Вадим Ванеев: сельскому хозяйству России нужен эффективный лоббист

По линии федерального Минсельхоза необходимо начать активнее поддержать самые сильные аграрные проекты — тех, кто уже сам чего-то достиг. Делать ставку нужно на крупные агропромышленные комплексы. Говорю со всем уважением к нашим фермерам: фермер никогда не накормит Россию. Арифметика простая. Скажу о том, что я знаю досконально — о рынке мяса индейки. Какое стадо потянет фермер? Голов 50, от силы 100. При этом нужно понимать, что никакой автоматизации не будет в помине, кормление будет вестись вручную — причем, вряд ли какое-либо фермерское хозяйство, как наш комплекс, располагает 15-ю разновидностями кормов — в привязке к возрасту птицы, ее весу и так далее. Забивать птицу фермер будет скорей всего там же, где выращивает, ощипывать вручную. В формате фермерских хозяйств можно развивать различные бренды с приставками «эко» и «био». Возможно, кто-то из фермеров сумеет создать и продвинуть на рынке некий элитный продукт в микромасштабе. Но современный мир кормят крупные сельхозпредприятия. У «Евродона» на данный момент единовременно на площадках выращивается около 1 млн голов... Отвечая на вопрос о лоббировании: отрасли крайне нужен такой человек. Надеюсь, Ткачев сумеет стать таким же эффективным лоббистом сельскохозпроизводителей, как Мантуров в своей отрасли (Денис Мантуров, министр промышленности и торговли РФ — прим. ред.).

В нашей отрасли серьезно говорить об импортозамещении, думаю, можно будет лет через 15. Согласно данными минздрава РФ и РАМН, каждый россиянин должен потреблять около 85 кг мяса в год. Умножим эту цифру на количество граждан РФ - 146 млн человек. Получаем с учетом различных поправок при расчетах – 16,5 млн тонн. Сегодня в России производится около 11 млн тонн мяса. Нехватка — более 5 млн тонн. Чтобы лучше ощутить масштаб работ, которые предстоит выполнить для реализации этой задачи, приведу еще одну цифру. Проектные мощности индейководческих комплексов, которые мы возводим, составляют 140 тыс. тонн в год. Площадь одного птичника — 3000 кв. м. Таких птичников сейчас строится 222. Так вот, чтобы просто объехать их по кругу, нам придется проделать путь в 180 км.

Хотелось бы, конечно, заменить дорогой импорт, который мы используем, на отечественные аналоги подешевле — при условии сохранения качества. Но, к сожалению, отечественный производитель ничего не предлагает. Поэтому мы продолжаем закупать импортные пищевые добавки, средства ветеринарии, оборудование. Кстати, я не перестаю удивляться: почему никто в России до сих пор не взялся наладить производство оборудования для птицеводческих ферм? Трубки, дозаторы — куча прессованной пластмассы и немного электрических приборов: насосы, вентиляторы. И все. А это же огромный рынок, здесь можно буквально озолотиться.

Особых перемен к лучшему не наблюдаю. Опишу типичную для предприятий АПК ситуацию на примере нашей компании. Инвестпроекты со сроком инвестирования свыше 8 лет не попадают под государственную программу субсидирования. Мы берем кредит на восемь лет, два года из которых только строим производства. Остается шесть лет. В России за 6 лет не окупаются торговые центры — не то что производственные предприятия! Для любого крупного инвестора работа при таких сроках крайне проблематична. Безусловно, мы благодарны и ценим то, что в нас верят как в ВЭБе так и «Россельхозбанке», но долгосрочные масштабные проекты должны иметь более «длинные» и дешевые инвестиционные ресурсы. И эти вопросы необходимо решать на самом высоком государственном уровне. Как мне конкурировать с западными компаниями, если банки дают им кредиты сроком на 15-20 лет под 3% годовых?! Возвращаясь к началу нашей беседы: вот где нужно всерьез поработать команде Александра Ткачева.

Существенно повысило. Я бы сказал, что этот этап в развитии компании был стратегической высотой, которая позволила двигаться нам дальше. В птицеводстве затраты на комбикорма составляют до 70% себестоимости конечного продукта.

Нет. Не будем ничего менять в формате магазинов. Сегмент дешевых продуктов — не наш. Мы производим чистый качественный продукт и хотим позиционировать его именно таким образом. Я убежден, что сегодня среднестатистический россиянин может и должен тратить до 30% своих доходов на качественную еду — чтобы потом не тратить столько же, если не больше, на лекарства. Со своей стороны мы четко следуем тому принципу, который проповедуем. Приведу, опять же, конкретный пример. На днях ко мне пришли с вопросом мои технологи — нужно было принять решение, какую оболочку закупать: польскую или немецкую. Немецкая будет обходиться нам на 600 тыс. руб. в месяц дороже. Ее, насколько мы знаем, не закупает ни одно российское предприятие. В отличие от польской она при надкусывании издает более нежный хруст... Вы, наверное, уже догадались, к чему я веду? Да, мы выбрали немецкую оболочку.

Да потому что те объемы мяса, которые мы сегодня производим, отлично реализуются без всякой рекламы. Но с выходом на запланированные мощности в 140 тыс. тонн будем запускать уже и рекламу. Думаю, что будем задействовать все каналы продвижения.

Сегодня то тут, то там заявляют о планах строительства индейководческих комплексов. Я читаю про это, улыбаюсь и думаю: а где они собираются брать яйцо? А кадры? Ветеринаров, специалистов по обвалке мяса? На рынке индюшатины нас вряд ли кто-то догонит в обозримом будущем. Наши ближайшие конкуренты, даже если объединятся, в сумме смогут произвести 70 тыс. тонн. А сотрудничество с вузами для нас — насущная необходимость. В некоторых сложных случаях, когда птица гибнет по непонятным для наших специалистов причинам — или у них есть какие-либо сомнения на этот счет — мы отправляем образцы на исследование в сторонние лаборатории и исследовательские центры, расположенные в Москве. И ждем результатов неделями. А ответы нам, по-хорошему, нужны в течение нескольких часов — чтобы принимать оперативные и потому более эффективные решения. В Германии я видел в деревне, при колледже, лабораторию стоимостью в 3 млн евро, в которой можно исследовать ДНК человека. Ответ на вопрос «зачем «Евродону» вузы?» очевиден: без движения в науку у крупных промышленных предприятий — и птицеводческие комплексы не исключение — нет потенциала роста.

Сейчас в Октябрьском районе Ростовской области полным ходом идут строительные работы на десятках будущих птицеводческих площадок. Поэтапный ввод всех строящихся объектов в эксплуатацию позволит достигнуть общего объема производства мяса индейки в 130 тысяч тонн к концу 2016г. Что касается Южной Осетии, то для нас это исключительно имиджевый проект. В одной старой песне пелось – «Мой адрес не дом и не улица, мой адрес – Советский Союз!». Я родился в Цхинвале. Сейчас это территория республики Южная Осетия. Тогда не было тех границ, которые есть сейчас. Для любого здравомыслящего человека на духовном уровне важно поддерживать связь с тем, где ты был рожден. Мы регулярно и продуктивно общаемся с президентом Южной Осетии Леонидом Тибиловым. Была предложена идея создания в республике производства. У нашей компании есть необходимый опыт. В регионе нужно создавать рабочие места и налаживать производство. Сейчас идет предварительное обсуждение проекта - небольшого цеха по глубокой переработке продукции.

Начинание хорошее. Продовольственная безопасность — тема более чем актуальная. Все войны в мире происходили за еду и за территорию.

Ну, когда перестает хватать еды, уже не до женщин. Так вот, нехватка мяса в мире к 2030 году, по подсчетам аналитиков, достигнет 40 млн тонн. Меня интересует, какие шаги в этой связи планирует предпринимать правительство одной из крупнейших мировых держав? Нам ведь, говоря простым языком, могут предъявить: занимая такую территорию и обладая такими ресурсами — что вы производите, кого кормите? Хотелось бы, наконец, увидеть, как сегодня модно говорить, дорожную карту — ясную и детальную. Пока, к сожалению, все сводится к довольно туманным разговорам.