По данным ВЦИОМ, почти 80 % россиян считают генетически модифицированные организмы (ГМО) опасными и вредными для здоровья. Такие народные настроения сходятся с политикой государства: в России запрещено выращивать и разводить генетически модифицированные растения и животных (за исключением ситуаций, когда это делается в целях научных исследований). От импорта таких продуктов правительство тоже планирует постепенно отказаться. «Нам ГМО точно не нужно» — такова официальная позиция Минсельхоза.

Но пока ГМО в России есть — их более чем активно используют в кормах для животных на молочных и мясокомбинатах, да и на полках прилавков можно встретить продукты со следами генетически модифицированных растений — в основном это мясные полуфабрикаты, печенье, кексы и другие кондитерские изделия, а ещё всевозможный джанкфуд: крекеры, чипсы, замороженная пицца и чебуреки, готовые пирожные и торты. Правда, найти эти следы не всегда возможно, а по большому счёту и не нужно.

Генетически модифицированные организмы — это организмы, чью ДНК изменили методами генной инженерии. Задолго до людей редактировать чужие геномы научились бактерии и вирусы: первые могут переносить часть своих генов в растения и с успехом делают это уже миллионы лет, вторым для размножения необходимо встроиться в генетический материал клетки-хозяина. Например, в любом батате есть гены когда-то перебравшихся внутрь него бактерий, но от этого он не становится менее натуральным. Весь инсулин для людей с сахарным диабетом производят с помощью генетически модифицированных бактерий, а конкретно кишечной палочки. Модифицируя геном собственных клеток человека, сейчас лечат некоторые виды злокачественных опухолей — метод называется CAR-T. Технологии модификации генома пытаются применять для разработки новых вакцин, в том числе против холеры.

В пищевой промышленности геномы растений редактируют для решения конкретных задач: повысить устойчивость к насекомым, грибкам и вирусам, снизить аллергенность, а иногда и добавить растению полезных свойств. С такой благородной целью, например, создали богатые антиоксидантами чёрные помидоры и знаменитый золотой рис с бета-каротином, который должен помочь побороть дефицит витамина А в регионах Азии и Африки. Изменение свойств растений с помощью генной инженерии называют направленным мутагенезом — в таком случае мы точно знаем, в каком месте ДНК нужно внести конкретное изменение.

До появления этой технологии люди тысячелетиями меняли геномы растений ненаправленно: то, что сегодня называют традиционной селекцией, появилось на заре развития сельского хозяйства. Сначала земледельцы просто отбирали лучшие плоды из урожая, чтобы посадить новый, затем стали скрещивать культуры и сорта, а в XX веке научились использовать радиацию и химикаты, чтобы менять ДНК растений и получать продукты с новыми, улучшенными свойствами. Но ни один выведенный подобным агрессивным и плохо контролируемым методом сорт не считался и не считается ГМО. Поборники всего натурального боятся исключительно продуктов, созданных с помощью современной и более точной генной инженерии.

Любые инициативы, связанные с развитием генных технологий в сельском хозяйстве, встречают жёсткий отпор сторонников антиГМО-движения. В России, например, действует Общенациональная ассоциация генетической безопасности, которая в явном виде занимается пропагандой вреда ГМО. Одно время вице-президентом ОАСГБ была биолог Ирина Ермакова, которая утверждает, что генно-модифицированная соя нарушает репродуктивные функции, приводит к бесплодию и образованию опухолей. Её исследования неоднократно подвергались критике — и в России, и за рубежом.

Противники ГМО есть и в Европе и США. Пожалуй, в мировом масштабе главным противником новых технологий стал Гринпис — организация публикует статьи и проводит лекции о вреде ГМО, собирает митинги и акции протеста. Более того, «зелёные» активисты неоднократно атаковали поля золотого риса в Азии. По мнению гринписовцев, ГМО не настолько эффективны и слишком мало изучены, чтобы запускать их массовое производство — они могут наносить непоправимый урон здоровью человека и экологии планеты. Но главное, корпорации, производящие генно-модифицированные семена (самая крупная — Monsanto, которую в прошлом году купил фармацевтический гигант Bayer), захватывают и практически монополизируют сельское хозяйство, разоряя традиционных фермеров.

На последнюю претензию защитникам ГМО ответить пока нечего, но насчёт здоровья и экологии определённо есть что сказать. В 2016 году более сотни нобелевских лауреатов написали открытое письмо к Гринпису с просьбой пересмотреть негативное отношение к новой технологии. По мнению учёных, ГМО — это будущее сельского хозяйства и пищевой промышленности. В том же 2016-м Национальная академия наук США опубликовала результаты масштабнейшего исследования: пятьдесят учёных за два года проанализировали девятьсот научных работ о влиянии ГМО на здоровье человека, вышедших за последние тридцать лет; вреда генетически модифицированных организмов для здоровья человека они не выявили, а результаты потом были подтверждены ещё двадцатью шестью независимыми экспертами.

Это ещё не всё: опубликованный в прошлом году метаанализ 6000 научных статей показал, что ГМ-культуры вредят окружающей среде даже меньше, чем традиционные селекционные. Кажется, такая доказательная база должна была убедить даже самых ярых противников генной инженерии. Но нападки на технологию продолжаются, а в России даже набирают обороты. Поэтому, чтобы найти в наших магазинах ГМО, придётся постараться.

Сейчас в Россию можно ввозить и использовать на пищевых производствах только ГМ-культуры, прошедшие процедуру государственной регистрации. В скромный список входят некоторые линии сои, кукурузы, риса, свёклы и рапса. Большую часть ввозимого ГМ-сырья используют в животноводстве для приготовления кормов (опасаться, что «изменённые гены» останутся в готовом мясе, не стоит — это физически невозможно). На прилавки супермаркетов тоже что-то попадает — конечно, не в исходном виде, а в составе котлет или шоколадных батончиков. «Следы генетически модифицированных культур можно найти в некоторых продуктах с растительными компонентами. Например, в фарше, в котором по закону должно быть только мясо, ГМО точно нет. А вот в мясных полуфабрикатах часто используют крахмал, сахар и растительный белок. Их могут получать из ГМ-кукурузы, свеклы и сои. То же касается кондитерских и хлебобулочных изделий», — объясняет Михаил Минаев, заведующий лабораторией «Молекулярной биологии и биоинформатики» Федерального научного центра пищевых систем им. В. М. Горбатова.

Минаев объясняет, что даже сами производители, покупая иностранное сырьё, не могут быть уверены, что в нём нет следов ГМО. Поэтому они отдают его на проверку: «Допустим, наш производитель закупает у иностранной компании переработанную сою. У этой компании есть генетически модифицированная соя и обычная, и продавать она может смесь, никого об этом не предупреждая. Мы в институте исследуем её и выясняем, сколько в смеси ГМ-компонентов. Если больше 0,9 % — она будет считаться ГМО. Меньше — нет. Это общеевропейские стандарты».

Обязательной проверкой продуктов на наличие ГМО занимается Роспотребнадзор — проверяют случайным образом, но регулярно, так что производителям выгоднее самим заранее узнать состав своего продукта, чем потом отвечать перед законом. Но прецеденты случаются. Самый свежий и громкий — скандал с быстрорастворимой кашей «Быстров», в которой в мае этого года нашли незарегистрированную ГМ-папайю. Производящая кашу компания Nestlé сразу выступила с заявлением, что ГМО они в своих продуктах не используют, ГМ-папайя попала туда случайно и больше такого не повторится.

В конце 2018-го вступили в силу изменения технического регламента «Пищевая продукция в части её маркировки» — теперь на любых продуктах, содержащих больше 0,9 % генетически модифицированных компонентов, нужно большими буквами писать «ГМО». Новый знак должен стоять на упаковке рядом со знаком Евразийского экономического союза и быть одного с ним размера. Российским производителям дали полтора года на адаптацию к новым требованиям, так что пока найти метку можно не на всех продуктах. Но узнать, есть ли в них хоть какой-то намёк на применение технологий модификации генов, можно.

Если вам это важно, ищите на упаковке микроскопические надписи «генетически модифицированная продукция», «продукция, полученная из генно-модифицированных организмов» или «продукция содержит компоненты генно-модифицированных организмов». Важно знать, что такую маркировку государство обязует ставить даже на продукты с компонентами, не содержащими генов. Например, в крахмале из ГМ-кукурузы или в сахаре из ГМ-свёклы генов нет, но на упаковке печенья с таким сахаром или крахмалом может быть написано «ГМО». А вот фраза «модифицированный крахмал» к генетике отношения не имеет — речь об обработке уже готового крахмала, например, путём нагревания. Ещё есть обязательные элементы маркировки для продукции, полученной из генно-модифицированных микроорганизмов (бактерий, дрожжей и грибов) — но вряд ли вам удастся найти йогурт или кефир с ГМ-пробиотиками: крупные производители не будут рисковать репутацией, а небольшим фермам это просто не придёт в голову.

А вот призывные маркировки «Без ГМО» производители ставят по своему желанию, в маркетинговых целях. Именно поэтому такую надпись можно найти даже на пачках соли или бутылках с водой, хотя там никаких генов нет и быть не может (соль и вода — не живые организмы). Есть мнение, что лейбл «Без ГМО» вообще лишён смысла, ведь все культуры, которыми мы питаемся, прошли через генетические модификации. Агрономы столетиями меняли ДНК растений и создавали мутантные виды практически вслепую — отбором и скрещиванием, с помощью радиации, ультрафиолета и химикатов. Генная инженерия, можно сказать, открыла учёным глаза. И было бы странно этим открытием не пользоваться.