два года назад вся область с содроганием сердца наблюдала грибановский триллер: по всему району бродили коровы элитной абердин–ангусской породы, обречённые на смерть от голода и морозов. Трупы несчастных животных так и остались в полях. Не приходится удивляться, что который уже год подряд возвращается африканская чума свиней.
– У нас утверждены ветправила по борьбе с АЧС, – рассказывает Анна Воронина. – По ним на информирование губернатора даётся аж четыре дня, а на принятие решения о карантине – неопределённый срок. Единого центра по борьбе с АЧС нет – полномочия размазаны. Это недопустимо. Например, в Испании делается упор на профилактику – проводятся исследования диких кабанов, действуют мобильные лаборатории, есть единый центр ответственности. Любую вспышку тут же купируют. А мы вместо этого выбрали жизнь с АЧС.
Погрязли в отходах
Надежда Стороженко, председатель совета Центра экологической политики:
- Важнейшая проблема - захламление отходами. У нас очень мало сельских поселений, где организован систематический вывоз отходов с подворий. Ещё одна проблема связана с тем, что очень часто у развитых производств нет системы канализации, отходы сбрасываются где попало.
Кроме того, практически не ведётся работа по экологическому просвещению. Когда заходит речь об органическом земледелии, сразу встаёт вопрос о том, что продукция, выращенная без пестицидов и минеральных удобрений, чрезвычайно дорога. Сегодня у населения низкая покупательская способность, и найти потребителя бывает непросто. Так что органическое земледелие - это очень узкий сегмент сельского хозяйства. Да, отдельные фермеры могут себя позиционировать как производители органической продукции, но массово мы движемся по пути интенсификации земледелия, т. е. применения препаратов, которые защищают растения и повышают их урожайность.
За ушко - и на солнышко
Антон Пермяков, председатель Зернового союза сельхозпроизводителей Воронежской области:
- Надо разобраться, что такое органическое земледелие. Мы занимаемся уменьшением химической нагрузки на землю, чтобы не убивать почвенный комплекс, а, наоборот, воссоздавать его. Это значит - снижать количество химических и увеличивать долю органических удобрений. И самое главное - это работа с почвой как с живым организмом. Сыпать в землю как можно больше химии с целью максимального урожая - путь временщиков, а не тех, кто хочет работать долго.
Но часто речь идёт о том, чтобы выращивать что-то вообще без удобрений. Это некая экзотика. Во-первых, не понятно, зачем это нужно. Во-вторых, не ясно, как это контролировать. В-третьих, не известно, кто это будет кушать. Ведь у нас люди прекрасно знают, что в колбасе почти нет мяса, но продолжают её есть. С какой стати они начнут выбирать органические продукты? Да, люди хотят потреблять более здоровую пищу. Есть усилия правительства в этом направлении. После того, как министр Ткачёв заявил о маркировке продуктов с пальмовым маслом, поднялся визг: «Ой, как мы жить-то будем?» Хорошо будем жить! Будем пить нормальное молоко, а не дрянь под видом молока
Поэтому наша основная задача - добиться того, чтобы в продуктах не было посторонних включений, вызывающих аллергию. А тех, кто хочет просто наклеивать лейбл и «впаривать» продукт гораздо дороже, нужно за ушко - и на солнышко.
Добыча криминала
Марина Бержная, учредитель экологической организации «Экклиа»:
- Маловодие - важнейшая проблема нашей области. От колхозов и совхозов осталось много прудов, которые, как правило, строились на ручьях для искусственного орошения чернозёмов. Сейчас большинство прудов брошены. Но даже арендованные часто в плачевном состоянии. Очень много фактов самовольных намывов и на реке Воронеж, и на Дону.
Ещё одна проблема связана с тем, что сельскохозяйственные земли во многих случаях приватизировали криминальные элементы - не для обработки, а чтобы сдавать в аренду. Сегодня эти поля заброшены. На прилегающих территориях несанкционированно размещаются ядохимикаты, пестициды и гербициды.
Колхозы и совхозы для того, чтобы остановить эрозию почв, занимались облесением берегов рек и прудов, создавали лесополосы. Ведь овраги - это тоже бич нашей области. И эти участки во многих случаях оказались бесхозными, иногда документы на них есть в Москве, а в Воронежской области - утеряны. На баланс управления лесного хозяйства лесополосы переданы не были, муниципальные власти тоже, как правило, не знают, что с ними делать.
Юрий Голубь
