Все интервью
Консультант для буренки
Интервью с Владимиром Ансимовым, управляющим директором белгородской компании «АПК-инвест», специализирующейся на консалтинге в области кормления КРС.
24.04.2012
Источник: SoyaNews
В отличие от знаменитого украинского тезки – вертикально интегрированного свиноводческого холдинга, деятельность белгородской компании «АПК-инвест» сосредоточена на молочном животноводстве. Белгородцы работают над оптимизацией рационов кормления КРС. В частности, в настоящее время предприятие занимается проектом «Зеленая долина» в Белгородской области. Управляющий директор компании Владимир Ансимов посвятил корреспондента ИА SoyaNews в тонкости кормления и содержания КРС и высказал свое видение основных проблем молочного животноводства современной России.
SN: Владимир Васильевич, расскажите немного о вашей компании.
В.А.: Нашей фирме 12 лет. Она небольшая: 4 человека составляют наш научный коллектив, и еще 6 человек работает на производстве. Каждый наш сотрудник имеет по 2-3 специальности. Мы создавались как научно-производственное предприятие по работе с КРС, в том числе импортным. Когда завоз, из-за карантина, не состоялся, мы начали работать с проблемными хозяйствами, имевшими животных с низкой продуктивностью. После кризиса 1998 года нужно было поднимать сельское хозяйство. Для этой цели была разработана программа завоза импортного скота. Департамент АПК Белгородской области сделал нам интересное предложение – создать на научной базе специальную структуру, чтобы, используя научно обоснованные методы, содержать и кормить импортный скот. Почему только импортный? Отечественный скот мы на тот момент кормить уже более-менее умели. Тем более что задачи получать 10 тысяч литров молока от коровы тогда не стояло, 6-7 тысяч были шикарным показателем. А вот встреча с привозными коровами стала для наших животноводов настоящим испытанием. Наш главный консультант по кормлению, академик РАЕН, доктор наук Олег Евгеньевич Привало, предложил расширить спектр решаемых задач, и мы занялись производством кормовых добавок для нужд своего дела.
SN: С какими сложностями вам довелось тогда столкнуться?
В.А.: Вначале нам было очень сложно. Все время приходилось убеждать потребителя, что ему это действительно нужно, и что это работает. Тот период был очень непрост в экономическом плане: цены на мясо были низкими, цены на молоко – еще ниже. Коров в хозяйствах, с которыми мы сотрудничали, держали фактически только ради того, чтобы получать телят и заниматься мясным откормом (сейчас, кстати, обратная ситуация). Хотя в мясо надо вкладывать полтора года, отдача от него гораздо больше. А молоко на тот момент стоило иногда 5-7 рублей при стоимости кормления иной раз под 8 рублей. Причем кому-то производство молока дотировалось, а кому-то нет. Мы обслуживали большие откормочные комплексы (3 из 8 когда-то крупнейших откормочных предприятий Белгородской области), а параллельно занялись молочной сферой. Нам неохотно платили, свою правоту надо было доказывать: поднимать продуктивность и качество, снижать конверсию корма, чтобы наши услуги окупались. В начале нулевых этот процесс шел очень сложно, фактически этим никто не занимался. Импортного скота в области практически не было. Первую партию (всего 800 голов) завезли где-то на рубеже 2000-2001 гг., потом импорт прекратили. Массовый завоз скота начался в 2004-2005-м, когда, наконец, сняли ограничения на ввоз, и мы взяли в обслуживание голландское поголовье и еще одно немецкое. Сейчас мы работаем с тремя поголовьями. Одно завезено из Европы, другое – из США, третье – «наши» голштинофризы, для них последние несколько лет десять берут только импортное семя, улучшают породу. Ведь своя генетика у нас действительно упущена, потому что еще в начале нулевых тяжело было закупать дорогое семя, задачи по улучшению породы тогда не стояло, да и средств на это не было. Доходило до того, что животных елками кормили! У нас было хозяйство, которое после Нового года принимало елки и делало из них кормовую муку. С кормами тогда действительно была напряженка.
SN: Завезенные коровы оправдали возложенные на них надежды?
В.А.: Несмотря на большие объемы импорта, большая часть привезенных животных тогда выбыла. Ведь первое время с ними попросту не умели работать. Думали, что если завезем импортный скот, молоко рекой польется. А в 2009 году сели и подсчитали, что порядка 75% завезенных коров не пережили 1-2 лактации, не достигнув планируемой продуктивности. Ведь импорт скота подразумевает массу нюансов. Например, 95% завезенного скота принадлежало к молочной голштино-фризской породе. Она к нам завозилась еще в шестидесятых, после чего адаптировалась-районировалась целых 25 лет. Необходимый период адаптации скота составляет четыре поколения. Животные должны привыкнуть к окружающей среде, к другому набору бактерий, адаптироваться к болезням. В ЕС они одни, у нас – другие. Соответственно, там коров прививают от одного, здесь от другого, поэтому порой происходят нестыковки. Уже привитый скот из Европы и США у нас допрививают, в итоге иной раз наши коровы получают такие заболевания, что ветеринары только разводят руками.
SN: А какие породы КРС наши скотоводы предпочитают завозить сейчас?
В.А.: В основном сейчас к нам завозится та же голштинская порода. Не случайно в мире этой породы самая большая популяция. Помимо того, что она наиболее распространенная молоконосная, наши специалисты с ней уже более-менее научились работать. Остальные же породы (симменталы, лимузины, чистые фризы) составляют не более 5% отечественного поголовья.
SN: Какова специфика отрасли молочного скотоводства с точки зрения кормленца?
В.А.: Естественная молокоотдача коровы – 3,5-4 тысячи литров молока в год. Все, что превышает этот порог – это уже насилие над животным. Поэтому коровы постоянно находятся в стрессе. Ни на одной российской ферме не найдется ни одной полностью здоровой коровы. Весь наш скот в той или иной степени поражен различными недугами: кетоз, ацидоз, мастит, 30% имеют проблемы с конечностями. Наша задача – сделать так, чтобы этот стресс корова пережила более-менее легко. Для этого нужно наладить метаболизм, т.е. обмен веществ, обеспечить комфорт и правильный уход за ней, соответствующий режим содержания и ветеринарного обслуживания. Результатом этого являются отличные показатели и относительно здоровый скот, а также благодарность персонала, потому что в 95% случаев зарплаты персонала привязаны к надоям, привесам, качеству молока или уровню воспроизводства .
SN: Какие российские реалии вам приходится учитывать в работе?
В.А.: Если мы берем не покупной, а свой скот, в теленке все закладывается в первые 10 дней его жизни. На этот период существуют очень важные классические рекомендации, которые, к сожалению, сейчас редко соблюдаются. Это приводит к тому, даже при шикарнейшей генетике приходится потом ломать голову над тем, почему первотелка не дала положенные 30-40 литров молока, а так и осталась на 15. Сейчас принято забирать теленка от матери на общий двор, кормить его сборным молозивом, потому что свое зачастую маститное, а потом мы еще чего-то хотим достичь. Кроме того, в России, Украине, Белоруссии, а также в Восточной Европе в производственном процессе повышения и поддержания продуктивности всегда присутствует человеческий фактор. Например, в Европе он составляет всего 5-7%, а в США и в Израиле он практически равен нулю. Ведь обе эти страны активно развивают свое молочное скотоводство лишь последние 15-20 лет, и их технология отработана так, что на каждом участке люди четко выполняют свои задачи «от А до Я». В российском же молокопроизводстве человеческий фактор занимает до 30% «успеха». Во-первых, у нас нет необходимого количества специалистов достаточной квалификации, зато в силу особенностей нашего учетно-финансового делопроизводства в хозяйствах до безобразия много управленческого персонала. На одного скотника приходится (немного утрирую) по 17 экономистов и 24 бухгалтера, которые содержатся на том, что в конечном итоге произведут зоотехник, ветеринар, скотник с дояркой. Сельское хозяйство не требует такого количества административного «народа».
У нас очень мало квалифицированных доярок: молодые в профессию идут неохотно, а пожилые уже не в состоянии соответствовать новым требованиям. Доярка даже при наличии самого современного оборудования должна ухаживать за выменем коровы. А это означает, что каждой корове надо уделить 20-30 секунд. Допустим, она их не уделила, не сделала подготовку перед доением, не обработала вымя после доения. Отсюда мастит, воспаленные протоки, убытки, болезни. Генетически корова должна дать 30 литров молока в день, но как только она заболела – надои, естественно, снижаются. Даже изменение атмосферного давления на 5-7 делений для высокопродуктивной коровы – уже стресс, из-за которого она уже может потерять до 4 литров молока, какими идеальными бы не были все остальные условия. А болезнь коровы – это уже дополнительные затраты на ветпрепараты, это другая соматика в молоке, что означает резкий сброс цены на сырье на молкомбинате. И вот мы уже имеем целый букет проблем из-за того, что корове не уделили 20 секунд. А следить за персоналом никто не в состоянии. Директора ночью выходят на работу, выгоняют одних, нанимают других… Между тем люди, которые могли выдерживать нагрузки этого специфического труда, уже в возрасте. Тем дояркам, которые всегда работали качественно и за дело болели, сейчас по 50-70 лет. Они физически не могут потянуть такую работу, тем более – с новыми коровами.
SN: Многие видят причину кадровых проблем АПК в низкой оплате сельхозтруда и отсутствии развитой инфраструктуры на селе. Вы согласны?
В.А.: В сельском хозяйстве у хороших специалистов хорошие зарплаты. Проблема именно в недостатке специалистов. Например, в одной из ветеринарных академий из выпуска прошлого года (а это около 240 человек), в сельское хозяйство пошли «добровольно» только двое. Остальные предпочли лечить кошечек и собачек. Чисто, спокойно, не привязано к конкретной ферме. Ветеринарным врачам с достаточной квалификацией на комплексах с двумя тысячами голов сейчас готовы платить до 100 тысяч рублей. Но готовых к этому ветеринаров практически нет, а те, кто готов, уже заняты на местах.
А вот насчет инфраструктуры согласен. В советские времена что было хорошо? Прежде чем что-то создавать, сперва создавали инфраструктуру. Первый вопрос, который нужно было решить – жилье, к нему – садик и магазин кооперации. И хотя распределение тогда было не всегда добровольным, ехали все равно с удовольствием. Допустим, приезжает молодой специалист с женой – а у него уже 2-3-комнатная квартира, сад, огород, работа, нормальная стартовая зарплата. 15 лет отработаешь – квартира твоя. Мечта. Я работаю с такими хозяйствами, где это советское жилье до сих пор стоит, и все довольны. Инфраструктура – действительно самое главное. Деньги сами по себе ничего не решат – человек за такую же зарплату пойдет, как уже говорилось, кошек с собаками лечить, да просто заниматься другим делом и жить с комфортом в городе. Ни в одном хозяйстве своего жилья фактически не осталось. Кто-то из руководителей сельхозпредприятий идет персоналу навстречу и полностью либо частично оплачивает снимаемое для них жилье. Но все равно у работников нет уверенности в завтрашнем дне. Руководитель всегда может смениться, а новый - урежет бюджет и перестанет субсидировать наемное жилье.
SN: Итак, из чего же строится рацион коровы?
В.А.: Если отбросить все нюансы, первое, что мы должны дать корове, - это белок, который обеспечивает рост клеток. Второе – углеводы, которые подразделяются на три вида: грубые (клетчатка), водорастворимые сахара, и легкоферментируемые (крахмал и иже с ним). Третий основной элемент – жиры. Все это надо связать с энергией и «насытить» данными компонентами сухое вещество.
У нас кормление разрабатывается для животного определенной породы, определенного возраста, определенной продуктивности и определенного веса. Единственная константа – сколько килограмм сухого вещества корова должна съесть в сутки. Эту массу сухого вещества мы насыщаем энергией, питательными веществами (белки, жиры, углеводы), макроэлементами (кальций, фосфор, магний, натрий, калий, сера), микроэлементами (цинк, марганец, кобальт, медь, селен, йод (два последних элемента в кормах фактически отсутствуют), аминокислотами (лизин, метионин, триптофан) и, наконец, витаминами.
При разработке рационов мы отталкиваемся от основных кормов, которые есть в хозяйстве. В подавляющем большинстве случаев они свои. Кормовую базу хозяйств составляют травяной силос (сенаж), кукурузный силос. К ним добавляется сено, иногда – солома. Их качество зависит от того, как агрономы сумели их вырастить и заготовить, и определяется тем, в какой стадии вегетации их собрали, то есть больше белка или клетчатки смогли получить. Также немаловажно содержание в них сахаров. Дальше мы уже концентратами добираем то, что требуется корове по рациону. Смотрим, чего нет, как правило, добираем энергию, белок и жир. Но вот содержание клетчатки концентратами не урегулируешь – она должна быть в основных кормах. Например, в качестве дополнительной клетчатки можно вводить в рацион сухой жом.
Что же касается содержания жиров в кормах, финны и американцы, например, жир в кормах вообще не учитывают. Но они не правы, ведь это тоже показатели обменной энергии. Жира в основных кормах должно быть не меньше половины от того, что мы потом компенсируем с помощью кормовых добавок.
Всего же мы балансируем рацион по 29 показателям. В наших расчетах все показатели находятся в так называемых дельточках, привязаны и к энергии, и к сухому веществу.
SN: Удовлетворены ли вы качеством заготовки в России основных кормов?
В.А.: В 80% случаев качество основных кормов является ненадлежащим. В нашей стране с этим действительно много проблем: меняющиеся погодные условия, недостаток финансирования, персонала и техники в нужный момент, нарушение норм закладки корма по срокам. Ведь его нужно не только правильно собрать, но и правильно заскладировать, правильно сохранить, и потом правильно раздавать.
Сено должно присутствовать в рационе коровы в объеме до 1 кг на 100 кг живой массы. При этом я знаю хозяйства, в которых всего килограмм приходится на голову, потому что заготовить его данному хозяйству дорого и проблематично. Корове нужен и качественный сенаж, богатый клетчаткой, но его давно никто не может правильно сделать: существует проблема со сроками, потому что его надо порой убирать в другое время и правильно подвяливать. Кроме того, наши кормопроизводители не могут обеспечить правильную логистику основных кормов из-за проблемы с техникой.
Большую проблему представляет наблюдающийся сейчас в АПК дефицит по-настоящему квалифицированных, опытных агрономов. Конкретный пример – засуха, один и тот же район. Два хозяйства рядом – у них один и тот же чернозем. Только в одном ячменя получили 13 центнеров с га, а в другом – 36. Во втором случае агрономом работал 72-летний дедушка. Его спросили, как ему удалось добиться такой урожайности при засухе. Оказалось, что, заметив нетипичные погодные явления зимой, он посмотрел свою тетрадь наблюдений. И нашел похожую погодную ситуацию в начале семидесятых, а следующим летом тогда была сумасшедшая засуха. Поэтому он посадил зерно поглубже, выбрал другой сорт, устойчивый к засухе. А в первом хозяйстве агрономом был 25-летний парнишка. Он рассчитал все на компьютере, выиграл тендер, купил семена подешевле, и получил за это премию.
Заготовка основных кормов – довольно сложный процесс. С хозяйствами, где это хорошо организовано, работать значительно легче и приятней. Но таких предприятий очень мало. У нас была всего пара хозяйств, которые имели отличные корма первого класса, то есть материальные средства и технические возможности для их заготовки. Между тем недостаточное качество основных кормов обычно приводит к перерасходу концентрированных кормов, т.е. удорожанию рациона кормления.
SN: В последнее время многие говорят о том, что российские коровы перекормлены концентратами. Насколько справедлива такая точка зрения?
В.А.: Перекорму скота концентрированными кормами способствовал позапрошлогодний неурожай, когда по объективным причинам не хватало объемистых кормов. Переизбыток концентратов наносит корове тяжелый белковый удар, приводя к развитию ацидоза и проблемам с печенью. Абсолютно неэффективно такое кормление и с экономической точки зрения, если мы рассчитываем содержать корову несколько лактаций. Все зависит от поставленных задач, которые согласовываются с собственником сельхозпредприятия, и от того, как быстро он хочет получить отдачу.
Все забывают, что корова на пик своего развития выходит на шестую-седьмую лактацию. Именно тогда она дает максимальный объем молока. Так вот если мы хотим, чтобы корова жила хотя бы 4-5 лактаций, надо строго следить за содержанием концентратов в общем количестве сухого вещества. Даже на пике лактации оно должно быть ограничено максимум 45%. Только после отела допускается соотношение 50 на 50, потому что в первые недели корова очень слабая, и не в состоянии съесть много объемистого корма. Если на пике лактации она способна съесть его и 30, и 40 кг, то тут она может и до 15 не дотянуть. В данном случае можно и нужно повысить белковую составляющую, ведь животное отдало все свои ресурсы теленку. Если мы корову в этот момент не поддержим, то нас ждут потом проблемы. Поэтому иногда в структуре рациона по энергии для таких коров количество концентрированных кормов может доходить и до 70%.
SN: Консультирование хозяйств вы сопровождаете производством собственных кормовых добавок. Это премиксы?
В.А.: Премиксы оправдывают себя на низкопродуктивном поголовье или в хозяйствах с современными кормоцехами с высоким уровнем смешивания. А поскольку мы хотим обеспечить большие надои и сохранить корову в определенном статусе, мы балансируем рацион очень четко. Поэтому в своем цехе мы производим белково-витаминно-минеральные добавки. Это позволяет нам регулировать белок, витамины, макро- и микроэлементы, аминокислоты. Кроме того, в соответствии с последними научными веяниями в кормлении КРС мы защищаем питательные вещества (белки, аминокислоты, жиры, витамины) от распада в рубце коровы, а также, при необходимости, вводим антиоксиданты, вкусовые ингредиенты, кормовые антибиотики для телят и другие препараты.
В идеале в арсенале зоотехника по кормлению должны быть типы рациона для разных групп коров: за 2-3 недели до отела, для новотельных до 21 дня после отела, для раздоя до 100-120 дней после отела, от 100 до 200 дней после отела, от 200 до 300 дней после отела, т.е. предзапуск, для сухостойных коров, для нетелей, для телят после 60 дней с последующим увеличением, для телят до 60 дней. Мы в состоянии балансировать рационы и производить БВМД для всех групп животных.
SN: На каком оборудовании производите свои добавки?
В.А.: Сейчас оборудование у нас днепропетровское. На момент покупки оно привлекло нас доступной ценой, но в скором времени мы планируем его поменять. Мы хотим обзавестись двумя смесителями. К сожалению, наши производители заломили слишком высокие цены. Если два года назад нужный нам агрегат стоил 600 тысяч рублей, то сейчас за него просят почти вдвое больше.
SN: Где вы закупаете сырье для производства?
В.А.: Сейчас мы применяем витамины швейцарского производства. Обычно мы предпочитаем французские, которые содержат бета-каротин, но в начале года у их поставщиков на границе возникли проблемы с таможней. Когда же мы вернулись к BASF-овским витаминам, они тоже встали на границе. Нас выручили партнеры, у которых были запасы швейцарских витаминов. А когда их не было, я предпочитал остановить производство, чем рисковать здоровьем коров, применяя некачественные витамины.
Что касается аминокислот, мы отдаем предпочтение натуральным, которые делаются из бобовых культур. Стараемся покупать индонезийские или американские. Никогда не соглашаемся китайские и корейские. У нас очень строгий технолог, который, если ему что-то не нравится, просто разворачивает машины…
Препараты на сегодняшний день применяем австрийские или голландские, но не для всего поголовья, а только для тех животных, которым они необходимы.
Жмых и шрот у нас свои, белгородские, равно как и натуральные кормовые дрожжи.
Очень хорошие результаты нам дает применение «Белкофф».
SN: Сейчас модно разрабатывать рационы кормления с помощью специальных компьютерных программ. А какой программой пользуетесь вы?
В.А.: Никакой. Мы составляем их сами, потому что кормление в Центральном Черноземье одно, на Северо-Западе – другое, в Краснодарском крае – третье. Программа не сможет обеспечить необходимый уровень точности балансировки, поскольку не привязана к местности. К тому же она требует дополнительных затрат. Например, мои знакомые купили программу за 200 тысяч рублей, а потом еще 70 тысяч заплатили за ключ и обучение работе с ней. Но там не отражены все необходимые показатели. Мы свои таблицы создаем в самом обычном графическом формате – Excel. В них прописаны все существенные параметры – средний вес коров в секции, продуктивность, , обменная энергия сухого вещества, сырой и переваримый протеин и его распадаемость, жир, клетчатка, макро-микроэлементы, аминокислоты, каротин и витамины. Так сразу видны минусы и плюсы кормления животных.
Работа кормленца состоит в том, чтобы видеть малейшие изменения. Это кропотливая работа по каждодневной балансировке. Работа с КРС требует особой скрупулезности. Если на птицефабрике не положить хотя бы 5 грамм соевого шрота, через два дня на выходе мы не досчитаемся тонны мяса. Сбой в кормлении коров проявляется только через месяц, когда никто о нем уже не помнит. Латентность – неприятность, которая преследует всех КРС-ников.
За работой.
SN: Какие факторы содержания коров надо учитывать при разработке рациона?
В.А.: Корова должна иметь необходимый моцион – проходить в сутки минимум 2,5-3 км. Существуют две системы содержания – привязное и беспривязное. Многие полагают, что раз беспривязное содержание, значит, моциона корове достаточно. Но это далеко не всегда так. Если моциона недостаточно, мы это учитываем – идут другие группы витаминов, а также препараты, предназначенные для вывода из организма кетоновых тел, накоплению которых способствует гиподинамия. Это приводит, наряду с дефицитом обменной энергии после отела и на раздое или избыточном кормлении на спаде лактации и сухостое, к развитию одной из опаснейших и наиболее распространенных болезней КРС – кетоза. Им в той или иной степени могут поражаться до 60-70% поголовья. А ведь если корова чем-то заболевает, она резко теряет свою продуктивность. Получающиеся в итоге финансовые потери хозяйства усугубляются издержками на лечение и изменение рациона кормления животного.
В хозяйстве обязательно должны иметься весы, чтобы следить за весом коровы. Есть очень жесткое требование, согласно которому корова массой 550 кг за два месяца после отела не должна потерять больше 20 кг.
Персоналу следует внимательно смотреть за тем, чтобы у коровы была прямая спина. Если с передними или задними ногами что-то не так, то она искривляется, и такую корову нужно сразу изолировать. А у нас даже не могут нарисовать ровную линию на стене и поставить человека, чтобы он следил за прямотой спины животных.
Также нельзя сбрасывать со счетов и то, что коровы – очень стрессовые животные, и требуют осторожного обращения. Если рядом со стадом проедет трактор и, как это обычно бывает, из-за некачественной солярки издаст громкий звук выхлопа, каждая корова разом может потерять до двух литров молока. А наши руководители нанимают скотниками молдаван, которые бьют отдыхающих животных тяпками, чтобы они не мешали им убирать навоз. А потом компьютер выдает, что она четыре литра молока недодала. Ведь самое эффективное производство молока у коровы происходит тогда, когда она отдыхает или занимается жвачкой в спокойном состоянии. Мы можем хоть золотом коров накормить, но если оптимальные условия содержания скота не соблюдаются, все усилия будут тщетны.
У животных должен быть строгий распорядок дня, завязанный главным образом на доении. Недавно была мода доить коров по три раза на дню независимо от стадии лактации и уровня надоев. Это дикое нарушение и насилие не только над коровой, но и над доярками. Ведь первая дойка происходит в 5 утра, вторая – в час дня (когда с коровы сдаивают чуть ли не вместе с кровью несчастные 800 грамм молока) и третья – чуть ли не в полночь. Принятый распорядок доения надо соблюдать очень жестко. Корова не замечает разницы в 10 минут, полчаса – уже замечает, час – это трагедия, а два – уже катастрофа. Поэтому в нормальных хозяйствах всю жизнь за неделю до перевода на летнее время ежедневно сдвигали график на 10 минут, чтобы переход не стал стрессом для коров.
Распорядок доения вытекает из общего распорядка дня коровы. За день она 10-12 раз подходит к кормушке, полчаса уходит на разовую жвачку. То есть мы имеем 6 часов на еду, 8-9 часов животное занимается жвачкой, и 8 часов оно обязано спать. Получается, что на дойку остается всего два часа. А ведь даже самом модернизированном комплексе дойка длится в лучшем случае 40-45 минут. И как только корову начинают доить три раза, это неминуемо сокращает либо время жвачки, либо время отдыха. Биологические часы сбиваются, и каждый раз мы теряем два-три литра молока.
В общем, рекомендуемые нами условия содержания нацелены на то, чтобы и без того находящаяся на пределе физиологических возможностей корова чувствовала себя более-менее нормально и безболезненно реализовала бы заложенный в ней генетический потенциал.
Поднять продуктивность можно и с помощью простых организационных мероприятий: открыть окна и дать коровам свет – это уже литраж. Приезжающие из-за рубежа консультанты прорубают окна и получают свои денежки. Даже если мы корову правильно накормили, нехватка кислорода затрудняет естественные окислительные процессы при производстве молока.
Улучшить показатели можно, просто наладив очистку воды от железа. Кстати, в зависимости от породы корове на литр произведенного молока требуется от трех до четырех литров воды. Надо ставить счетчик воды и внимательно этот вопрос отслеживать. Потому что при нарушении водно-солевого баланса сразу же возникают проблемы с калием. Его содержание в наших кормах иногда превышает норму в 5-12 раз, потому что агрономы пользуются самыми дешевыми калийными удобрениями.
SN: А какие требования к кормлению вытекают из особенностей рубцового пищеварения?
В.А.: Желательно, чтобы коровы были постоянно на одном и том же рационе, в котором должны присутствовать одни и те же корма. Это связано с тем, что в рубце у коровы живут колонии тех или иных бактерий. Эти бактерии обслуживают те корма, которые обычно поступают. Если же мы что-то меняем в рационе, то меняется и микрофлора. Живущие в рубце колонии погибают, а на развитие новых требуется время. Какие-то бактерии растут 6-8 суток, какие-то – 14, а некоторые еще дольше. Это сложный процесс. Любое изменение в кормлении – это кормовой стресс, который грозит падением продуктивности и ухудшением самочувствия животного. Поэтому чем мягче это происходит, тем лучше и безболезненней для него.
Очень осторожными надо быть даже при смене одной силосной ямы на другую. В идеале силосную яму вместимостью 5-10 тысяч тонн желательно заложить хотя бы за 3-4 дня, максимум за неделю. А когда ее укладывают за месяц, в начале мы имеем одно качество сырья, в конце – другое. И корова опять испытывает стресс.
Далее. Ценная для птиц и свиней необработанная соя для коров особой питательности не имеет, поскольку разрушается в агрессивной среде рубца. Как и любой белок, соя, конечно, дает молокогонный эффект, но лизин и большинство других важных компонентов будут потеряны. Наша задача – с минимальными потерями провести питательные вещества через рубец в тонкий отдел кишечника для более полного насыщения крови. Применяемые нами защищенные белки «Белкофф», частично, правда, тоже разрушаясь, «проскакивают» транзитом через рубец.
Самое обидное, что эта технология была разработана еще в 60-70-х в Советском Союзе, а нашим производителям пришлось ее покупать у американцев.
Наилучшим образом для кормления КРС подходят корнеплоды – морковь, свекла (лучше полусахарная). Они очень физиологичны. И не надо никакой патоки. А сейчас в связи с тем, что сельхозпроизводители не получают дотаций, они предпочитают сеять и продавать зерно. В итоге корова корнеплодов сейчас фактически не получает.
SN: Как происходит ваша работа с хозяйством-клиентом?
В.А.: Процесс идет так: если у хозяйства есть проблемы - они к нам обращаются. Если находим с клиентом точки соприкосновения, мы определяем дальнейшие задачи. Смотрим поголовье, ищем патологии, берем кровь на анализ. Потом мы анализируем все корма, по результатам чего и балансируем рацион. Делаем клиенту предложение, представляющее наиболее выгодный путь решения его проблем. Мы работаем только под конкретного потребителя. Сейчас так мало кто работает, все просто производят добавки для продажи на рынке. Существующий ГОСТ содержит 20 стандартных рецептов кормовых добавок. Проблемы пытаются решить с помощью подбора готовой добавки. Но это тупиковый путь, который может дать лишь кратковременный эффект, но в долгосрочной перспективе добиться улучшения с помощью готовой добавки тяжело.
SN: Сколько времени уходит на разработку рациона?
В.А.: В среднем три недели. Это зависит от скорости протекания переговоров. Если удается договориться сразу, то уже на следующий день мы привозим ветеринару пробирки для забора крови. Ведь в целях удешевления используются вакуумные пробирки, никто не понимает, что животному больно, а стресс снизит надои.
SN: Все анализы вы проводите самостоятельно?
В.А.: Да, это ответственное дело мы никому не доверяем. А главное, что мы заказываем анализы по 38-47 показателям. Для сравнения: типовой анализ крови животного, скажем, в любом регионе включает всего 5-8 показателей. На большее их лаборатории, к сожалению, иногда неспособны.
SN: Сколько образцов крови нужно получить для объективного видения состояния стада?
В.А.: Надо обследовать минимум 5-10 % от поголовья животных. Но поскольку денег на это у хозяйства обычно нет, мы лишь затыкаем бреши. Как правило, самая проблемная – группа до 20 дней после отела и группа раздоя (до 100-120 дней от отела). Достаточно 25 проб с тысячного стада. Мы стараемся взять пробы у представителей разных групп – в фазах сухостоя, отела, предзапуска и на пике лактации.
SN: Насколько дорого ваши анализы обходятся хозяйствам?
В.А.: Это до двух тысяч рублей на голову – по нынешним меркам совсем недорого. Обычно за анализы с хозяев требуют поистине сумасшедшие деньги. Ну а те обычно предпочитают потратить их на корма. В итоге мы получаем неправильное кормление, и, как следствие, выбраковку и финансовые потери.
SN: Сколько времени вы работаете над одним проектом?
В.А.: Обычно мы ведем хозяйство от трех до пяти лет. За это время персонал обучается правильному кормлению скота. Кто-то уходит в свободное плавание, кто-то нет. Бывает, что мы какое-то время ведем хозяйство, выходим на отличные показатели, даже выше того, что обещали. А потом вдруг хозяева урезают бюджет, или, не желая больше вкладываться в молочное животноводство, вообще продают ферму. В определенный момент они понимают, что коровы им много денег не принесут, поэтому начинают избавляться от активов. И это сельхозпредприятие продолжает перепродаваться, пока не найдет реального хозяина, что называется, от земли, или стадо вырезается.
SN: Какие самые сложные случаи вам встретились за 12 лет работы?
В.А.: В 2004-2005 гг. мы взяли две небольшие фермы постройки еще 30-50 х гг. по 150 с лишним голов. Одна ферма давала 3100 литров в год, другая - 3400 литров в год. Наш эксперимент длился три с половиной года. За это время мы с первой фермой вышли на уровень 7000 литров в год, у второй надои выросли до 7500 литров. Это произошло при более-менее нормальном кормлении, хотя основные корма в них по-прежнему оставались неважными. Помню, люди на этих двух предприятиях нам очень радовались. Также мы брали хозяйство, где 700 голов хотели уже под нож пустить, потому что надой на фуражную корову составлял всего два литра – это 1400 литров молока в день на все поголовье! Все от этого хозяйства тогда отказались. Там были лактирующие коровы весом 430 кг – это нонсенс. Под нашим руководством животных откармливали, и они постепенно набрали здоровую массу и более-менее удобоваримую продуктивность.
SN: Легко ли убедить клиента в своей правоте?
В.А.: Мы никому никогда не навязываемся, просто предлагаем свои методы, возможности и ресурсы. На местах люди сидят грамотные, поэтому мы учитываем их пожелания и поправки. Однако в этом случае они и ответственность на определенном участке берут на себя.
SN: Как в кормовом консалтинге обстоит дело с конкуренцией?
В.А.: Слово «конкуренция» здесь не совсем подходит. Каждый хозяин выбирает то, что он хочет, потому что в этом деле слишком много нюансов и условий. Мы ни с кем не спорим, у каждого своя точка зрения. Она зависит от того, кто чему учился, и чего он хочет достичь. Кто-то просто зарабатывает на продаже готовых продуктов, обещая животноводам золотые горы.
В свое время мы участвовали в тендерах. С нашим клиентом в Ленобласти до сих пор каждый год работаем через тендер. Но на данный момент такого же спектра услуг предложить никто не может. Мы выигрывали тендеры, в которых было по четыре участника, каждому из которых на два месяца доверялось по 700 коров. И буквально через месяц эксперимент прерывался, потому что результат был очевиден. Грамотные директора сельхозпредприятий обычно стремятся прописать в договоре на предоставление услуг кормового консультирования финансовую ответственность консультанта в случае нанесения убытков. Поэтому многие фирмы просто разворачиваются и уезжают. Проект «Зеленая долина», который мы сейчас ведем, находится на контроле у Правительства Белгородской области. Нами четко оговаривается, к какому сроку какие показатели мы должны иметь.
SN: Кто ваши клиенты сейчас?
В.А.: На сегодняшний день у нас только два проекта с применениям нашей добавки – уже упомянутый белгородский комплекс «Зеленая долина», и еще одно хозяйство в Ленобласти . Остальные мы консультируем по вопросам кормления и содержания.
За эти годы мы успели поработать со многими хозяйствами. Некоторые из них даже обижаются, что у нас на них больше не хватает времени и мощностей. Однако я считаю, что уделять хозяйству пять минут в день – это не работа. В хозяйства, с которыми мы работаем, мы выезжаем минимум раз месяц.
Вообще мы больше четырех предприятий никогда не берем. Да и производство у нас ограничено – мощность составляет всего 150 тонн в месяц. Из-за сложности производства мы можем выпускать максимум 8 тонн БВМД в день.
SN: Каковы планы вашей компании по дальнейшему развитию?
В.А.: В ближайшем будущем мы продолжим заниматься нашими текущими проектами. Расширяться пока не планируем, потому что это непросто.
SN: Владимир Васильевич, расскажите немного о вашей компании.
В.А.: Нашей фирме 12 лет. Она небольшая: 4 человека составляют наш научный коллектив, и еще 6 человек работает на производстве. Каждый наш сотрудник имеет по 2-3 специальности. Мы создавались как научно-производственное предприятие по работе с КРС, в том числе импортным. Когда завоз, из-за карантина, не состоялся, мы начали работать с проблемными хозяйствами, имевшими животных с низкой продуктивностью. После кризиса 1998 года нужно было поднимать сельское хозяйство. Для этой цели была разработана программа завоза импортного скота. Департамент АПК Белгородской области сделал нам интересное предложение – создать на научной базе специальную структуру, чтобы, используя научно обоснованные методы, содержать и кормить импортный скот. Почему только импортный? Отечественный скот мы на тот момент кормить уже более-менее умели. Тем более что задачи получать 10 тысяч литров молока от коровы тогда не стояло, 6-7 тысяч были шикарным показателем. А вот встреча с привозными коровами стала для наших животноводов настоящим испытанием. Наш главный консультант по кормлению, академик РАЕН, доктор наук Олег Евгеньевич Привало, предложил расширить спектр решаемых задач, и мы занялись производством кормовых добавок для нужд своего дела.
SN: С какими сложностями вам довелось тогда столкнуться?
В.А.: Вначале нам было очень сложно. Все время приходилось убеждать потребителя, что ему это действительно нужно, и что это работает. Тот период был очень непрост в экономическом плане: цены на мясо были низкими, цены на молоко – еще ниже. Коров в хозяйствах, с которыми мы сотрудничали, держали фактически только ради того, чтобы получать телят и заниматься мясным откормом (сейчас, кстати, обратная ситуация). Хотя в мясо надо вкладывать полтора года, отдача от него гораздо больше. А молоко на тот момент стоило иногда 5-7 рублей при стоимости кормления иной раз под 8 рублей. Причем кому-то производство молока дотировалось, а кому-то нет. Мы обслуживали большие откормочные комплексы (3 из 8 когда-то крупнейших откормочных предприятий Белгородской области), а параллельно занялись молочной сферой. Нам неохотно платили, свою правоту надо было доказывать: поднимать продуктивность и качество, снижать конверсию корма, чтобы наши услуги окупались. В начале нулевых этот процесс шел очень сложно, фактически этим никто не занимался. Импортного скота в области практически не было. Первую партию (всего 800 голов) завезли где-то на рубеже 2000-2001 гг., потом импорт прекратили. Массовый завоз скота начался в 2004-2005-м, когда, наконец, сняли ограничения на ввоз, и мы взяли в обслуживание голландское поголовье и еще одно немецкое. Сейчас мы работаем с тремя поголовьями. Одно завезено из Европы, другое – из США, третье – «наши» голштинофризы, для них последние несколько лет десять берут только импортное семя, улучшают породу. Ведь своя генетика у нас действительно упущена, потому что еще в начале нулевых тяжело было закупать дорогое семя, задачи по улучшению породы тогда не стояло, да и средств на это не было. Доходило до того, что животных елками кормили! У нас было хозяйство, которое после Нового года принимало елки и делало из них кормовую муку. С кормами тогда действительно была напряженка.
SN: Завезенные коровы оправдали возложенные на них надежды?
В.А.: Несмотря на большие объемы импорта, большая часть привезенных животных тогда выбыла. Ведь первое время с ними попросту не умели работать. Думали, что если завезем импортный скот, молоко рекой польется. А в 2009 году сели и подсчитали, что порядка 75% завезенных коров не пережили 1-2 лактации, не достигнув планируемой продуктивности. Ведь импорт скота подразумевает массу нюансов. Например, 95% завезенного скота принадлежало к молочной голштино-фризской породе. Она к нам завозилась еще в шестидесятых, после чего адаптировалась-районировалась целых 25 лет. Необходимый период адаптации скота составляет четыре поколения. Животные должны привыкнуть к окружающей среде, к другому набору бактерий, адаптироваться к болезням. В ЕС они одни, у нас – другие. Соответственно, там коров прививают от одного, здесь от другого, поэтому порой происходят нестыковки. Уже привитый скот из Европы и США у нас допрививают, в итоге иной раз наши коровы получают такие заболевания, что ветеринары только разводят руками.
SN: А какие породы КРС наши скотоводы предпочитают завозить сейчас?
В.А.: В основном сейчас к нам завозится та же голштинская порода. Не случайно в мире этой породы самая большая популяция. Помимо того, что она наиболее распространенная молоконосная, наши специалисты с ней уже более-менее научились работать. Остальные же породы (симменталы, лимузины, чистые фризы) составляют не более 5% отечественного поголовья.
SN: Какова специфика отрасли молочного скотоводства с точки зрения кормленца?
В.А.: Естественная молокоотдача коровы – 3,5-4 тысячи литров молока в год. Все, что превышает этот порог – это уже насилие над животным. Поэтому коровы постоянно находятся в стрессе. Ни на одной российской ферме не найдется ни одной полностью здоровой коровы. Весь наш скот в той или иной степени поражен различными недугами: кетоз, ацидоз, мастит, 30% имеют проблемы с конечностями. Наша задача – сделать так, чтобы этот стресс корова пережила более-менее легко. Для этого нужно наладить метаболизм, т.е. обмен веществ, обеспечить комфорт и правильный уход за ней, соответствующий режим содержания и ветеринарного обслуживания. Результатом этого являются отличные показатели и относительно здоровый скот, а также благодарность персонала, потому что в 95% случаев зарплаты персонала привязаны к надоям, привесам, качеству молока или уровню воспроизводства .
SN: Какие российские реалии вам приходится учитывать в работе?
В.А.: Если мы берем не покупной, а свой скот, в теленке все закладывается в первые 10 дней его жизни. На этот период существуют очень важные классические рекомендации, которые, к сожалению, сейчас редко соблюдаются. Это приводит к тому, даже при шикарнейшей генетике приходится потом ломать голову над тем, почему первотелка не дала положенные 30-40 литров молока, а так и осталась на 15. Сейчас принято забирать теленка от матери на общий двор, кормить его сборным молозивом, потому что свое зачастую маститное, а потом мы еще чего-то хотим достичь. Кроме того, в России, Украине, Белоруссии, а также в Восточной Европе в производственном процессе повышения и поддержания продуктивности всегда присутствует человеческий фактор. Например, в Европе он составляет всего 5-7%, а в США и в Израиле он практически равен нулю. Ведь обе эти страны активно развивают свое молочное скотоводство лишь последние 15-20 лет, и их технология отработана так, что на каждом участке люди четко выполняют свои задачи «от А до Я». В российском же молокопроизводстве человеческий фактор занимает до 30% «успеха». Во-первых, у нас нет необходимого количества специалистов достаточной квалификации, зато в силу особенностей нашего учетно-финансового делопроизводства в хозяйствах до безобразия много управленческого персонала. На одного скотника приходится (немного утрирую) по 17 экономистов и 24 бухгалтера, которые содержатся на том, что в конечном итоге произведут зоотехник, ветеринар, скотник с дояркой. Сельское хозяйство не требует такого количества административного «народа».
У нас очень мало квалифицированных доярок: молодые в профессию идут неохотно, а пожилые уже не в состоянии соответствовать новым требованиям. Доярка даже при наличии самого современного оборудования должна ухаживать за выменем коровы. А это означает, что каждой корове надо уделить 20-30 секунд. Допустим, она их не уделила, не сделала подготовку перед доением, не обработала вымя после доения. Отсюда мастит, воспаленные протоки, убытки, болезни. Генетически корова должна дать 30 литров молока в день, но как только она заболела – надои, естественно, снижаются. Даже изменение атмосферного давления на 5-7 делений для высокопродуктивной коровы – уже стресс, из-за которого она уже может потерять до 4 литров молока, какими идеальными бы не были все остальные условия. А болезнь коровы – это уже дополнительные затраты на ветпрепараты, это другая соматика в молоке, что означает резкий сброс цены на сырье на молкомбинате. И вот мы уже имеем целый букет проблем из-за того, что корове не уделили 20 секунд. А следить за персоналом никто не в состоянии. Директора ночью выходят на работу, выгоняют одних, нанимают других… Между тем люди, которые могли выдерживать нагрузки этого специфического труда, уже в возрасте. Тем дояркам, которые всегда работали качественно и за дело болели, сейчас по 50-70 лет. Они физически не могут потянуть такую работу, тем более – с новыми коровами.
SN: Многие видят причину кадровых проблем АПК в низкой оплате сельхозтруда и отсутствии развитой инфраструктуры на селе. Вы согласны?
В.А.: В сельском хозяйстве у хороших специалистов хорошие зарплаты. Проблема именно в недостатке специалистов. Например, в одной из ветеринарных академий из выпуска прошлого года (а это около 240 человек), в сельское хозяйство пошли «добровольно» только двое. Остальные предпочли лечить кошечек и собачек. Чисто, спокойно, не привязано к конкретной ферме. Ветеринарным врачам с достаточной квалификацией на комплексах с двумя тысячами голов сейчас готовы платить до 100 тысяч рублей. Но готовых к этому ветеринаров практически нет, а те, кто готов, уже заняты на местах.
А вот насчет инфраструктуры согласен. В советские времена что было хорошо? Прежде чем что-то создавать, сперва создавали инфраструктуру. Первый вопрос, который нужно было решить – жилье, к нему – садик и магазин кооперации. И хотя распределение тогда было не всегда добровольным, ехали все равно с удовольствием. Допустим, приезжает молодой специалист с женой – а у него уже 2-3-комнатная квартира, сад, огород, работа, нормальная стартовая зарплата. 15 лет отработаешь – квартира твоя. Мечта. Я работаю с такими хозяйствами, где это советское жилье до сих пор стоит, и все довольны. Инфраструктура – действительно самое главное. Деньги сами по себе ничего не решат – человек за такую же зарплату пойдет, как уже говорилось, кошек с собаками лечить, да просто заниматься другим делом и жить с комфортом в городе. Ни в одном хозяйстве своего жилья фактически не осталось. Кто-то из руководителей сельхозпредприятий идет персоналу навстречу и полностью либо частично оплачивает снимаемое для них жилье. Но все равно у работников нет уверенности в завтрашнем дне. Руководитель всегда может смениться, а новый - урежет бюджет и перестанет субсидировать наемное жилье.
SN: Итак, из чего же строится рацион коровы?
В.А.: Если отбросить все нюансы, первое, что мы должны дать корове, - это белок, который обеспечивает рост клеток. Второе – углеводы, которые подразделяются на три вида: грубые (клетчатка), водорастворимые сахара, и легкоферментируемые (крахмал и иже с ним). Третий основной элемент – жиры. Все это надо связать с энергией и «насытить» данными компонентами сухое вещество.
У нас кормление разрабатывается для животного определенной породы, определенного возраста, определенной продуктивности и определенного веса. Единственная константа – сколько килограмм сухого вещества корова должна съесть в сутки. Эту массу сухого вещества мы насыщаем энергией, питательными веществами (белки, жиры, углеводы), макроэлементами (кальций, фосфор, магний, натрий, калий, сера), микроэлементами (цинк, марганец, кобальт, медь, селен, йод (два последних элемента в кормах фактически отсутствуют), аминокислотами (лизин, метионин, триптофан) и, наконец, витаминами.
При разработке рационов мы отталкиваемся от основных кормов, которые есть в хозяйстве. В подавляющем большинстве случаев они свои. Кормовую базу хозяйств составляют травяной силос (сенаж), кукурузный силос. К ним добавляется сено, иногда – солома. Их качество зависит от того, как агрономы сумели их вырастить и заготовить, и определяется тем, в какой стадии вегетации их собрали, то есть больше белка или клетчатки смогли получить. Также немаловажно содержание в них сахаров. Дальше мы уже концентратами добираем то, что требуется корове по рациону. Смотрим, чего нет, как правило, добираем энергию, белок и жир. Но вот содержание клетчатки концентратами не урегулируешь – она должна быть в основных кормах. Например, в качестве дополнительной клетчатки можно вводить в рацион сухой жом.
Что же касается содержания жиров в кормах, финны и американцы, например, жир в кормах вообще не учитывают. Но они не правы, ведь это тоже показатели обменной энергии. Жира в основных кормах должно быть не меньше половины от того, что мы потом компенсируем с помощью кормовых добавок.
Всего же мы балансируем рацион по 29 показателям. В наших расчетах все показатели находятся в так называемых дельточках, привязаны и к энергии, и к сухому веществу.
SN: Удовлетворены ли вы качеством заготовки в России основных кормов?
В.А.: В 80% случаев качество основных кормов является ненадлежащим. В нашей стране с этим действительно много проблем: меняющиеся погодные условия, недостаток финансирования, персонала и техники в нужный момент, нарушение норм закладки корма по срокам. Ведь его нужно не только правильно собрать, но и правильно заскладировать, правильно сохранить, и потом правильно раздавать.
Сено должно присутствовать в рационе коровы в объеме до 1 кг на 100 кг живой массы. При этом я знаю хозяйства, в которых всего килограмм приходится на голову, потому что заготовить его данному хозяйству дорого и проблематично. Корове нужен и качественный сенаж, богатый клетчаткой, но его давно никто не может правильно сделать: существует проблема со сроками, потому что его надо порой убирать в другое время и правильно подвяливать. Кроме того, наши кормопроизводители не могут обеспечить правильную логистику основных кормов из-за проблемы с техникой.
Большую проблему представляет наблюдающийся сейчас в АПК дефицит по-настоящему квалифицированных, опытных агрономов. Конкретный пример – засуха, один и тот же район. Два хозяйства рядом – у них один и тот же чернозем. Только в одном ячменя получили 13 центнеров с га, а в другом – 36. Во втором случае агрономом работал 72-летний дедушка. Его спросили, как ему удалось добиться такой урожайности при засухе. Оказалось, что, заметив нетипичные погодные явления зимой, он посмотрел свою тетрадь наблюдений. И нашел похожую погодную ситуацию в начале семидесятых, а следующим летом тогда была сумасшедшая засуха. Поэтому он посадил зерно поглубже, выбрал другой сорт, устойчивый к засухе. А в первом хозяйстве агрономом был 25-летний парнишка. Он рассчитал все на компьютере, выиграл тендер, купил семена подешевле, и получил за это премию.
Заготовка основных кормов – довольно сложный процесс. С хозяйствами, где это хорошо организовано, работать значительно легче и приятней. Но таких предприятий очень мало. У нас была всего пара хозяйств, которые имели отличные корма первого класса, то есть материальные средства и технические возможности для их заготовки. Между тем недостаточное качество основных кормов обычно приводит к перерасходу концентрированных кормов, т.е. удорожанию рациона кормления.
SN: В последнее время многие говорят о том, что российские коровы перекормлены концентратами. Насколько справедлива такая точка зрения?
В.А.: Перекорму скота концентрированными кормами способствовал позапрошлогодний неурожай, когда по объективным причинам не хватало объемистых кормов. Переизбыток концентратов наносит корове тяжелый белковый удар, приводя к развитию ацидоза и проблемам с печенью. Абсолютно неэффективно такое кормление и с экономической точки зрения, если мы рассчитываем содержать корову несколько лактаций. Все зависит от поставленных задач, которые согласовываются с собственником сельхозпредприятия, и от того, как быстро он хочет получить отдачу.
Все забывают, что корова на пик своего развития выходит на шестую-седьмую лактацию. Именно тогда она дает максимальный объем молока. Так вот если мы хотим, чтобы корова жила хотя бы 4-5 лактаций, надо строго следить за содержанием концентратов в общем количестве сухого вещества. Даже на пике лактации оно должно быть ограничено максимум 45%. Только после отела допускается соотношение 50 на 50, потому что в первые недели корова очень слабая, и не в состоянии съесть много объемистого корма. Если на пике лактации она способна съесть его и 30, и 40 кг, то тут она может и до 15 не дотянуть. В данном случае можно и нужно повысить белковую составляющую, ведь животное отдало все свои ресурсы теленку. Если мы корову в этот момент не поддержим, то нас ждут потом проблемы. Поэтому иногда в структуре рациона по энергии для таких коров количество концентрированных кормов может доходить и до 70%.
SN: Консультирование хозяйств вы сопровождаете производством собственных кормовых добавок. Это премиксы?
В.А.: Премиксы оправдывают себя на низкопродуктивном поголовье или в хозяйствах с современными кормоцехами с высоким уровнем смешивания. А поскольку мы хотим обеспечить большие надои и сохранить корову в определенном статусе, мы балансируем рацион очень четко. Поэтому в своем цехе мы производим белково-витаминно-минеральные добавки. Это позволяет нам регулировать белок, витамины, макро- и микроэлементы, аминокислоты. Кроме того, в соответствии с последними научными веяниями в кормлении КРС мы защищаем питательные вещества (белки, аминокислоты, жиры, витамины) от распада в рубце коровы, а также, при необходимости, вводим антиоксиданты, вкусовые ингредиенты, кормовые антибиотики для телят и другие препараты.
В идеале в арсенале зоотехника по кормлению должны быть типы рациона для разных групп коров: за 2-3 недели до отела, для новотельных до 21 дня после отела, для раздоя до 100-120 дней после отела, от 100 до 200 дней после отела, от 200 до 300 дней после отела, т.е. предзапуск, для сухостойных коров, для нетелей, для телят после 60 дней с последующим увеличением, для телят до 60 дней. Мы в состоянии балансировать рационы и производить БВМД для всех групп животных.
SN: На каком оборудовании производите свои добавки?
В.А.: Сейчас оборудование у нас днепропетровское. На момент покупки оно привлекло нас доступной ценой, но в скором времени мы планируем его поменять. Мы хотим обзавестись двумя смесителями. К сожалению, наши производители заломили слишком высокие цены. Если два года назад нужный нам агрегат стоил 600 тысяч рублей, то сейчас за него просят почти вдвое больше.
SN: Где вы закупаете сырье для производства?
В.А.: Сейчас мы применяем витамины швейцарского производства. Обычно мы предпочитаем французские, которые содержат бета-каротин, но в начале года у их поставщиков на границе возникли проблемы с таможней. Когда же мы вернулись к BASF-овским витаминам, они тоже встали на границе. Нас выручили партнеры, у которых были запасы швейцарских витаминов. А когда их не было, я предпочитал остановить производство, чем рисковать здоровьем коров, применяя некачественные витамины.
Что касается аминокислот, мы отдаем предпочтение натуральным, которые делаются из бобовых культур. Стараемся покупать индонезийские или американские. Никогда не соглашаемся китайские и корейские. У нас очень строгий технолог, который, если ему что-то не нравится, просто разворачивает машины…
Препараты на сегодняшний день применяем австрийские или голландские, но не для всего поголовья, а только для тех животных, которым они необходимы.
Жмых и шрот у нас свои, белгородские, равно как и натуральные кормовые дрожжи.
Очень хорошие результаты нам дает применение «Белкофф».
SN: Сейчас модно разрабатывать рационы кормления с помощью специальных компьютерных программ. А какой программой пользуетесь вы?
В.А.: Никакой. Мы составляем их сами, потому что кормление в Центральном Черноземье одно, на Северо-Западе – другое, в Краснодарском крае – третье. Программа не сможет обеспечить необходимый уровень точности балансировки, поскольку не привязана к местности. К тому же она требует дополнительных затрат. Например, мои знакомые купили программу за 200 тысяч рублей, а потом еще 70 тысяч заплатили за ключ и обучение работе с ней. Но там не отражены все необходимые показатели. Мы свои таблицы создаем в самом обычном графическом формате – Excel. В них прописаны все существенные параметры – средний вес коров в секции, продуктивность, , обменная энергия сухого вещества, сырой и переваримый протеин и его распадаемость, жир, клетчатка, макро-микроэлементы, аминокислоты, каротин и витамины. Так сразу видны минусы и плюсы кормления животных.
Работа кормленца состоит в том, чтобы видеть малейшие изменения. Это кропотливая работа по каждодневной балансировке. Работа с КРС требует особой скрупулезности. Если на птицефабрике не положить хотя бы 5 грамм соевого шрота, через два дня на выходе мы не досчитаемся тонны мяса. Сбой в кормлении коров проявляется только через месяц, когда никто о нем уже не помнит. Латентность – неприятность, которая преследует всех КРС-ников.
За работой.
SN: Какие факторы содержания коров надо учитывать при разработке рациона?
В.А.: Корова должна иметь необходимый моцион – проходить в сутки минимум 2,5-3 км. Существуют две системы содержания – привязное и беспривязное. Многие полагают, что раз беспривязное содержание, значит, моциона корове достаточно. Но это далеко не всегда так. Если моциона недостаточно, мы это учитываем – идут другие группы витаминов, а также препараты, предназначенные для вывода из организма кетоновых тел, накоплению которых способствует гиподинамия. Это приводит, наряду с дефицитом обменной энергии после отела и на раздое или избыточном кормлении на спаде лактации и сухостое, к развитию одной из опаснейших и наиболее распространенных болезней КРС – кетоза. Им в той или иной степени могут поражаться до 60-70% поголовья. А ведь если корова чем-то заболевает, она резко теряет свою продуктивность. Получающиеся в итоге финансовые потери хозяйства усугубляются издержками на лечение и изменение рациона кормления животного.
В хозяйстве обязательно должны иметься весы, чтобы следить за весом коровы. Есть очень жесткое требование, согласно которому корова массой 550 кг за два месяца после отела не должна потерять больше 20 кг.
Персоналу следует внимательно смотреть за тем, чтобы у коровы была прямая спина. Если с передними или задними ногами что-то не так, то она искривляется, и такую корову нужно сразу изолировать. А у нас даже не могут нарисовать ровную линию на стене и поставить человека, чтобы он следил за прямотой спины животных.
Также нельзя сбрасывать со счетов и то, что коровы – очень стрессовые животные, и требуют осторожного обращения. Если рядом со стадом проедет трактор и, как это обычно бывает, из-за некачественной солярки издаст громкий звук выхлопа, каждая корова разом может потерять до двух литров молока. А наши руководители нанимают скотниками молдаван, которые бьют отдыхающих животных тяпками, чтобы они не мешали им убирать навоз. А потом компьютер выдает, что она четыре литра молока недодала. Ведь самое эффективное производство молока у коровы происходит тогда, когда она отдыхает или занимается жвачкой в спокойном состоянии. Мы можем хоть золотом коров накормить, но если оптимальные условия содержания скота не соблюдаются, все усилия будут тщетны.
У животных должен быть строгий распорядок дня, завязанный главным образом на доении. Недавно была мода доить коров по три раза на дню независимо от стадии лактации и уровня надоев. Это дикое нарушение и насилие не только над коровой, но и над доярками. Ведь первая дойка происходит в 5 утра, вторая – в час дня (когда с коровы сдаивают чуть ли не вместе с кровью несчастные 800 грамм молока) и третья – чуть ли не в полночь. Принятый распорядок доения надо соблюдать очень жестко. Корова не замечает разницы в 10 минут, полчаса – уже замечает, час – это трагедия, а два – уже катастрофа. Поэтому в нормальных хозяйствах всю жизнь за неделю до перевода на летнее время ежедневно сдвигали график на 10 минут, чтобы переход не стал стрессом для коров.
Распорядок доения вытекает из общего распорядка дня коровы. За день она 10-12 раз подходит к кормушке, полчаса уходит на разовую жвачку. То есть мы имеем 6 часов на еду, 8-9 часов животное занимается жвачкой, и 8 часов оно обязано спать. Получается, что на дойку остается всего два часа. А ведь даже самом модернизированном комплексе дойка длится в лучшем случае 40-45 минут. И как только корову начинают доить три раза, это неминуемо сокращает либо время жвачки, либо время отдыха. Биологические часы сбиваются, и каждый раз мы теряем два-три литра молока.
В общем, рекомендуемые нами условия содержания нацелены на то, чтобы и без того находящаяся на пределе физиологических возможностей корова чувствовала себя более-менее нормально и безболезненно реализовала бы заложенный в ней генетический потенциал.
Поднять продуктивность можно и с помощью простых организационных мероприятий: открыть окна и дать коровам свет – это уже литраж. Приезжающие из-за рубежа консультанты прорубают окна и получают свои денежки. Даже если мы корову правильно накормили, нехватка кислорода затрудняет естественные окислительные процессы при производстве молока.
Улучшить показатели можно, просто наладив очистку воды от железа. Кстати, в зависимости от породы корове на литр произведенного молока требуется от трех до четырех литров воды. Надо ставить счетчик воды и внимательно этот вопрос отслеживать. Потому что при нарушении водно-солевого баланса сразу же возникают проблемы с калием. Его содержание в наших кормах иногда превышает норму в 5-12 раз, потому что агрономы пользуются самыми дешевыми калийными удобрениями.
SN: А какие требования к кормлению вытекают из особенностей рубцового пищеварения?
В.А.: Желательно, чтобы коровы были постоянно на одном и том же рационе, в котором должны присутствовать одни и те же корма. Это связано с тем, что в рубце у коровы живут колонии тех или иных бактерий. Эти бактерии обслуживают те корма, которые обычно поступают. Если же мы что-то меняем в рационе, то меняется и микрофлора. Живущие в рубце колонии погибают, а на развитие новых требуется время. Какие-то бактерии растут 6-8 суток, какие-то – 14, а некоторые еще дольше. Это сложный процесс. Любое изменение в кормлении – это кормовой стресс, который грозит падением продуктивности и ухудшением самочувствия животного. Поэтому чем мягче это происходит, тем лучше и безболезненней для него.
Очень осторожными надо быть даже при смене одной силосной ямы на другую. В идеале силосную яму вместимостью 5-10 тысяч тонн желательно заложить хотя бы за 3-4 дня, максимум за неделю. А когда ее укладывают за месяц, в начале мы имеем одно качество сырья, в конце – другое. И корова опять испытывает стресс.
Далее. Ценная для птиц и свиней необработанная соя для коров особой питательности не имеет, поскольку разрушается в агрессивной среде рубца. Как и любой белок, соя, конечно, дает молокогонный эффект, но лизин и большинство других важных компонентов будут потеряны. Наша задача – с минимальными потерями провести питательные вещества через рубец в тонкий отдел кишечника для более полного насыщения крови. Применяемые нами защищенные белки «Белкофф», частично, правда, тоже разрушаясь, «проскакивают» транзитом через рубец.
Самое обидное, что эта технология была разработана еще в 60-70-х в Советском Союзе, а нашим производителям пришлось ее покупать у американцев.
Наилучшим образом для кормления КРС подходят корнеплоды – морковь, свекла (лучше полусахарная). Они очень физиологичны. И не надо никакой патоки. А сейчас в связи с тем, что сельхозпроизводители не получают дотаций, они предпочитают сеять и продавать зерно. В итоге корова корнеплодов сейчас фактически не получает.
SN: Как происходит ваша работа с хозяйством-клиентом?
В.А.: Процесс идет так: если у хозяйства есть проблемы - они к нам обращаются. Если находим с клиентом точки соприкосновения, мы определяем дальнейшие задачи. Смотрим поголовье, ищем патологии, берем кровь на анализ. Потом мы анализируем все корма, по результатам чего и балансируем рацион. Делаем клиенту предложение, представляющее наиболее выгодный путь решения его проблем. Мы работаем только под конкретного потребителя. Сейчас так мало кто работает, все просто производят добавки для продажи на рынке. Существующий ГОСТ содержит 20 стандартных рецептов кормовых добавок. Проблемы пытаются решить с помощью подбора готовой добавки. Но это тупиковый путь, который может дать лишь кратковременный эффект, но в долгосрочной перспективе добиться улучшения с помощью готовой добавки тяжело.
SN: Сколько времени уходит на разработку рациона?
В.А.: В среднем три недели. Это зависит от скорости протекания переговоров. Если удается договориться сразу, то уже на следующий день мы привозим ветеринару пробирки для забора крови. Ведь в целях удешевления используются вакуумные пробирки, никто не понимает, что животному больно, а стресс снизит надои.
SN: Все анализы вы проводите самостоятельно?
В.А.: Да, это ответственное дело мы никому не доверяем. А главное, что мы заказываем анализы по 38-47 показателям. Для сравнения: типовой анализ крови животного, скажем, в любом регионе включает всего 5-8 показателей. На большее их лаборатории, к сожалению, иногда неспособны.
SN: Сколько образцов крови нужно получить для объективного видения состояния стада?
В.А.: Надо обследовать минимум 5-10 % от поголовья животных. Но поскольку денег на это у хозяйства обычно нет, мы лишь затыкаем бреши. Как правило, самая проблемная – группа до 20 дней после отела и группа раздоя (до 100-120 дней от отела). Достаточно 25 проб с тысячного стада. Мы стараемся взять пробы у представителей разных групп – в фазах сухостоя, отела, предзапуска и на пике лактации.
SN: Насколько дорого ваши анализы обходятся хозяйствам?
В.А.: Это до двух тысяч рублей на голову – по нынешним меркам совсем недорого. Обычно за анализы с хозяев требуют поистине сумасшедшие деньги. Ну а те обычно предпочитают потратить их на корма. В итоге мы получаем неправильное кормление, и, как следствие, выбраковку и финансовые потери.
SN: Сколько времени вы работаете над одним проектом?
В.А.: Обычно мы ведем хозяйство от трех до пяти лет. За это время персонал обучается правильному кормлению скота. Кто-то уходит в свободное плавание, кто-то нет. Бывает, что мы какое-то время ведем хозяйство, выходим на отличные показатели, даже выше того, что обещали. А потом вдруг хозяева урезают бюджет, или, не желая больше вкладываться в молочное животноводство, вообще продают ферму. В определенный момент они понимают, что коровы им много денег не принесут, поэтому начинают избавляться от активов. И это сельхозпредприятие продолжает перепродаваться, пока не найдет реального хозяина, что называется, от земли, или стадо вырезается.
SN: Какие самые сложные случаи вам встретились за 12 лет работы?
В.А.: В 2004-2005 гг. мы взяли две небольшие фермы постройки еще 30-50 х гг. по 150 с лишним голов. Одна ферма давала 3100 литров в год, другая - 3400 литров в год. Наш эксперимент длился три с половиной года. За это время мы с первой фермой вышли на уровень 7000 литров в год, у второй надои выросли до 7500 литров. Это произошло при более-менее нормальном кормлении, хотя основные корма в них по-прежнему оставались неважными. Помню, люди на этих двух предприятиях нам очень радовались. Также мы брали хозяйство, где 700 голов хотели уже под нож пустить, потому что надой на фуражную корову составлял всего два литра – это 1400 литров молока в день на все поголовье! Все от этого хозяйства тогда отказались. Там были лактирующие коровы весом 430 кг – это нонсенс. Под нашим руководством животных откармливали, и они постепенно набрали здоровую массу и более-менее удобоваримую продуктивность.
SN: Легко ли убедить клиента в своей правоте?
В.А.: Мы никому никогда не навязываемся, просто предлагаем свои методы, возможности и ресурсы. На местах люди сидят грамотные, поэтому мы учитываем их пожелания и поправки. Однако в этом случае они и ответственность на определенном участке берут на себя.
SN: Как в кормовом консалтинге обстоит дело с конкуренцией?
В.А.: Слово «конкуренция» здесь не совсем подходит. Каждый хозяин выбирает то, что он хочет, потому что в этом деле слишком много нюансов и условий. Мы ни с кем не спорим, у каждого своя точка зрения. Она зависит от того, кто чему учился, и чего он хочет достичь. Кто-то просто зарабатывает на продаже готовых продуктов, обещая животноводам золотые горы.
В свое время мы участвовали в тендерах. С нашим клиентом в Ленобласти до сих пор каждый год работаем через тендер. Но на данный момент такого же спектра услуг предложить никто не может. Мы выигрывали тендеры, в которых было по четыре участника, каждому из которых на два месяца доверялось по 700 коров. И буквально через месяц эксперимент прерывался, потому что результат был очевиден. Грамотные директора сельхозпредприятий обычно стремятся прописать в договоре на предоставление услуг кормового консультирования финансовую ответственность консультанта в случае нанесения убытков. Поэтому многие фирмы просто разворачиваются и уезжают. Проект «Зеленая долина», который мы сейчас ведем, находится на контроле у Правительства Белгородской области. Нами четко оговаривается, к какому сроку какие показатели мы должны иметь.
SN: Кто ваши клиенты сейчас?
В.А.: На сегодняшний день у нас только два проекта с применениям нашей добавки – уже упомянутый белгородский комплекс «Зеленая долина», и еще одно хозяйство в Ленобласти . Остальные мы консультируем по вопросам кормления и содержания.
За эти годы мы успели поработать со многими хозяйствами. Некоторые из них даже обижаются, что у нас на них больше не хватает времени и мощностей. Однако я считаю, что уделять хозяйству пять минут в день – это не работа. В хозяйства, с которыми мы работаем, мы выезжаем минимум раз месяц.
Вообще мы больше четырех предприятий никогда не берем. Да и производство у нас ограничено – мощность составляет всего 150 тонн в месяц. Из-за сложности производства мы можем выпускать максимум 8 тонн БВМД в день.
SN: Каковы планы вашей компании по дальнейшему развитию?
В.А.: В ближайшем будущем мы продолжим заниматься нашими текущими проектами. Расширяться пока не планируем, потому что это непросто.
